Дремеры. Тени Альвиона
Шрифт:
Неожиданно заговорил Кинн:
– Осколки отвезли в Зеннон, а мою маму отправили следом, так как она знала похитителя в лицо. Но камни тщательно скрывали, и у нее ушло много лет, чтобы найти их. За это время один из осколков пробудили, и… Вы слышали об эрендинах?
На лицах Нейта и Ферна отразилось непонимание, а Кьяра неуверенно сказала:
– С ними был целый скандал, верно? Кажется, Зеннон открыл силу камней и не пожелал делиться с Альвионом. Эрендины не позволяют Теням прорвать световой щит… – Тут ее брови поползли вверх. – Только не говорите… Это и есть осколки камня-сердца?
Мы с Кинном одновременно
– Их назвали так в честь того, кто пробудил один из осколков, – в честь Эрена Линда, отца Виры.
Почувствовав, что все смотрят на меня, я покраснела и опустила глаза.
Нейт спросил:
– Как ему это удалось?
Я с сожалением покачала головой:
– Не знаю. Отец умер, когда мне был год, а дядя, который меня воспитывал, ничего не рассказывал.
Дядя… Знал ли он о том, что такое эрендины на самом деле? Знал ли правду о моей маме? Почему, почему мы с ним ни разу откровенно не поговорили?..
Когда молчание с моей стороны затянулось, Кинн продолжил рассказывать о своих родителях и краже неразбуженного эрендина, а я вставляла то, что узнала от Утешителя Йенара.
Нейт с Кьярой были очень благодарными слушателями: они внимали каждому нашему слову, пораженно качая головами, а если перебивали, то чтобы задать точные, осмысленные вопросы. И даже Ферн постепенно оттаял и позволил любопытству отразиться на своем лице. А услышав, что в Альвионе родителей Кинна задержали и обыскали, но камня не нашли, он нахмурился и спросил:
– Почему они не рассказали о тайнике?
Кинн покачал головой:
– Не знаю.
Нейт в задумчивости коснулся золотой серьги и проговорил:
– Из вашего рассказа у меня сложилось четкое впечатление, что твой отец не хотел, чтобы камень попал в Альвион. Он же присоединился к этой миссии позже, чем твоя мать? Может, передумал?
Кинн помрачнел.
– А что с ними случилось потом, вы знаете? – спросила Кьяра.
Украдкой взглянув на друга, я тихо ответила:
– Его мама умерла в заключении, а отца бросили в… – я собиралась сказать «особую тюрьму», когда до меня вдруг дошло. Вряд ли в Альвионе была другая особая тюрьма. Сглотнув, я закончила: – …в Квартал Теней.
– Когда это было? – спросил Нейт.
Я неловко пожала плечами.
– Наверное, вскоре после того, как их схватили, – почти девять лет назад, может, чуть позже.
Нейт переглянулся с Ферном и сказал:
– Дремер начали отправлять в Квартал примерно в то время…
Я почувствовала, как Кинн подался вперед.
– Ронс Террен. Его звали Ронс Террен, – его голос дрогнул.
Лица юношей одинаково застыли, потом Ферн выпрямился в кресле и обменялся с Нейтом долгим взглядом.
– Ронс Террен, путешественник?
Кинн хрипло спросил:
– Вы что-то о нем знаете?
Нейт кивнул, вновь коснулся золотой полусферы в ухе и, пристально посмотрев на него, вполголоса сказал:
– Да. Он… умер у нас на глазах.
На миг тишина затаила дыхание, замерла и тут же разлетелась от тяжелого вздоха Кинна.
Кьяра сжала на коленях свою темно-зеленую мантию, Ферн уставился в окно, а Нейт сцепил руки в замок и опустил голову.
– Мы прожили в Квартале полгода. Тогда мы еще надеялись, что нас скоро отпустят. Караулили у щита, ждали, помогали другим дремерам. Держались подальше
– Он был при смерти.
От хриплого голоса Ферна все вздрогнули. Юноша бросил на нас мрачный взгляд и снова уставился в окно. Нейт чуть слышно вздохнул и продолжил:
– Он был очень истощен и едва мог идти.
Краем глаза я заметила, как руки Кинна сжались в кулаки.
– Наверное, поэтому мы и решили к нему выйти – поняли, что нам бояться нечего. И к тому же, – юноша выглядел смущенным, – мы хотели знать, что происходит снаружи. Услышать это не от таких же десятилеток, как мы, а от взрослых. В общем, мы вышли к нему, и он… очень удивился, конечно, но когда понял, кто мы… – Нейт медленно покачал головой, – то пожалел нас.
Прикусив губу, я еле подавила желание взять Кинна за руку.
– Мы привели Ронса к себе домой – тогда мы жили в другом месте. Поделились едой. Он расспросил нас, откуда мы и как сюда попали. А потом спросил, нет ли у нас бумаги и карандашей. Когда мы ему всё принесли, он нарисовал карту Серры и стал рассказывать, где побывал и что видел. Это…
Нейт запнулся, открыл рот и снова закрыл. И я внезапно представила несчастных брошенных детей, которые сгрудились вокруг карты и слушают известного путешественника о его приключениях, позабыв – хотя бы ненадолго – о том ужасном месте, где находятся.
Ферн отрывисто произнес:
– Я спросил его, почему он здесь оказался, а он ответил, что исполнял долг сердца. Мы так и не поняли, что имелось в виду.
– Исполнял долг сердца?.. – нетвердым голосом переспросил Кинн.
Тот кивнул, а Нейт посмотрел на свои сцепленные руки и проговорил:
– Он сказал нам, чтобы мы не тратили на него время, но мы оставались с ним до самого конца. Пытались… задержать Теней, но их было слишком много. Их всегда слишком много, – едва слышно закончил он.
Я прикусила губу, чувствуя, что на глаза навернулись слезы. Кинн прерывисто вздохнул и спросил:
– А карта… она сохранилась? Я могу?..
Нейт бросил мимолетный взгляд на Ферна.
– Да, карта сохранилась. Только… она не здесь. – На его лицо словно набежала тень. – Она в Оранжерее.
– В Оранжерее? Мы можем туда попасть? – спросила я.
На лице юноши проявилась нерешительность, но потом он кивнул:
– Да, можем. Но давайте завтра? Вы еще не объяснили, как к вам попал этот осколок, и, если я правильно понимаю, это тоже непростая история. Расскажете вечером, а сейчас я предлагаю всем отдохнуть – если честно, в это время мы обычно спим. – Заметив мой удивленный взгляд, Нейт пояснил: – По ночам мы бодрствуем – в теневой форме спать невозможно, да и не хочется. А отсыпаемся потом – утром и днем.