Дренг
Шрифт:
— Ох, — только и сказал Эйрик.
— Твою же мать, — вздохнул Гуннстейн.
Мы очутились почти на середине озера, и вокруг не было ничего, кроме ряски и камышей. Я выглянул за борт. В мутной серой воде дна видно не было, но я чувствовал, что это оно. Что киль нашего драккара глубоко врезался в густой вязкий ил.
— Итак, господа, — протянул я. — Мы в жопе.
Норманны ругались и вопили, обвиняя то Эйрика, то друг друга, то духов озера, наперебой предлагали то одно, то другое решение проблемы, пытались толкнуться вёслами. Напрасно.
Что хуже всего, на это мелководье мы влетели с разгона, глубоко закопавшись килем в дно озера. Я прошёлся от носа до кормы, веслом померил глубину спереди и сзади.
— Верповать надо, — сказал Вестгейр.
— Тут глубины по пояс, — сказал я.
Засели мы крепко.
Верповать это значит завозить якорь в другое место, а потом подтягивать судно к нему, но я сильно сомневался, что у нас получится сняться с мели таким образом. Во-первых, у нас не было шлюпки или даже маленькой лодки, чтобы этот якорь везти, а тащить его на руках по пояс в воде — дело неблагодарное и трудное, к тому же наш якорь представлял собой просто большой булыжник, обвязанный верёвкой из тюленьей кожи, а не классический железный якорь с рогами. А во-вторых, мы скорее подтащим этот якорь к себе, а не наоборот.
— Поди прочь, Эйрик, — проворчал Гуннстейн.
Тот вернулся на своё место у борта с подавленным и угрюмым видом, не отвечая на вопросы и подначки Олафа.
Я же снова прошёлся по драккару туда и обратно. Думай, голова, шапку куплю. До берега далековато, да и озерцо со всех сторон окружено зарослями камыша, через которые придётся продираться и которые неизвестно насколько ещё тянутся вглубь берега. Надеяться на чью-то помощь глупо. Даже если кто-то и покажется на озере, то это будут саксы, которые с удовольствием избавят нас и от груза, и от драккара, и от жизней.
Что с этим вообще можно сделать? Можно облегчить корабль, наверное, даже нужно. Можно попробовать столкнуть его с мели вручную, можно попробовать углубить дно под килем. Вот только это всё значит, что нам придётся расстаться с добычей. А убедить в этом команду будет непросто. Они испробуют все способы и провозятся до самой ночи, лишь бы не выбрасывать добычу за борт.
А ведь нам надо отсюда выйти вперёд, и неизвестно, какие глубины там. Может, через пару метров мы засядем опять. Это назад мы можем вернуться без труда, а вот чтобы выбраться отсюда к лагерю, придётся попотеть.
— Придётся разгружать, — сказал я.
— Нет!
— Только не это!
— Давайте лучше подкопаемся!
— Нет, давайте вернёмся в деревню и лодки заберём!
Возражал не только Сигстейн, не просто так прозванный Жадиной, возражали все. Как же, добровольно выкидывать за борт добычу, с которой все уже успели сродниться, прикипеть всей душой.
Кьяртан снял сапоги и портки, аккуратно спустился за борт, морщась от холода, несколько раз переступил в воде с ноги на ногу. Воды и впрямь было ему по пояс, около того.
— Ила по колено, засасывает, — сказал он. — Вот зараза.
Хромунд молча протянул ему лопату, и Кьяртан попытался подсунуть её под киль. Вышло не слишком ловко.
— Нет, слишком жидкий, не подкопаться, — сказал он после нескольких попыток.
— Как понос, — вставил Олаф.
— Но сели же мы на твёрдое, — сказал Гуннстейн.
— А хрен знает, может, коряга какая, — сказал Кьяртан и попробовал пройти вдоль драккара, исследуя дно лопатой, словно щупом.
— Давай, вылезай, — сказал я. — Застудишь ещё чего.
Спорить Кьяртан не стал, находиться в почти ледяной весенней воде не очень-то приятно, даже если ты норвежец, привычный к холоду. Ему подали весло, и он, хватаясь за него, ловко забрался на борт под общие смешки. Ил, прилипший к голым волосатым ногам, превратился в какое-то подобие чулков.
— Чего вы ржёте? Холодно просто! — попытался оправдаться Кьяртан. — Подите-ка вы сами туда, в воду!
— Придётся, похоже, — сказал Торбьерн. — Все за борт выпрыгнем, он легче станет, столкнём.
Охотников лезть в холодную воду больше не нашлось, все только поглядывали за борт и косились на Кьяртана, который натягивал портки на мокрые ноги. Я бы и сам предпочёл остаться на борту, хотя понимал, что это почти невозможно.
— Надо Эйрика за борт сбросить, — мрачно пошутил Лейф.
Тот ничего не ответил. Думаю, он и сам мысленно бранил себя похлеще других.
— Бранд прав, надо разгружать, — сказал Гуннстейн. — Крепко засели.
— Давайте хотя бы не всё, — предложил Хальвдан.
Первыми за борт отправились бочки с элем и мёдом, сразу после того, как каждый сделал по большому глотку. Полупустые, они могли плыть сами по себе, и Хромунд придумал обвязать их верёвкой, чтобы тянуть их вслед за драккаром. Помогло это не слишком хорошо, «Морской сокол» твёрдо стоял на киле.
Весь тот немногий балласт, что имелся на корабле и придавал кораблю устойчивости, тоже отправился за борт. Камни и мешки с песком, в основном, и мы старались бросать это всё подальше, взбаламучивая и без того серо-коричневую воду, цветом напоминающую очень плохой кофе.
— Надо ещё, — заключил Хромунд.
В озеро теперь отправилось железо и изделия из него, предназначенные для наших кузнецов. Они должны были пойти на перековку, а пошли на дно.
— Вроде отпускает, — сказал Торбьерн.
— Нет, — отрезал Даг.
— Может, теперь подкопать удастся? Или толкнуть? Давайте я за лодкой сплаваю? — предложил Токи.
— За мозгами себе сплавай, куда ты собрался? Ты пока лодку в этих камышах найдёшь, стемнеет уже, — проворчал Гуннстейн. — А нам лучше бы дотемна выбраться.