Древесная магия партикуляристов
Шрифт:
Воистину, никогда не знаешь, на чем проколешься. Вот сегодня его подвела чья-то любовь к высокой поэзии и музыке...
Матиас ломанулся сквозь кусты шиповника прочь от рояля - пока его не поймали, несомненно, разбуженные всем этим телохранители.
Глава 6. Братья Марофиллы
Итак, раз государь не может без ущерба для себя проявлять щедрость так, чтобы ее признали, то не будет ли для него благоразумнее примириться со славой скупого правителя?
Т. Марофилл. "О долге правителя"
– Боюсь, у нас нет другого выхода, - со вздохом произнес граф Томас Марофилл, постучав о стол стопкой аккуратно сложенных счетов.
– Нам придется развязать революцию.
– О нет!
–
– Ну почему, почему всегда такие крайние меры?!
Он плюхнулся в кресло напротив Томасовского стола и в нервном расстройстве поднес к носу алый цветок со срезанными шипами, который вертел в руках. Цветок назывался маком.
– Я излагаю только факты, - пожал плечами Томас и аккуратно положил стопочку на край стола.
– Содержание нашего многочисленного семейства обходится нам в девяносто пять целых шесть десятых процентов ежегодных доходов с лесов, шахт, плантаций сахарной свеклы и отчислений арендаторов. Лишь прибыли с серебряного рудника позволяют как-то держаться на плаву, но главный рудокоп докладывает, что жила постепенно истощается. Ранее мы каждый год откладывали до десяти процентов на обновление фондов, в том числе оружия, до двадцати пяти процентов на закупку новейших магических артефактов и на обучение членов нашего семейства в лучших учебных заведениях Империи, до тридцати процентов на поддерживающие славу семейства безрассудные выходки... Сейчас же оружие понемногу приходит в негодность, особняки ветшают, и наше счастье, что не приходится пока содержать ни одного студента! Но время идет, а дети растут... О славе семейства же попросту начинают забывать: скоро Марофиллов будет не отличить от каких-нибудь захудалых провинциальных князьков. Выходов я лично вижу три: во-первых, урезать ассигнования на содержание...
– Нет!
– с живостью воскликнул Рютгер.
– Наша честь не может себе этого позволить!
– ...во-вторых, - продолжал Томас ровным голосом, заведя за ухо мешавшую смоляно-черную прядь, - сократить количество членов нашего семейства с помощью заказного убийства и/или серии самостоятельно подстроенных несчастных случаев...
– А это выход!
– оживился Рютгер.
– Но братец, дорогой... похоронные расходы тоже влетят в копеечку! Кроме того, а что, если наш дух-хранитель решит, что их тоже надо охранять?.. Кровь Марофиллов, правда ведь?..
– Несомненно, - сухо кивнул Томас.
– И, наконец, третий способ, самый, на мой взгляд приемлемый: нам необходимо сместить существующий правящий строй, объявить если не равенство сословий, то хотя бы возможность перехода из одного в другое и установить четкую линию наследования через моих или ваших бастардов. Тогда мы сможем с чистой совестью объявить всех дармоедов побочной ветвью и покончить с этой неприятной ситуацией.
– Вы, как всегда, придумали замечательно, - произнес Рютгер, глубоко вдыхая аромат мака. Глаза его были полуприкрыты, на розовых идеальной формы губах играла блаженная улыбка.
– Кроме того, за время революции или мятежей количество наших родственников неизбежно сократится. Но все же что-то в вашем плане мне не нравится... да!
– он щелкнул пальцами, и небрежно переменил позу: облокотился на спинку стула другой рукой и поменял ноги - теперь у него не левая лежала на правой, а правая на левой.
– Точно! Возлюбленный брат мой, ведь в таком случае Лаура также может пострадать! Она с ее характером непременно ринется в самую гущу схватки и, боюсь, ни вы, ни я, не сможем ее удержать.
Томас вздрогнул, да так ощутимо, что эта самая прядь, с которой он возился и раньше (единственная длинная прядка на его коротко стриженной голове, оставленная как дань фамильным традициям), снова упала ему на лицо, и он недрогнувшей рукой вернул ее на место.
– Да, - сказал он ровным тоном.
– О Лауре я как-то не подумал.
– О, но ведь один маленький аспект вовсе не означает, что весь план в целом не хорош, - мечтательно заметил Рютгер.
– Просто надо его слегка... модифицировать. Как насчет не революции, а... реставрации?
– О чем вы?
– осторожно спросил Томас. Иногда заоблачный полет мыслей его брата оказывался для него абсолютно неожиданным.
– Почему мы с вами до сих пор практически не интересовались маленьким королем?.. Как умер его величество, так и решили, что все, пора делать ставку на Звездную Палату... Как вы оцениваете его шансы?
– Потому и не занимались, что не слишком обнадеживающие, - Томас пожал плечами.
– Пятьсот сорок три пророчества против него, двадцать - за. Скорее всего, он не доживет до Зимнего Солнцеворота. Куда разумнее пытаться перетащить на нашу сторону министров, раз уж вы категорически против союза с Регентом, как мы и действовали до сих пор.
– О, но ведь среди этих пророчеств есть одно, которое говорит, что все лживые пророчества падут, если король переживет четыре покушения на его жизнь!
– Одно такое всегда находится, - проворчал Томас.
– И что?.. Это слишком непрочное основание, чтобы строить на нем стратегию.
– А я бы рискнул...
– нежно проворковал Рюгер, глядя на брата ласковым взглядом прозрачно-серых глаз.
– Регент ни за что не отменит этот ужасный указ, по которому мы должны заботиться о семьях наших погибших родичей - ему выгодно, что богатые роды ослаблены... Иное дело - король. Если мы приложим достаточно усилий, то малыш переживет этот год и впоследствии будет вполне послушен нам - по крайней мере, пока не вырастет. Ну, там подумаем, как фильтровать фаворитов. Вот дочка у вас подрастает, наконец... Наш род снова взмоет к самым высотам, мы получим новые земли и новые источники власти. Наконец, король даже может пожаловать вашей любимой дворянство, и тогда вы сможете официально обвенчаться. Ах!
– на этом месте на Рютгера внезапно нашло лирическое настроение, он достал из кармана кружевной платочек и картинно утер слезу.
– Я бы с таким удовольствием благословил бы вас и взгрустнул бы о своем утерянном счастье!
Томас хотел было сказать, что Рютгер в своем несчастье сам виноват, но сдержался. Никто из Марофиллов не был виноват в несчастьях, обрушившихся на последнее поколение. Это все злой рок.
Рок начал свое разрушительное действие с того, что отец Рютгера и Томаса, будучи в отъезде по служебным делам, - он тогда занимал должность главного Следопыта Короны - побился с какой-то ведьмой об заклад. В чем там было дело и что служило предметом заклада, домашние могли только догадываться, потому что, вернувшись и увидев новорожденного самого младшего своего сына, отец плюнул в сердцах, ушел в свои покои и год и один день пил там горькую. Через год и один день явилась ведьма, поговорила какое-то время с отцом, после чего забрала младенца. Разозленная мать устроила отцу чудовищную сцену, а, поскольку она была женщиной непростого характера и сложной судьбы, нечаянно так швырнула его об стену, что взяла и убила. После чего от расстройства наложила на себя руки.
Марофиллы младшего поколения остались одни. Было их трое: старшая Лаура - ей сравнялось тридцать и родители давно отчаялись сплавить ее из дома; средний Рютгер - ему исполнилось четырнадцать, и отец возлагал на него большие надежды; и двухлетний Томас, оставленный на попечение нянек. Лауру воспитывала гувернантка, поэтому она сохранила большие иллюзии и много заряженного нереализованными фантазиями романтизма; Рютгера воспитывала Лаура, и поэтому он никаких иллюзий по поводу этой жизни не сохранил в принципе, зато преисполнился сентиментальными чувствами; Томаса воспитывал Рютгер, и поэтому он уцепился за идею здравого смысла, как за единственное свое спасение.