Древнекитайская философия. Эпоха Хань
Шрифт:
Таких в народе, которые бы любили доброе, радовались правильному, не ожидая запретов и наказаний, сами следовали бы законам и установлениям, из десяти тысяч не найдется и одного. По отношению к низшим непременно нужны приказы. Те, кто следует им, получает выгоду, кто противится, терпит зло. Скорее солнце и луна остановятся, чем Поднебесная на всем пространстве меж четырех морей останется без правил...
Чтобы остановить то, что вредно народу, чтобы дать простор тому, что выгодно для народа, Сын Неба употребляет свой авторитет, равный силе воды, рвущейся из прорванной плотины или размытой дамбы. Плывя по течению, легко добираешься до места; мчась с попутным ветром, легко покрываешь расстояния. Хуань-гун, взойдя на престол, отказался от плотоядных животных, кормящихся зерном птиц, уничтожил сети для зверей и птиц — только благодаря этим трем деяниям заслужил благосклонность народа. Чжоу убил Биганя из царского рода [306] , и родные по крови возненавидели его; рассек ногу переходившему поутру вброд [307] , и тьма народа взбунтовалась, т. е. всего только дважды поступил недолжно — и потерял Поднебесную.
306
По
307
Имеется в виду одно из злодеяний Чжоу-синя: увидев однажды утром старика, медлившего перейти вброд речку, Чжоу-синь спросил, что его останавливает. Оказалось, старик боится холода, к которому особенно чувствительны его ноги из-за недостатка костного мозга, как у всех стариков. Желая убедиться в истинности такого объяснения, Чжоу-синь приказал рассечь ногу старику.
Поэтому исполняющий долг свой — это не тот, кто способен принести пользу всей Поднебесной. Достаточно принести пользу одному человеку — и Поднебесная покорно последует за тобой. Творящий бесчинства — это не тот, кто истощил злодейством всех среди четырех морей. Нанеси вред одному человеку — и Поднебесная встанет против тебя. Так Хуань-гун трижды совершил доброе деяние и в результате девять раз собирал чжухоу; Чжоу только дважды совершил злодеяние и стал неугоден простому народу. Поэтому, делая что-либо, нельзя не быть осмотрительным.
Правитель, определяя налоги для народа, непременно должен сначала подсчитать урожай, размерить накопления народа, определить, каков урожай хлеба и овощей, а затем уж нагружать экипажи одеждой и едой, чтобы насытить свои потребности...
Правители древности сострадали народу: если в стране был голод, не были привередливы в еде; если народ страдал от холода, не носили шуб. Если год был урожайным и у народа был достаток, то подвешивали гонги и барабаны, расставляли щиты и секиры, правитель и слуги, высшие и низшие — вместе радовались, в стране не было несчастных...
Когда же наступили времена беспутных властителей, то отбирали у народа без меры, накладывали поборы на низших, не соразмеряя их с достатком. И тогда мужчины и женщины оставили земледелие и ткачество и не могли удовлетворить требования высших — сколько ни прилагали сил, все был недостаток. И тогда господин и слуга стали ненавистны друг другу. Народ изнемогал в труде так, что трескались губы, клокотала печень, а пищи едва хватало на один день, и не было никаких запасов... Мощь Неба и Земли позволяет рассчитывать так, чтобы за три года запашки поля накапливался годовой запас; за девять лет сбора такого запаса имелся бы трехгодичный фонд; за восемнадцать лет был бы запас на шесть лет, а за двадцать семь — девятилетний запас. И тогда пусть будут дожди, или засуха, или другие стихийные бедствия — народ не будет бедствовать и бродяжничать. Государство, в котором нет девятилетнего запаса, называется «недостаточным», в котором нет шестилетнего запаса — «страждущим», в котором нет трехгодичного запаса — «нищим». Поэтому милостивый правитель, мудрый государь в поборах сдержан, в собственном потреблении умерен — он получает нужное от Неба и Земли и не страдает от голода и холода. Алчный же правитель, жестокий властелин не оставляет в покое низших, грабит свой народ, чтобы удовлетворить свои не знающие предела желания, и тогда лишается гармонии Неба и блага Земли. Пища — это основа народа, народ — основа государства, государство — основа государя. Поэтому правитель вверху следует природным сменам года, внизу исчерпывает богатства земли, в центре использует силу народа. И тогда все родится и вызревает, пять злаков пышно взрастают, он научает народ вскармливать шесть видов домашних животных [308] , в нужное время сажать деревья, содержать в порядке поля и межи, растить туту и коноплю. Плодородные и тощие земли, высокие и низкие — каждые использует в зависимости от того, к чему подходят. На гористых и холмистых местах, где не родятся злаки, сажает бамбук и деревья. Весной срубает сухостой, летом собирает плоды, осенью собирает урожай овощей и зерна, зимой рубит дрова и хворост — все это для нужд народа. Тогда при жизни не знают ни в чем недостатка, а по смерти не остаются непохороненными.
308
Шесть видов домашних животных — бык, конь, баран, собака, курица, свинья.
По законам прежних ванов при обработке полей не травили тьму существ, у зверей не отбирали молодняк, не спускали из озер воду для рыбной ловли, не поджигали лесов для охоты. До того, как шакалы не принесли жертвы зверям [309] , не раскидывали силков и тенет на полях; до того, как выдра не принесет жертвы рыбой, не забрасывали сетей; пока соколы не начнут драться за добычу, не расставляли силков на птиц и сетей в долинах; пока травы и деревья не начнут увядать, не ходили с топором в леса и на горы; пока насекомые не спрячутся, не начинали жечь поля; не убивали детенышей в утробе, не лазили за яйцами птиц, не ловили рыбу меньше чи длиной, не брали кабана моложе года. Поэтому травы и деревья буйно взрастали, подобно рвущемуся из котла пару; хищные птицы и дикие звери собирались в стада, неиссякаемые, как бьющие из-под земли источники; птицы собирались в стаи, подобные кучевым облакам, — потому что были условия для жизни и роста. Правление прежних ванов состояло в том, чтобы, после того как поднимутся облака с четырех морей, приводить в порядок межи и границы; после того как начнут квакать лягушки, прилетят ласточки — расчищать пути, чинить дороги; когда прилетят журавли и пройдет паводок — ремонтировать мосты; когда созвездие Чжан в сумерках находится в своей высшей точке — начинать сев; когда созвездие Дахо достигает своей высшей точки — сеять просо и сажать бобы; когда созвездие Сюй достигает своей высшей точки — сеять озимую пшеницу; когда созвездие Ан достигает своей высшей точки — делать запасы на зиму, рубить хворост и дрова.
309
Здесь и далее — народные приметы. Считалось, что шакал, в десятую луну убивая зверя, раскладывает его мясо по четырем сторонам света — как бы принося жертву; то же самое делает выдра в первую луну весны с рыбой, раскладывая ее около воды.
Так, внимая Небу, они благодетельствовали народу...
Синь юй. Лу
Трактат «Синь юй» («Новые речения») принадлежит известному ученому Лу Цзя, жившему в конце III — начале II в. до н. э. Биографические сведения о нем помещены в «Хань шу» («История Хань») Бань Гу. Лу Цзя — один из соратников основателя ханьской династии Гао-цзу (206-195 гг. до н. э.). Будучи родом из южного царства Чу, Лу Цзя выполнял дипломатические поручения китайского императора в странах, населенных юэсцами (предками вьетнамцев). Он же написал для Гао-цзу сочинение «Синь юй», состоявшее из 12 глав, в которых попытался предложить новой династии правила управления государством. Руководствуясь ими, полагал Лу Цзя, династия Хань сможет избежать судьбы, постигшей предшествующую династию Цинь, павшую под ударами народных восстаний.
Сочинение Лу Цзя является одним из первых в китайской общественно-политической мысли памятников синкретического конфуцианства, освоившего многие идеи, ранее высказанные школами даосов и легистов. Так, даосское «недеяние» или легистский «закон» вошли во вновь созданное учение как органические составные части. Отражено в «Синь юя» и влияние натурфилософской школы иньянцзя.
Текст «Синь юя» дошел до нас в не вполне удовлетворительном состоянии. В нем часто встречаются пропуски иероглифов. Ряд мест вызывает сомнения в своей аутентичности.
Для перевода отобраны главы первая, четвертая, восьмая и десятая, которые в сумме дают достаточное представление о характере памятника в целом. При переводе первой главы за основу взят ее текст с текстологическими исправлениями проф. Миядзаки Итисада, опубликованный в выходящем в Токио журнале «Тохогаку» (1963, № 25). Четвертая, восьмая и десятая главы переведены по тексту, опубликованному в т. 10 серии «Кокуяку камбун тайсэй», Токио, 1955, где текст «Синь юя» помещен в сопровождении перевода на японский язык и с комментарием проф. Кодзима Кэнкитиро.
Е. П. Синицын
Глава первая. Основы Пути
Говорят, что Небо рождает десять тысяч вещей, с помощью Земли взращивает их, с помощью Совершенномудрого устрояет их. Успехи и добродетели соединяются, и возникает искусство Пути. Поэтому Небо устанавливает солнце и луну, располагает звезды и созвездия, учреждает порядок четырех времен года, согласует силы инь и ян [310] , распространяет жизненную энергию и устрояет природу [вещей], затем создает пять начал [311] , которые проявляют себя в [том, что в природе] весной все зарождается, летом разрастается, осенью убирается, зимой хранится. Сила ян порождает гром и молнию, сила инь образует снег и росу, [благодаря чему] все живое растет и размножается, одно расцветает, а другое погибает. Ветер и дождь приносят ему влагу, солнечные лучи обсушивают его, оно согревается сообразно сезону года [312] , опадает вместе с несущим смерть инеем, располагается на своих местах в соответствии со звездами, упорядочивается по звезде Доу-хэн [313] , распространяется по всем шести сторонам света [314] , улавливается в сети установлений [природы], изменяет жизненный дух [людей] стихийными бедствиями и знамениями, объявляет о себе счастливыми предзнаменованиями, приводится в движение жизнью и смертью, осознается в письменах и книгах. Поэтому земля отмечена пятью горными пиками [315] , расчерчена четырьмя великими реками [316] , рассечена топями и болотами, соединена реками и протоками; растения бывают различных видов, и они произрастают из десяти тысяч различных корней; развивается их форма, взращивается их суть, и так утверждается все живое.
310
Инь, ян — см. примеч. 12 к главе первой «Хуайнань-цзы».
311
См. примеч. 29 к главе первой «Хуайнань-цзы».
312
С точки зрения китайской натурфилософии, год делился на двадцать четыре сезона.
313
Звезда Доу-хэн — Полярная звезда.
314
См. примеч. 8 к главе первой «Хуайнань-цзы».
315
Пять пиков — пять священных гор в Китае: на востоке — Тайшань (в провинции Шаньдун), на западе — Хуашань (в провинции Шэньси), на юге — Хэншань (в провинции Хунань), на севере — Хэншань (обозначается иероглифом, отличным от предыдущего) (в провинции Шаньси) и в центре — Суншань (в провинции Хэбэй). В древности служили объектом поклонения.
316
Четыре великие реки– Янцзы, Хуанхэ, Хуайхэ и Цзишуй.
Не нарушай порядок времен года, не лишай вещи их природы, не держи втуне их сущности, [но и] не обнаруживай того, что в них скрыто. И тогда то, что на Небе, можно увидеть; то, что на Земле, можно измерить; то, что в вещах, можно описать; то, что в человеке, можно предсказать по чертам лица. Существа, ходящие по земле и дышащие, летающие по воздуху и ползающие, виды, живущие в воде и ходящие по суше, с крепкими корнями и широкими листьями, все покойны сердцем и наслаждаются своей природой. Они созданы благодаря взаимодействию Неба и Земли, взаимосогласию жизненных сил и ощущений. Поэтому прежний совершенномудрый [317] поднимал голову вверх и смотрел на небесные знаки, опускал голову вниз и рассматривал земные признаки, нарисовал гексаграммы цянь и кунь [318] и этим установил нормы человеческого пути.
317
Бао-си (Фу-си) — см. примеч. 31 к главе второй «Хуайнань-цзы».
318
«Цянь» и «кунь» — первая и вторая гексаграммы «И цзина», символизируют Небо и Землю.