Древнерусская цивилизация. Начало Руси
Шрифт:
Помимо названных работ славяно-кельтским отношениям посвящена небольшая статья Т. Лер-Сплавинского [371] . Между тем, перспективность такого рода сопоставлений трудно переоценить. Так, славянское «море» должно сопоставляться не только с латинским mare, но и с кельтским (континентальным) mor, mour (ср. Арморика – область у моря, морины – племя у моря). Важное для земледельческого населения славянское «орати» – пахать и «ратай» (от «оратай») может сопоставляться не только с латинским are, arrare, но и с ирландским arathar – плуг [372] . По-видимому, не составляет большого труда выделить сотни таких параллелей. И задача должна заключаться в выделении разновременных слоев и ареалов. Так, определенная часть славяно-кельтских схождений, видимо, поведет к эпохе сложения этих этносов в Центральной Европе на базе ряда родственных элементов (например, приальпийского населения и племен культуры колоколовидных кубков,
371
T.Lehr-Splawinski. Kilka uwag о stosunkach jezykowych celtycko praslowianskich. // Rocznik Slawistyczny, r. XVIII, Warszawa, 1956.
372
Ср.: В.П. Кобычев. Указ. соч. С. 64. Автор приводит параллели из латинского. Проникновение в славянские языки латинизмов, конечно, происходило, особенно в первые века н. э. Но заимствуют обычно слова, в которых появляется в данный момент потребность. Такие слова как «огонь» или «вода», – ровесники самой индоевропейской общности. Сходство в этих случаях обычно базируется на их консервации или параллельном развитии в разных языках.
В позднейшие эпохи в контактах с разными группами кельтов находились различные славянские племена. Это приводило к тому, что заимствования не носили общеславянского или общекельтского характера, что создает известные условия для хронологического определения тех или иных контактов. Так, самостоятельные контакты с кельтами были у ряда славянских племен Украины и Белоруссии, Чехии и Моравии, Польши и Поморья. Определенные совпадения явились следствием контактов и с какими-то третьими племенами, например, теми же иллирийцами или венетами, весьма широко соприкасавшимися с кельтами. Именно поэтому для многих явлений осторожней и правильней говорить о «кельтическом», а не собственно кельтском, тем более что язык континентальных кельтов существенно отличался от современных и старых островных кельтских языков. Особого разговора требует проблема соотношения венетского и собственно кельтского в Прибалтике. Этот вопрос будет рассмотрен ниже.
В понимании характера славяно-кельтских контактов ранней поры представляет интерес наблюдение О.Н. Трубачева: обозначение этносов у славян ближе к кельтским, нежели к германским [373] . Значение этого наблюдения тем более возрастает, что многие и германские этнонимы сложились под кельтским влиянием. В кельтских и славянских этнонимах очень часто отражается в сходных формах географическая среда. Кельтское квады (как полагают, германское племя) от coad – лес равнозначно славянскому дереви или древляне. Подобно кельтскому названию амброны – живущие по обоим берегам Роны – образовано славянское ободриты, неудачно «подправленное» как «бодричи» [374] . Подобные ряды соответствий могут иметь и хронологическое значение. У древнейших племен преобладали тотемные или родовые названия. Различие племен по занимаемым территориям отражает время перехода к государственным образованиям. В данном случае – это, видимо, латенская эпоха, когда возникают внушительные союзы племен.
373
О.Н. Трубачев. Ранние славянские этнонимы – свидетели миграции славян. ВЯ. 1974, № 6. С. 54 – 58.
374
В литературе наименования племен поморских славян часто даются с поправками, как бы с учетом искажений в других языках. Эта поправка предложена П. Шафариком и принята большинством русских славистов. Между тем смысл ясен как раз при буквальном воспроизведении источников, которые довольно последовательно его передают. Речь идет о племенах, живших по обоим берегам Одры.
Вопреки сомнениям некоторых германистов, исторически славяно-кельтские контакты были неизбежны. А языковые факты, говорящие о таких контактах, становятся важным источником для характеристики положения, сложившегося в Центральной Европе в латенское время, когда кельты нередко расселялись вперемешку со славянами. Появление элементов культуры латенского облика в Поморье и в междуречье Одера и Днепра, отмечаемое исследователями, связано, видимо, не столько с миграцией самих кельтов, сколько с передвижениями побежденных ими племен [375] . Наступление Рима изменило картину в том смысле, что и кельты попадали теперь в положение обороняющейся стороны, что, конечно, меняло характер их отношений с ранее зависимыми от них племенами.
375
См.: Н.Н. Чебоксаров. Этническая антропология Германии. КСИЭ, вып. 1. М., 1946. С. 60 – 61: Наряду с автохтонными типами населения Поморья, у полабов, ободритов, в Померании и Западной Пруссии были представлены формы, «очень близкие к типу латенских кельтов».
В оценке процесса славянского этногенеза в целом самая большая сложность заключается в определении соотношения автохтонного начала на территории Альп и Северной Италии до Днепра, а также по меньшей мере трех миграционных потоков, идущих на эту территорию с разных направлений: с юго-востока из Причерноморья, с юга из Малой Азии и Балкан, с юго-запада из Испании. Положение осложняется тем, что эти потоки из разных мест и в разное время часто были родственными. Так, отмечаемое рядом авторов родство клинописного хеттского языка со славянским или балто-славянским может быть связано с миграцией разных племен (эпохи боевых топоров) из Причерноморья в противоположные стороны. Затем, однако, Малая Азия неоднократно выбрасывала волны избыточного населения (или отступавших перед натиском превосходящих сил племен) как на Балканы, так и на противоположный край Средиземного моря.
Славяне и балты в большой степени основываются на одних и тех же этнических компонентах, начиная с III тысячелетия до н. э. И те и другие в равной мере родственны малоазиатским индоевропейцам древнейшей поры. И в тех и других проявилось венетское участие. Лишь альпийские культуры с наслоенной на них культурой колоколовидных кубков не оказали заметного воздействия на балтов. У славян же, по-видимому, именно с ним связано возвышение племен, оказавшихся во главе других, родственных по языку и культуре. Это те самые славяне, которых имели в виду славянские средневековые хронисты – русские, польские и чешские.
Шафарик ошибался, отводя славянам обширные пространства в Европе с самого древнего периода. Но не правы и те авторы, которые пытаются отыскать «пятачок», с которого начиналось расселение славян. В этом смысле не было прародины ни славян, ни балтов, ни кельтов, ни германцев. Существовали довольно обширные зоны, в границах которых складывались родственные языки. На протяжении столетий племена перемещались, возвышались то одни, то другие, разные диалекты то наступали, то отступали. Во многих районах жили чересполосно разноязычные племена, и такое положение могло сохраняться тоже целые столетия. В конечном счете, их языки сближались, но сложение относительно единого языка могло осуществиться только в условиях государства.
С середины II тыс. до н. э. на больших пространствах от Альп до Днепра славянская или понятная славянам речь преобладает. Но на этой территории продолжают находиться и другие племена, причем одни из них покидают эти территории, другие появляются здесь, может быть, из несмежных областей. Несколько волн с юга, а затем кельтское нашествие побуждали славян и родственные им племена уходить на север и северо-восток. По-видимому, это часто сопровождалось определенным снижением уровня культуры, тормозило развитие. Вместе с тем в составе славянства возрастали северо-восточные (главным образом балтские) компоненты, которые привносили и изменения в антропологический облик, и в определенные элементы культуры. Переселенцы в последних веках до н. э. из Паннонии, видимо, попадали уже в основном в родственную среду. С этими явлениями может быть связано возникновение двух славянских культур – пшеворской (Польша) и зарубинецкой (Южная Белоруссия и Северная Украина).
Глава III
Среднее Поднепровье в I тысячелетии
Среднее Поднепровье – главный район, где формировались специфические черты, отличающие древнерусскую культуру и государственность. Происходившие здесь процессы накладывали тот особый отпечаток, который отличает древнерусское от общеславянского. На протяжении многих столетий Среднее Поднепровье сотрясали крупнейшие передвижения племен. В эпоху неолита и бронзы избыточное население направлялось отсюда в разные стороны. Здесь пересекались Лес и Степь и связанные с природным фактором разные формы ведения хозяйства. В целом для Среднего Поднепровья характерно сочетание оседлого земледелия и скотоводства. Земледельцами были племена трипольской культуры (IV – III тыс. до н. э.), родственной современными балкано-средиземноморским племенам. Земледелие наряду со скотоводством (прежде всего коневодством) занимало видное место и в хозяйстве культур Надпорожья.
С эпохи неолита, по-видимому, все значительные племенные группы приднепровского населения принадлежали к индоевропейским языкам. В зоне трипольской культуры это были, видимо, языки балкано-средиземноморского типа. На огромной территории Левобережья Днепра вплоть до заволжских степей формировалась другая группа племен, с которой связаны многие языки Прибалтики, Причерноморья, частично Малой Азии, а также отдельных районов Европы, куда позднее продвинулись эти племена. Иранские языки в доскифское время сюда еще, видимо, не доходили. Но здесь же или по соседству с этим ареалом формировались языки праиндийские, след которых и позднее сохранялся в языке синдов [376] .
376
См.: О Н. Трубачев. О сиидах и их языке ВЯ, 1976. № 4; Ю.А. Шилов. Прародина ариев. История. Обряды и мифы. Киев, 1995.