Древнерусская цивилизация. Начало Руси
Шрифт:
«Гуннский» пласт имен проявляется, по существу, во всех племенных союзах, вышедших из Балтийского Поморья. В их числе будут вандальские имена (Гунерих, Гунтамупд и др.), имена ругов, гепидов, бургундов, герулов. В одних случаях эти имена могут быть объяснены из кельтского (Гунерих, где второй компонент от кельтского rix, rig – король), в других они из современных языков не объясняются, но оказываются однотипными с прибалтийскими или венето-иллирийскими. В-третьих случаях в них проскальзывают элементы, близкие к славянским. (При этом надо иметь в виду, что имена у славян появляются довольно поздно: территориальная община долго ограничивалась именами племени или рода, обходясь в быту прозвищами.)
Гуннские имена Мундзук и готское Мундон, видимо, восходят к тем некельтским (или докельтским) именам, носители которых растворились в эпоху Великого переселения народов. В галльских именах и топонимах большое количество их содержит компонент mand. Происхождение слова, равно как и названия племени viromandui в Бельгике, неясно. Указания на иллирийское его происхождение больше свидетельствует о трудностях этимологизации, чем о действительных параллелях в иллирийских языках [505] . Названия городов типа Менда, Минд известны в Македонии и Малой Азии в эпоху Страбона. От этого же времени название Мунда носил город и река в Иберии [506] . Из числа галльских топонимов
505
Ср.: D. Ellis Evans. Gaulish personal names. Oxford, 1967, P. 222.
506
Страбон. География. С. 139, 149, 156
Чередование гласных в приведенных примерах выглядит довольно бессистемным, но то же самое можно наблюдать и с именем «венеды». Если учесть закономерность перехода на кельтской почве «в» и «м», можно допустить, что названия с корнем «манд» или «мунд» – варианты аналогичных наименований с корнями «ванд», «инд», «унд». Иными словами, речь может идти о древнейшем индоевропейском пласте, предшествующем венетам и кельтам.
Вопреки имеющимся в литературе мнениям, [507] имена Бливила, Фроила, Оптила, Травстила, Бравила и Синдила не германские, а именно «гуннские». И если искать им в индоевропейских языках ближайшие аналогии, имеет смысл обратиться к словенско-варяжскому Новгороду. В Новгороде нехристианские имена принимали именно такую форму: Нездила, Нерила, Твердила и т. п. В этом же направлении переделывались и христианские имена: Петрило, Данила, Гаврила. В данном случае, как, видимо, и в некоторых других, славянские языки оказываются хранителями отдельных черт исчезнувших языков «венедской» группы. В некоторых же именах типа вандальского Trazemund, возможно, непосредственно звучит славянское «драже» или «драго», столь распространенное в славянских языках.
507
Иордан. Указ. соч. С. 332 (коммент. Е.Ч. Скржинской)
Иордан привел и еще одно свидетельство о языке гуннов: река Днепр называлась на этом языке «Вар» [508] . Несколькими столетиями спустя Константин Багрянородный даст реке, среди других наименований, название «Варух», в котором М.М. Фасмер усматривал осетинскую параллель vaeraex в значении «широкий» [509] . Зафиксированное Иорданом слово довольно ясное по своему значению. В санскрите var – «вода». В Европе этот корень встречается очень часто как раз для обозначения рек. Таковы река «Вар» и производные от этого слова названия притоков в Южной Франции (в департаменте Вар) [510] , реки в Британии и Шотландии, а также некоторые другие реки из областей кельтского расселения [511] . Название это, очевидно, было понятно кельтическому населению, а в некоторых диалектах так называлось «море» [512] . Тем не менее это, видимо, древнейший индоевропейский пласт, имевший весьма широкий ареал распространения. В Прибалтике в эту связь могут быть поставлены названия рек Варна и Варта, а также этноним «варины», о чем речь будет ниже.
508
Иордан. Указ. соч. С. 120.
509
Известия византийских писателей о Северном Причерноморье / ИГА– ИМК, вып. 91. М.-Л., 1934. М.М. Фасмер. Русский этимологический словарь. Т. I, М. 1964. С. 518.
510
A.Albenque. Les Routenes. Rodez, 1948, PP. 117 – 118.
511
E.Schwarz. Deutsche Namenforschung als Wissenschaft. II. Gotingen, 1950. S 66; H.Bahlow. Namenforschung als Wissenschaft. Deutschland Ortsnamen als Dankmaler keltischer Vorzeit. Neumunster, 1955. S. 11.
512
P.F. Gregoire de Rostrenen. Dictionaire Francois-celtique ou Francois-Breton. Rennes, 1732. P. 616.
Таким образом, гунны Птолемея – это ни в коей мере не тюрки. Это фризы, рассеявшиеся по побережью Северного моря и Балтики и сыгравшие значительную роль в становлении Черняховской культуры. И это ветвь индоевропейского языка, сближавшегося с кельтскими, венето-иллирийскими и в какой-то мере со славянскими. Он и возник, по всей вероятности, в условиях взаимодействия племен, принадлежащих к этим языкам. Основу этого образования, видимо, составили поморские племена, продвигавшиеся со II в. до н. э. к Причерноморью. Ко II в. н. э. относится как бы прилив новой волны. Источники называют гунов, готов, ругов (рогов). Уже в Прибалтике они подверглись определенному кельтскому влиянию, а на пути к Приднепровью должны были встретить племена славяноязычные, иллиро-фракийские и опять-таки кельтские. На Днепре они должны были войти в контакт с остатками славянских (анты) и иранских (росомоны) племен. Здесь оставались и потомки давних, доскифских эпох, в известной мере сохранявших свою культуру и язык. Если учесть, что доскифское население Приднепровья было тесно связано с центральноевропейскими племенами, а миграции киммерийцев сказались на сложении ряда народов и языков Европы, можно допустить известную языковую близость доскифского населения как раз с кельто-венетской языковой ветвью. Само отражение одних и тех же племенных названий в Причерноморье и Прибалтике может быть отражением языкового родства. В Причерноморье упоминаются буругунды, причем племя это Агафий (VI в.), сведения которого отличаются добротностью, считал «гуннским» [513] . В Причерноморье проживало также племя герулов (элуров), которые именуются то «скифским народом», то одним из племен, пришедших из Скандии [514] .
513
Agathias Myrinaeus. Historici graeci minores. Ed. L.Dindorf. II, 1871. P.365; Zosimus.Historia nova. Ed. L.Mendelsson,Leipzig, 1887,P. 19, 22.
514
Иордан. Указ соч. С. 89 – 90. Сведения о племенах Меотиды Иордан брал у Аблавия – не дошедшего до нас историка, хорошо осведомленного в племенных передвижениях II – III вв. См. также: С. 266 – 267, прим. 370 (коммент. Е.Ч. Скржинской).
Среди племен, участвовавших вместе с готами в движении от устья Вислы на юго-восток, Иордан считал «германским» только гепидов [515] . Но во всех случаях гепиды в Прибалтике подвергались сильному влиянию кельто-венетских племен. Так, имя гепидского «короля» Ардариха совершенно ясно этимологизируется из кельтского как «великий (высокий)» король [516] . Вариантом этого имени (с характерным для этой языковой группы переходом «р» в «л») является и Аларих – имя, встречающееся также у меотийских герулов. Кельтическим является и другое гепидское имя – Фастида (первый известный вождь гепидов). Некоторые параллели к подобным именам будут рассмотрены ниже.
515
Там же. С. 85. Иордан поясняет, почему он считает гепидов «родичами» готов. Гепиды занимали территорию Потиссья. В VI в. они вели тяжелую борьбу с лангобардами, а затем были окончательно истреблены аварами. Само название племени, следуя традиции, Иордан производил от gepanta в значении медлить, отставать. Но такого слова нет в германских языках (там же. С. 206, прим. 102). А это лишний раз подчеркивает сложность вопроса и о происхождении самих готов.
516
В Ирландии титул «адриага» носил правитель, возвышавшийся над племенными «риагами». См.: Г. Афанасьев. История Ирландии. СПб., 1907. С. 8.
Следует подчеркнуть, что готы и гепиды появились в Причерноморье сравнительно поздно. Птолемей их еще здесь не знает. Не вполне ясен и маршрут продвижения готов к Черному морю. Гепиды, во всяком случае, продвигались к устью Дуная, т. е. примерно по тому же маршруту, которым ранее прошли бастарны. Сами готы впервые также упоминаются на Нижнем Дунае (214 г.), а в области Приазовья и Крыма они попадают около середины III в. [517] .
Иордан рисует противоречивую картину продвижения готов в Причерноморье. В одном случае говорится о трех этапах: продвижение в «Скифию», т. е. район Нижнего Дуная, затем Меотиду и затем снова в Скифию. (Иордан путается в географических определениях, помещая Меотиду в Скифии, а Мезию (Мизию) будто даже и не на Черном-Понтийском море). В другом месте рассказывается о движении через болотистую область Ойум, труднопереходимую реку и территорию «спалов» «в крайнюю часть Скифии», под которой как будто разумеется Меотида [518] . Не исключено, что имеется в виду движение разных групп готов или вообще разных племен, позднее оказавшихся в составе готского племенного союза.
517
Э.А. Сымонович. Итоги исследований Черняховских памятников в Северном Причерноморье, История и археология юго-западных областей СССР начала нашей эры. М., 1967. С. 206. (Эта хронологическая канва событий воспроизводится в работах о готах немецких ученых, в частности, у Р. Пальмана.)
518
Иордан. Указ соч. С. 72 и 70. («Мы читали, что первое расселение (готов) было в Скифской земле, около Меотийского болота; второе – в Мизии, Фракии и Дакии; третье – на Понтийском море, снова в Скифии)». Согласно Иордану, существовала и версия об автохтонном «скифском» происхождении готов.
Из сказанного следует, что черняховская культура складывается до прихода готов в Причерноморье. Но она, видимо, возникает с участием тех поморских племен, которые раньше покинули прежние места, и которые, возможно, оставили памятники на Волыни, кои рассматриваются в качестве готских [519] . Передвижения из Поморья, как отмечалось, фиксируются со II в. до н. э., причем переселенцы, как правило, воспринимают местную, более высокую культуру, сохранявшую традиции скифской и латенской эпох. На готов, судя по замечаниям Иордана, оказывает влияние местная культура гуннов-фризов. В рамках причерноморских союзов племен в III – IV вв. происходит перераспределение удельного веса тех или иных этно-культурных элементов, и идет процесс нивелирования этнокультурных различий, характерный для ранних государственных образований. Это позволило некоторым авторам говорить о не до конца сложившейся народности [520] . Прямые указания Приска свидетельствуют о том, что языком общения объединения был гуннский и отчасти скифский язык, а никак не германский.
519
Ср.: Ю.В. Кухаренко. Волынская группа полей погребений и проблема так называемой гото-гепидской культуры.
520
П.Н. Третьяков. У истоков древнерусской народности. С. 50.
Антропологические исследования на территории Причерноморья не фиксируют сколько-нибудь заметного германского элемента. Правда, между специалистами существуют расхождения в определении принадлежности населения, оставившего некоторые нижнеднепровские могильники: допускается наличие здесь германского элемента [521] . Последнее не исключено. Но нуждается в уточнении само понятие «германского», поскольку не проведено четкое отличие «германского» от прибалтийско-скандинавского догерманского. С другой стороны, германо-поморский элемент мог быть и более значительным, поскольку преобладающим обрядом в Поморье оставалось трупосожжение. В этой связи должно внимательно отнестись и к другим признакам, свидетельствующим о западнобалтийских связях Черняховской культуры.
521
Ср.: Т.И. Алексеева. Славяне и германцы в свете антропологических данных,// ВИ, 1974, № 3. С. 64 – 65 (автор не обнаруживает в рамках Черняховской культуры германских антропологических черт) и М.С. Великанова. Палеоантропология Прутско-Днестровского междуречья. М., 1975. С. 84 – 86 (сходство нижнеднепровских трупоположений с погребениями из рядовых могил Германии; сопоставляются южные серии с северными без их разделения по этническим признакам).
Одним из таких признаков являются дома столбовой конструкции. На связь тех и других неоднократно обращал внимание Э. А. Рикман [522] . Также неоднократно ему возражали, указывая на неполное сходство строений черняховцев и германо-скандинавских областей [523] . Вряд ли, однако, детали отличий будут существенней, чем элементы сходства. Отличия в строительном материале неизбежны для разных географических и климатических зон. Но сопоставления эти недостаточны с другой точки зрения: где истоки особенностей строений (и, может быть, быта), которые объединяют черняховцев с балто-скандинавами?
522
Э.А. Рикман. К вопросу о «больших домах» на селищах Черняховского типа СЭ, 1962, № 3; его же: Жилище племен Черняховской культуры Днестровско-Прутского междуречья Древнее жилище народов Восточной Европы. М., 1975. Той же точке зрения придерживается М.А. Тиханова.
523
Ср.: Э.А. Сымонович. Древности Скандинавии и Прибалтики на территории культур полей погребений КСИА, вы. 133. М., 1973. С. 28.