Древние чары и Синдбад
Шрифт:
– Ну что ты, о мудрый вопрошающий? – залебезил Феодор. – Не стоит кричать – ты задал вопрос, я дал на него ответ. И мы квиты. Иди своей дорогой… Не мешай моим размышлениям.
– О да, – ухмыльнулся Синдбад, – я сейчас уйду. Я даже стражу звать не буду – лишь пущу слух, сколь верным и нужным оказался твой никчемный бред. А все потому, что ты испугался моего «холодного железа», настоящего, наговоренного истинными магами против таких неумелых колдунов, как ты…
Вот это был настоящий удар. Ибо если «холодное наговоренное железо» способно оказалось испугать его, знахаря,
Свиток девятнадцатый
С несказанным удовольствием Синдбад покинул смрадный и нелепый квартал колдунов. Свежий воздух, как ему сейчас показалось, можно было пить, как родниковую воду. Жар полуденного солнца, даже не в тени, был подобен теплому прикосновению ладони друга.
– Аллах всесильный, ну как же можно жить таким лживым шакалом?… Как случилось, что это ничтожество мнит себя излечителем хворей? Отчего?
– Оттого, юный кузнец, – услышал Синдбад рядом женский голос, – что его глупая голова еще не оказывалась так опасно близко к плахе. Оттого, что, нахватавшись знаний по верхам, он поспешил убраться из родных мест, где его бы очень быстро заперли в приют умалишенных или в тамошний зиндан – в назидание прочим недоучкам.
– Воистину ты права, незнакомка!
– Зови меня Заидат, я повивальная бабка.
Синдбад усмехнулся. Ибо Заидат была сильной и вовсе не старой женщиной, с лицом мудрым и спокойным.
– «Бабка»? Да ты не старше моей тещи, почтенная, а ее я всегда считал женщиной молодой и полной сил.
– Но как же мне еще назваться, юноша? Я помогаю малышам появиться на свет – так тебе больше нравится?
– О да, добрейшая, так мне нравится гораздо больше. Открою тебе секрет: утром, когда я спешил на поиски Феодора, оказавшегося просто бессильным болтуном, думал я, что с куда большим удовольствием искал бы повивальную бабку, дабы помогла она моей жене одарить меня наследником.
Заидат улыбнулась – именно так может улыбаться женщина, когда у нее на руках появляется малыш, новая жизнь, которую следует оберегать всеми силами и всем умением, присущим мудрым взрослым.
– Отчего, юноша, твое лицо стало столь печально? Быть может, вскоре так и произойдет… Но искать меня не нужно, я расскажу тебе, где живу…
– Должно быть, ты не слышала моего рассказа, почтеннейшая. Я пришел к болтливому недоумку лишь потому, что не смог добиться совета ни от имама, ни от лекаря, приверженца Аллаха всесильного.
– Но что же случилось?
И Синдбад в который уже раз за последние дни принялся рассказывать о том, как пытался разбудить жену утром после свадьбы, как поил ее крепким кофе… И что все было тщетно, ибо прекраснейшая из женщин улыбалась, но спала столь крепко, что даже дыхания ее слышно почти
– Скверная история, друг мой, скверная. Увы, ни разумный лекарь, ни безумный знахарь тебе бы тут точно не помогли. К сожалению, не могу помочь и я: моих знаний достаточно для рождения здорового младенца, а вот что делать с таким крепким сном, я не знаю. Однако, мой мальчик, я знаю, у кого спросить совета. Не смейся – старуха Заидат, быть может, и походит на неумную сплетницу, однако не боится спрашивать совета у любого, обладающего знаниями, и не боится указывать на истинных мудрецов.
– Я не смеюсь, добрая Заидат, я мечтаю, чтобы мне, наконец, указали на того, кто поможет мне – и пусть это будет хоть сам Иблис Проклятый!
– Не надо столь… грозных советчиков. Я укажу тебе на мудреца юного, быть может, столь же юного, как ты сам. Он пришел в наш город вместе с бродячим цирком, помог мне да и задержался с прошлой зимы.
– С бродячим цирком? – Голос Синдбада выдал его разочарование.
– Да, глупец. Этот юноша, его зовут Хасиб, показывает фокусы, творит чудеса и при этом чист и возвышен духом. Зимой он помог моей дочери – изгнал из дома непонятную нечисть и за это не взял ни гроша. Более того, он сказал мне, что разгадка оказалась столь же далека от мира по ту сторону добра и зла, как наш прекрасный город от льдов полуночи.
– Изгнал нечисть? Как?
– Сие мне неведомо. Мальчик вместе с гадалкой из цирка, ее Карой зовут, отправился в опустевший дом, обшарил его весь от погребов до конька на крыше, и… духи перестали раскачивать стены и стонать каждое новолуние. Хасиб, да хранит его Аллах всесильный, повелел старшую дочь моей дочери, нет, ее мужа, одним словом, падчерицу, отдать в учение, дабы стала она столь же умна, сколь и я сама, ее бабушка, пусть и названная. Ведь нечисть, по словам юного Хасиба, появляется там, где бездельничает и мучится бездельем дух хозяев.
– И как, помогло?
– О да, малышка оказалась умненькой, она теперь моя самая надежная помощница. Если Аллах всесильный позволит, то станет она настоящей повивальной бабкой, когда меня не будет на свете белом…
И дородная Заидат утерла увлажнившиеся глаза.
– Уважаемая, не стоит плакать. Ты молода, красива и сильна. Отчего же печалиться заранее?
– Ты прав, мальчик, ты прав.
– Увы, я-то спрашивал, вернулись ли духи после того, как малышка стала твоей помощницей… Выходит, этот фокусник и в самом деле оказался умелым колдуном?
– Умелый ли он колдун, я не ведаю. Знаю лишь, что стены дома моей дочери надежны и недвижимы. А еще вот что рассказала мне Кара-гадалка. Его, Хасиба-фокусника, гложет своего рода одержимость – и потому, думаю, вы легко найдете общий язык.
– Да будет так, почтенная. Приводи его ко мне. И пусть он попытается изгнать духов из моегодома.
Тих и неуютен показался Синдбаду этот самый, его,дом. Амаль все так же спала, мягко улыбаясь. Очаг погас, родничок, обычно радовавший тихим журчанием, тек беззвучно.