Древние славяне
Шрифт:
Проснулась Забава Путятишна, как зазвонили к заутрени, посмотрела в окошко, диву далась, увидав новые терема у себя в саду.
Надела Забава наскоро соболью шубку на одно плечо, побежала в сад рассмотреть хорошенько дивные терема; слышит — в теремах шум и звон: в первом тереме деньги сыпятся, звякают: кто–то казну считает, во втором Соловей Богу молится, в третьем музыка гремит.
Вошла Забава в третий терем: было там так прекрасно, что у ней от удивления ноги подкосились — села она на скамью.
Вышел навстречу к Забаве сам Соловей Будимирович.
— Здравствуй,
Поклонилась ему Забава в пояс, стала его расспрашивать:
— Откуда ты родом, добрый молодец? Холост ты или женат? Если ты холост и я тебе нравлюсь — возьми меня за себя замуж!
Посмотрел на нее Соловей с удивлением:
— Всем ты хороша, девица красная, и понравилась мне; одно мне не понравилось — зачем ты сама себя просватала?
Покраснела Забава, как маков цвет, как вскочит живо на быстрые ноженьки, правой ручкой закрылась, убежала в свой терем, расплакалась горько.
Хочет Соловей жениться на Забаве. Проведала об этом его мать и говорит ему:
— Съезди–ка раньше за море синее, расторгуйся там хорошенечко, тогда вернешься и женишься на Забаве.
Пока Соловей ездил за море, явился в Киев купец — Голый Щап Попов [29] , привез князю подарки, сватает за себя Забаву.
Спрашивает его Владимир:
— Добрый молодец, Щап Давидович, не слыхал ли чего за морем о молодом купце Соловье Будимировиче?
Отвечает Щап:
29
Щап — щеголь.
— Я его встретил в городе Леденце: он не заплатил королю Венецейскому таможенных пошлин, за то и попал в тюрьму.
Согласился Владимир отдать Забаву за Щапа; уже и свадебный пир устроили.
Об эту пору вернулся в Киев Соловей Будимирович; вышел он с корабля, переодетый в платье каличье, взял с собой сорок товарищей, приходит на княжеский пир.
А на пиру Забава узнала своего суженого да и говорит князю Солнышку:
— Государь свет, родимый дядюшка! Ведь это мой прежний жених, Соловей Будимирович; пойду ему навстречу!
Выбежала Забава из–за стола, пошла Соловью навстречу, взяла его за белые руки, усадила рядом с собой за стол. Наутро обвенчали их святыми венцами в Божьем храме, на пиру княжеском им славу спели. Стали они жить–поживать своим домком, а Щап Попов ни с чем убрался к себе домой.
МИХАЙЛО КАЗАРЯНИН
Не ясный сокол вылетывал, не белый кречет выпархивал — выезжал в чисто поле из Галича добрый молодец, Михайло Казарянин.
Конь под ним — словно лютый зверь: проходу, проезду не дожидает, реку в пятнадцать верст шириною за один раз перескакивает; доспехи на молодце такие, что и цены им нет: латы и панцирь из чистого серебра, кольчуга золотая, шлем ценою в три тысячи, копье в руках как свеча горит; концы на луке из красного золота, а полосы по ним булатные и тетива шелковая; в колчане у Михайлы сто пятьдесят стрел, каждой цена — пять рублей.
Снаряжается Михайло в Киев, в гости к князю Владимиру. Приезжает в Киев после вечерни, приходит в гридню княжескую прямо на почестный пир.
Не случилось тут у Владимира стольника–чашника, сам князь налил для богатыря чашу зелена вина в полтора ведра да турий рог сладкого меда в полтрети ведра.
Подносит князь вино и мед богатырю и говорит:
— Молодой Михайло Казарянин! Сослужи–ка мне службу: съезди к морю синему, настреляй гусей, белых лебедей, налови малых серых утушек, чтобы было мне что на стол подать. А я тебя за это пожалую своей великой милостью.
Помолясь Богу, поехал добрый молодец за добычей; послал ему Господь счастья: видимо–невидимо птиц настрелял Михайло для княжеского стола. Уже повернул он назад своего лихого коня, как вдруг видит — стоит в поле громадный дуплистый дуб; на дубу сидит черный ворон диковинный: ноги и нос у него словно жар горят; сидит, перышки расправляет.
Вынул Михайло тутой лук, достает уже каленую стрелу из колчана, хочет застрелить черного ворона, а ворон говорит ему человеческим голосом:
— Не стреляй в меня, добрый молодец, нет для тебя во мне никакой корысти: кровь мою пить не будешь, мясо мое есть не станешь, а я сослужу тебе службу; слушай же меня хорошенечко: поезжай на высокую гору, посмотри с нее в чистое поле и увидишь в поле три белые шатра; скамьи в них из дорогого рыбьего зуба, а на тех скамьях сидят три татарина, прислуживает им молодая пленница, душа девица Марфа Петровна; поезжай и освободи ее из тяжкого плена.
Послушался Михайло ворона, поехал на высокую гору, увидал татарские шатры и повернул к ним коня своего.
Подъехал к шатрам Казарянин, увидал в шатрах и красную девицу, о которой сказал ему ворон: прислуживает девица поганым татарам, горючими слезами обливается.
Говорят ей татары:
— Не плачь, красная девица! Не тумань своих очей ясных — мы тебе зла не сделаем, увезем тебя в Орду, отдадим замуж за нашего татарина, за доброго молодца.
Разгорелось сердце в Михаиле, как сокол налетел он на шатер, как вихрь повалил злых татар: одного копьем заколол, другого конем затоптал, третьего о сырую землю одним ударом убил и освободил красную девицу.
Говорит она ему:
— Что же не спрашиваешь меня, добрый молодец, об имени, о роде–племени? Я ведь родом из Волыни, из города Галича, дочь купца Марфа Петровна!
Обрадовался Михайло, услышав это.
— Душа, красная девица, — воскликнул он, — ведь ты мне сестра родная! Расскажи, как ты попала в руки злых татар поганых?
— Гуляла я под вечер в своем саду вместе с родимой матушкой; откуда ни возьмись прискакали три татарина–наездника, захватили меня, посадили на коня и увезли с собою.