Древний свет
Шрифт:
— Я теперь понимаю смысл выражения «собака на заборе», — сказал Левин, которому удалось с помощью Рингамира поправить седло и сесть прямо. Эльфы покатились со смеху.
— Молчал бы уж, казак из Иерусалима, — процедил сквозь зубы Лугарев. — На себя посмотри. Упираясь руками в седло, шипя, чертыхаясь шепотом, прищемляя самые неподходящие для этого предметы, ему все же удалось усесться на лошади. Спасти остатки собственного достоинства было уже невозможно. Покраснев, как вареный лобстер, Лугарев сосредоточил внимание на попытках сохранить равновесие. Когда ему удалось засунуть в стремя правый сапог, дело пошло несколько лучше.
— Если только удастся выбраться из этой кутерьмы, собственноручно отведу тебя на мясокомбинат, — шепотом пообещал он лошади, на что та и ухом не повела.
— Селест, подскажи, как рулить этой штуковиной,
— Возьми уздечку, — тихо ответила Селестиэль. — В искусстве наездника самое главное — не мешать лошади… Она поехала рядом с Лугаревым, то и дело подсказывая ему, что делать, за что тянуть и куда нажимать.
— У тебя все шансы отыграться за тот полет на вертолете, — шепнул ей Лугарев.
— Упаси меня Элберет смеяться над мужчиной, — вполне серьезно ответила Селестиэль. — Я не хочу оказаться на мясокомбинате в одной колбасе с лошадью. Наконец, порт и толпа гогочущих тэлери остались позади.
Последнее, что расслышал Лугарев, была прозвучавшая сзади фраза Левина: «Бесплатный цирк!»
Они выехали из города и теперь, не спеша, трусили вдоль побережья на юг, к плотине. Элладан ехал впереди, Левина опекал Ломион. БС, замаскированный под леопарда, бежал рядом с лошадью Лугарева.
Инженер применил свой аналитический ум и довольно быстро выработал алгоритм управления лошадью. Лугарев с завистью отметил, что «у жида неплохо получается». Левин настолько освоился с управлением, что даже рискнул обогнать Лугарева.
— Эй, Арик! — окликнул его Лугарев, решив сбить с приятеля спесь и слегка отыграться. — А ты положил себе в личное дело фотографию в парадном костюме, в четверть оборота, и все такое?
— Нет, а зачем? — обернулся Левин.
— Да я вот тут подумал… Если эти эльфы сложат два и два после нашего представления…
— Ты имеешь в виду свое лихое родео?
— Именно. Как бы они не капнули куда следует.
— Действительно. Но причем тут парадная фотография?
— А с чего будут рисовать твой портрет в Галерею Павших Героев, после того, как нас тут четвертуют? — ехидно осведомился Лугарев. — Если ты надеешься на посмертный снимок, то напрасно. По нему вместо твоего портрета натюрморт получится. Инженер, отличавшийся достаточно богатым воображением, едва не упал с лошади.
— Не беспокойтесь, — сказал Ломион. — Я им объяснил, что вы из народа Трандуила, и никогда не путешествовали верхом.
— Благодетель ты наш, — пробормотал Левин. — Черт меня дернул ввязаться в эту историю. И зачем только я закончил университет?
Торговал бы себе в отцовской лавочке кошерными сосисками…
Митчелл попытался вызвать Марию Пирелли, чтобы отдать ей радиограмму, однако Мария не отзывалась. Тогда Митчелл сам пошел к ней, благо, что ее комната была рядом. Уже подходя к двери, он понял, в чем дело: Мария и Кевин смотрели мультфильмы из коллекции Лугарева на его маленьком телевизоре. Войдя, он увидел, что Кевин уставился совершенно остекленевшим взглядом на маленький экран, на котором увлеченно лупцевали друг друга трансформеры. Мария выглядела не лучше. Митчелл помахал перед ее носом радиограммой, но она не отреагировала. Он понял, что придется подождать до конца серии. Наконец, по экрану поплыли финальные титры. Митчелл изъял пульт дистанционного управления из руки Марии и остановил воспроизведение.
— Прошу прощения, сэр, — Мария встала. — Мы немного увлеклись.
— Все в порядке, Мария. Вам сообщение с авианосца «Претория», — Митчелл отдал ей бланк радиограммы.
— «Эскадрилья VF-84 „Jolly Rogers“ с нетерпением ожидает возвращения своего командира», — вслух прочитала Мария. — Ну, вот и все. Теперь мы встретимся уже под теми Деревьями…
— Дай Бог, чтобы там не было тени, — ответил Митчелл.
Вблизи плотина производила грандиозное впечатление. Лугареву еще не приходилось бывать на подобных сооружениях. Грохот падающей из сливных отверстий воды напомнил ему посещение Ниагарского водопада. Водохранилище занимало примерно половину легендарного ущелья Калакирия, в той части, где его дно резко понижалось к морю. Дорога, вырубленная уступом в скале, была достаточно широка — не менее шести метров. На другом конце водохранилища, на берегу питающей
— Это что, настоящие драгоценности? — спросил он.
— Конечно, — ответила Селестиэль. — Я думала, ты знаешь об этом.
— Читал, но не верил. Неужели им нельзя найти лучшее применение?
— Зачем? Мы не гномы и не люди, мы не одержимы жаждой стяжательства, — пожала плечами Селестиэль. Лугарев подумал, что их план может запросто рухнуть из-за того, что команда поддержки, вместо того, чтобы прийти им на выручку, бросится подбирать бриллианты, или вообще спятит от этого сверкающего великолепия. Подножие холма утопало в вечной зелени плодоносных садов, а над ними высились белые и хрустальные, витые серебряными нитями, башни Тириона, древнейшего города нолдоров. Лошадей они оставили в постоялом дворе у ворот. БС остался там же — охранять снаряжение. Элладана здесь хорошо знали. Прохожие то и дело здоровались с ним, пока путники поднимались по широкой хрустальной лестнице прямо к вершине холма, к подножию маяка и дворцу короля Финарфина, отца Галадриэли. Они вступили на площадь перед дворцом, озаренную множеством огней. Лугарев с благоговением оглядывался по сторонам. Когда-то давно эта площадь была полна народа, и Феанор держал здесь речь перед нолдорами, призывая их отправиться в погоню за Морготом, убивших их короля — его отца. Сейчас площадь была пустынна, только у высоких дверей дворца стояли два стражника с копьями, явно одуревшие от скуки. Элладан не пошел к главному входу, а провел путешественников через боковую дверь. Дворец снаружи казался небольшим. Весь он был выстроен из белого камня и хрусталя, и светился изнутри, как хрустальная ваза, которой накрыли лампочку. Изнутри же он был прекрасен: всюду хрусталь, серебро, белый и розовый мрамор и живые цветы. Залы были ярко освещены, коридоры залиты мягким рассеянным светом. Никем не остановленные, они прошли по нескольким коридорам и оказались перед личными покоями короля Финарфина. Элладан постучал условным стуком: один раз, затем два, три, и снова два.
— Наш семейный сигнал, — пояснил он шепотом.
— Входите, открыто, — послышался из-за двери глубокий мелодичный голос. Элладан толкнул высокую створку, и они вошли.
Король Финарфин сидел в высоком кресле под светильником в углу просторного полутемного кабинета. На нем было домашнее одеяние, напоминающее халат, голубое и без всяких украшений. На коленях короля лежала толстая рукописная книга — похоже, что Финарфин любил почитать перед сном.
— Кто это с тобой, Элладан? — удивленно спросил король. — Здравствуйте, — он поднялся из кресла, отложив книгу.
— Извини, дедушка, — ответил Элладан. — Галадриэль обещала тебе сообщить…
— Да, да, — ответил Финарфин, — что-то такое было… Ну, что ж, поздний гость — важный гость. Раз уж решили побеспокоить меня в такой час, значит, у вас важное дело. Элладан представил королю своих спутников.
— Селестиэль, да, да, Галадриэль много рассказывала о тебе, — сказал король. — Я рад видеть всех вас. Так что же привело вас ко мне?
— Расскажи королю все, Игорь, — попросил Элладан. — В доме нашего прадеда нам нечего опасаться. И Лугарев рассказал все: краткую историю возвращения Саурона, его пленения, обретения Сильмариллов и план возрождения священных Деревьев, рассказал о необходимости убрать Черту, и о вероятном возвращении Моргота. Когда он закончил, Финарфин некоторое время молча смотрел на него, обдумывая услышанное.