Древняя Русь. Быт и культура
Шрифт:
Большая часть таких сосудов похожа на глубокие чаши, несколько маленьких ручек превращают такую чашу в «кандило стькляное» (табл. 23, 5). Кандило стькляное — редкость на Руси, два, найденных в Новгороде, византийской работы (середина XI в. и самый канун монголо-татарского нашествия). Из Византии происходят и все другие известные нам «кандила».
Большая часть византийских чаш изготовлена из прозрачного разноцветного стекла: синего (полученного с помощью окиси кобальта), темного оливкового, сине-фиолетового, пурпурного, слабого синего (едва голубого) и совсем бесцветного голубоватого (Гуревич Ф.Д., Джанполадян Р.М., Малевская М.В., 1968). Византийские чаши от собственно древнерусских отличает не только цвет, но и богатая полихромная роспись (табл. 25, 1–7), иногда декор получали вгорячую в форме (табл. 25, 8), иногда выполняли вхолодную (табл. 25, 9). Один стакан с резным декором (табл. 25, 10)
География находок византийских чаш на территории Древней Руси трудно объяснима: их относительно много (но не более десятка в каждом случае) в Новгороде, Старой Рязани, Новогрудке; единичные находки происходят из Старой Ладоги, Вщижа, Смоленска, Киева, Москвы… Византийские чаши встречаются главным образом в комплексах середины — второй половины XII в. В XI в. и первой половине XIII в. они относительная редкость. Донца диаметром около 3 см с высоким вогнутым конусом (табл. 22, 15–17) представляют самую характерную часть сосудов иного вида (табл. 23, 11–15). Восстановлен только один (табл. 23, 16) (Полубояринова М.Д., 1963б). Все остальные, приводимые в таблице, — результат расчетов. Для реконструкции использованы детали форм (венчики, стенки) и декора, сочетание же деталей в каждом отдельном случае не более чем вероятное. Донца этого вида встречаются реже, чем донца-«наперстки», но в тех же широких территориальных пределах. Появляются они на полстолетия позже, во второй половине XI в. Новгородские находки дают детальное представление об их хронологии. Плоские широкие донца, будучи известными с середины XI в., до начала XIII в. (табл. 22, 14) наиболее характерны все же для конца XI — середины XII в. На это время падает наибольшая вероятность (0,6) их находок. Пик кривой (рис. 1), построенный с учетом находок на Неревском раскопе, приходится на 18-й ярус, а основная масса находок — на конец XI — первую четверть XII в. И во второй половине XI в., и во второй половине XII в. они редки.
Рис. 2. Распределение во времени стеклянных сосудов XI–XII вв. по данным Неревского раскопа в Новгороде: А — документальная линия распределения; Б — вероятная линия распределения.
Во второй половине XII в. появилась новая форма древнерусской посуды, характерная особенность которой — донце с высоким вогнутым конусом, с полым поддоном диаметром 3–4 см. (табл. 22, 18–22). В качестве исходных образцов для этой формы донца могут служить византийские сосуды (табл. 22, 23), известные с более раннего времени. Возможность следовать этой форме существовала долгое время, но только во второй половине XII в. она была реализована. Очевидно, ранее необходимых условий для реализации еще не существовало. Новая форма сосудов сохраняла все характерные признаки сосудов более раннего времени (табл. 23, 12–16): размер донца с поддоном 3 см (в более позднее время — 3–5 см), высокий конус, тонкие гладкие стенки, редкий декор в виде накладных нитей. Не исключено, что новая форма в качестве исходной могла бы иметь эту более раннюю собственно древнерусскую модификацию (табл. 22, 15–16). Один целый сосуд, снабженный донцем новой формы, имел форму усеченного конуса, высота его 7,8 см, диаметр устья 7,8 см. Именно он и был найден в Старом Галиче, в церкви, в женском погребении, расположенном близ гробницы Ярослава Осмомысла (Пастернак Я., 1944). Обращает на себя внимание, что равенство высоты и диаметра устья (в данном случае максимального диаметра) было соблюдено строго. Этому же правилу подчинены и наши реконструкции (табл. 24, 21, 22, 26, 31), для некоторых использована высота, равная диагонали квадрата (табл. 24, 20). Стаканы на поддоне, назовем эту форму «стекляница» или лучше — «стекляница вина», встречаются в Древней Руси повсеместно, но преимущественно в южных городах.
Вторая половина XII в. и первые десятилетия XIII в. отмечены появлением сосудов самых разных форм: одни (табл. 24, 18, 19, 34) повторяют византийские
Раскопки древнерусских городов ведутся давно и очень интенсивно, но стеклянную посуду в них, как правило, находят редко. Исключение составляют Новгород, Старая Рязань и Новогрудок (Щапова Ю.Л., 1963, 1975). В Новогрудке и Рязани посуда более поздняя, второй половины XII — начала XIII в.
В наборе форм новгородской стеклянной посуды доля ламп (лампад, кадил), сосудов специального назначения, остается постоянной: около половины. Другая половина — сосуды разного назначения, среди которых главное место занимают сосуды для питья: стаканы, а в поздний период, кроме них, стаканы на поддоне; заметим, что последних в Новгороде значительно меньше, чем в южных городах или городах, тесно связанных с Киевом; количество чаш остается постоянным на протяжении всего времени в Новгороде, примерно такую же (около десятой части) их долю составляют чаши из Новогрудка. Доля бутылок с коротким горлом невелика, они византийского происхождения (табл. 25, 23, 24) «biold cum extendo collo» и могут, вероятно, соответствовать «склянице благовонна масла».
В Новогрудке общий набор форм иной: ламп мало — не более, чем бутылок; три четверти всех находок — сосуды для питья, среди них привозные стаканы и чаши, а стаканы на поддоне — почти половина. Сходен с новогрудским набор сосудов из Старой Рязани.
Новогрудский (и старорязанский) комплекс стеклянной посуды отражает не только «веяние времени», на него повлияли степень и характер связей с Киевом, а также условия находки: и новогрудский и старорязанский набор посуды характеризуют аристократический быт. Заметим, что владелец усадьбы Б на перекрестке Великой и Холопьей улиц в Новгороде также имел византийские чаши, бутылки и даже «кандило» в полном соответствии с нормой быта боярской аристократии в других частях Древней Руси.
Лампы киевского изготовления — предмет роскоши другого, более широкого круга новгородского феодального общества; они более или менее равномерно распределены по всей исследованной части неревского, славенского и людина конца. В других городах стеклянной посуды немного и в домонгольских слоях и в слоях XIV–XV вв. Все поздние сосуды принадлежат к импортам из Западной Европы (изделия северно-немецких мастерских и мастерских Подунавья) и с Ближнего Востока, среди последних — первоклассные изделия сирийских мастеров из городов Ракка и Алеппо и египетского Фустата. Данные таблицы дают представление о соотношении стеклянных сосудов разных форм с учетом времени и места их находок.
Привозная керамика
Амфоры и красноглиняные кувшины
Р.Л. Розенфельдт
В культурных слоях древнерусских городов довольно типичной находкой являются обломки амфорной тарной керамики. Амфоры отличаются от обычной древнерусской посуды не только своеобразием форм (двуручные круглодонные кувшины), но и составом глины, из которой они формовались без видимых примесей или с включением мелкодробленого шамота и мела, а также качеством обжига (ровного оранжевого цвета).
Вся амфорная керамика в Древней Руси, очевидно, была привозной, она поступала в города в качестве тары для перевозки жидких и сыпучих продуктов из различных южных центров (Крым, Византия, Балканы).
В древнерусских письменных источниках амфоры упоминаются неоднократно и называются «корчагами» (корчагъ, кърчагъ), причем всегда как вместилища для вина. В миниатюрах Радзивилловской летописи, рисунки которой восходят к XIII в., в сцене, изображающей легенду об осаде Белгорода печенегами в 997 г., помещены изображения двух амфор-корчаг.
В Киеве была найдена горловина амфоры с остатками надписи: «… неша плона корчага си…», прочитано Б.А. Рыбаковым как «благодатнеша полна корчага сия» (Козловская В., 1931, с. 51; Рыбаков Б.А., 1946, с. 138; Каргер М.К., 1958, с. 425). Таким образом, о большой популярности амфор в Древней Руси свидетельствуют разнообразные источники — археологические, изобразительные, эпиграфические.
Основную массу амфор, попадавших на Русь, производили в крымских мастерских. Естественно, что обнаруженные в древнерусских памятниках амфоры идентичны крымским. В настоящее время мы располагаем достаточно обоснованными типологией и хронологией амфорной крымской тары (Якобсон А.Л., 1955; 1979, с. 29–31, 71–75, 109–112; Плетнева С.А., 1959, с. 244; 1963, с. 46–55; Антонова И.А., 1971, с. 81–100).