Дрейфующая станция СП-40 бис
Шрифт:
– Образование облачного фронта началось примерно двадцать минут назад и происходит какими-то рекордными темпами. Ничего не предвещало его возникновения, – немного извиняясь, ответил Крутиков. И в голосе его слышна извечная печаль всех метеорологов мира – что за судьба у них, быть в ответе за все причуды погоды! Даже по радио слышен тяжёлый вздох. Потом мгновение помолчав, Василий более оптимистично добавляет, – Но зато в районе станции облачности нет. По-прежнему – миллион на миллион. Облачный фронт хоть и протяжённый, но узкий – не больше 80…100 километров. Со спутника его очень хорошо видно. Интересный… И это не грозовой фронт,
– Это мы и сами поняли. Интересно ему, – с ехидцей в голосе замечает второй пилот.
Тут в разговоре появляется ещё один персонаж – Дробов Аркадий, зам Берга:
– “Кит” ответьте “Замк'y”. Что решили предпринять: обходите или возвращаетесь?
В диалог между бортом и станцией приходится вступить Иванцову:
– “Зам'oк”, здесь “Кит-1”. Принимаю решение обходить верхом. Раз это не грозовой фронт и у вас там ясно. Пойдём в облачности. Верхняя граница облаков уже выше четырёх тысяч. Не волнуйтесь. Дойдём. До скорой встречи, парни. Привет Петровичу. Конец связи. То есть SK15.
– Ныне модно в конце связи говорить EE16. Так что – GL17 и EE, – попрощалась “Льдина” голосом Макаронина.
– Мы с нашим Маркони русский язык забудем, – проворчал КВС и тут же выдал очередное указание, – Макс, зайди в салон. Бергу там доложись о моём решении. Скажи всем, чтобы пристегнулись, так как будем набирать высоту, а потом в облачности пойдём. Возможна болтанка. И о том, что кислорода может не хватать с непривычки, не забудь предупредить. Ну, и девушку успокой. Мужиков можешь не успокаивать. Двух крайних, по крайней мере. Они сами тебя успокоить могут. А Младш'oй пусть привыкает к тяготам и лишениям службы.
– Младш'oй, вообще-то, уже почти год на флоте, – заступается за Левшакова Макс.
– Не впечатляет. Иди, давай, боец. А то высоту набирать уже пора, – командует Валерий Палыч.
Макс пулей соскакивает с кресла – и в салон. Спустя пару минут возвращается – доложил ситуацию Бергу, перекинулся фразой-другой с Катей. Щёлкает замок ремней, успел штурман – командир как раз начинает довольно крутой набор высоты. Мрачная стена облаков становится всё ближе и ближе.
Иванцов решил не лезть на практический потолок, а остановиться на трёх с половиной тысячах метров. Самолёт перешёл в горизонталь как раз в момент входа в облака. И словно снова ночь настала. Так потемнело. На стеклах (а значит, и на фюзеляже) стала появляться изморозь. “Это не есть гут”, – флегматично отметил про себя первый пилот, – “Ну, ничего. Бывало и хуже”. Ощутимо болтало: “Яма на яме, совсем как дороги в родной Вологодской губернии”.
В это время Макс с каким-то удивлённым видом крутил верньеры радиостанции и щёлкал тумблерами:
– Командир, слушай! Радиосвязь пропала. Совсем. Даже никаких обычных тресков и шипения нет. Во всех диапазонах. Молчит эфир, как покойник. Полная тишина. Я даже подумал сначала, что рация накрылась. Но нет, питание есть. Индикатор горит. И радиовысотометр чего-то в к'oму впал. А барометрический работает вполне себе нормально.
– Странная тучка какая-то, – сделал вывод Иванцов, – Ладно, летим дальше. Мотор работает, компас'a и хотя бы один высотометр в норме, горючки полно. А гор здесь нет. Что ещё надо хорошему пилоту, чтобы достойно встретить старость… Шутка юмора.
– Понял, понял. Правда, с трудом. Умеешь ты тонко шутить, командир.
Вот уже с десяток минут винт “Кашалота” монотонно рвал в клочья набегающие клубы тумана. Самолёт методично, с душою мотало турбулентностью и воздушными ямами. Крылья биплана болтались так, словно это птица какая, а не винтовая машина. Даже неугомонный Логинов, чтобы не прикусить язык, замолчал, продолжая контролировать навигационные приборы и, при этом, настойчиво крутя ручки радиостанции. Но она молчала, словно и не работала никогда… И никаких просветов впереди.
В салоне разговоры, и без того нечастые, вовсе смолкли. Левшаков внезапно разомлел и, убаюканный болтанкой, уснул. Державина, сидящая напротив, тихо завидовала: “Ну, и нервы у парня! Всё нипочём. Я тут жду, что в любой момент крылья отвалятся, а он спит, как младенец…” Катя, довольно часто летая на самолётах, конечно знала, что такое турбулентность с точки зрения пассажира, но ещё никогда это не было так долго, так размашисто и на таком маленьком самолётике: то холодело внизу тела от падения, то кровь к ногам отливала от перегрузки… К тому же – дискомфорт от явного недостатка кислорода. В общем, молодая женщина несколько нервничала. Мягко говоря… Берг с Чайкой продолжали заниматься своими делами: первый читал какой-то документ на ноутбуке, а Степан доводил до бритвенного состояния свой нож, нисколько не испытывая неудобств из-за непрекращающейся болтанки и разрежённого воздуха.
На Иванцова эти летящие в лицо хлопья тумана тоже действовали несколько усыпляющее – уже сколько времени прошло, а впереди всё одно и тоже… “Когда же эта муть кончится? И у “Льдины” по рации не спросить… Что-то не слышал я о таких облаках, под ноль заглушающих радиосвязь. Или чего-то в физике не понимаю?” – также монотонно, как набегающие клубы тумана, текли мысли капитана… Внезапно самолёт влетел в какую-то идеальную сферическую полость, словно выпиленную в сплошном киселе облака. Что-то сверкнуло синим наискосок, слева и справа. И “Кашалот” снова нырнул в сплошную муть тумана. Всё это заняло какую-то секунду, от силы – полторы, но Иванцову вполне хватило, чтобы ощутить, что он словно пелену какую-то мерцающую проскочил:
– Макс, ты понял, что это было? Молния?
– О-о-о… м-м-м… ну, и вопрос! Да, откуда ж я знаю, командир!? Но не молния точно! Рация даже ни пикнула! И вся электроника наша как работала, так и работает, – на круглом лице Макса явственно читалось откровенное недоумение.
А в облачной полости, уже оставшейся далеко за хвостовым оперением аэроплана, медленно угасал мерцающий синим косой крест, похожий на сорокаметровый Андреевский флаг.
В кабину негромко, но настойчиво постучали.
– Макс, впусти Берга, – распорядился Иванцов.
– Валерий Павлович, с машиной всё в порядке? – как-то совсем буднично и спокойно спросил пилота Берг и, заметив открывающего рот Логинова, добавил, – Что это было, обсудим потом. Извините.
Рот Логинова со стуком захлопнулся.
– Вроде бы, да, всё в порядке, – ещё раз оглядев приборы, вполне уверенно ответил КВС.
– Сколько ещё по Вашим прикидкам лететь до нашей станции?
– Около 20…25 минут. Не больше, – ответил Иванцов и вопросительно взглянул на штурмана. Тот кивнул, подтверждая слова командира.