Дрейфующая станция СП-40 бис
Шрифт:
– Резонно, – согласился Берг и тут же обратился к Левшакову, – Алексей, Ваша помощь требуется в выборе места для посадки. Знаю, у Вас есть опыт подготовки ледового аэродрома на Франца-Иосифа. Идёмте к пилотской кабине. С лётчиками посоветуемся.
У раскрытой двери в пилотскую кабину Алексею, как он понял, был устроен очередной экзамен.
Берг:
– Что Вы думаете о возможности посадки вблизи этой станции?
Алексей:
– В непосредственной близости от строений не получится, так как станция явно расположена на айсберге, возвышающемся над общим уровнем паковых льдов на 4…5 метров. То есть под водой, согласно закону Архимеда, имеем метров 40…50 сплошного льда.
Берг, в глазах которого читался явный азарт экзаменатора, продолжил вопросы:
– Почему Вы считаете, что это айсберг, а не ледник на твёрдом основании?
Алексей:
– Ну, для такого большого куска льда непосредственно здесь нет условий для образования. Сюда он мог только приплыть. Ближайший сухопутный ледник, с которого этот айсберг мог бы сползти, в километрах десяти к северу. Вон, его даже видно с нашей высоты. Вполне возможно, оттуда, или с соседнего глетчера, этот айсберг и сполз. В тёплое время года по более-менее открытой воде додрейфовал до этого места. А зимой его паковым и молодым льдом заякорило. Может, и несколько лет досюда добирался, если течения слабые. Но точно – не тридцать или сорок лет, как если бы судить по стилю и состоянию трёх стандартных балк'oв. И древнему трактору. Не могу никак этот анахронизм объяснить.
– Пока и не надо. Давайте лучше выберем направление посадки, то есть с ветром определимся, – сказал Берг, явно ожидая, чтобы, как было принято на флоте, сначала самый младший по званию высказался, а не более опытные в этом деле лётчики.
Поняв, что экспресс-экзамен продолжается, Алексей ответил:
– Судя по языкам видной кое-где слабой позёмки, ветер умеренный. То есть метров 6…8 в секунду, может быть – чуть меньше. По направлению ветер восточный-северо-восточный. Соответственно, садиться лучше, как я понимаю, именно в этом направлении, против ветра, то есть. Или, если найдём достаточно длинную посадочную площадку – то и в обратном, по ветру, можно.
Тут вступил в разговор Иванцов, давно уже прислушивавшийся к “экзамену”:
– Командир, Младш'oй насчёт силы и направления ветра правильно говорит, я по сносу машины прикинул. Так и есть. При таком ветре мы и перпендикулярно к нему сядем. Не проблема. Предлагаю подлететь поближе к месту, что лейтенант присоветовал. Посмотреть внимательно. Поискать.
Собственно, искать особо и не пришлось. Ветер хоть и так себе, но сдул со льда, граничащего с айсбергом почти весь снег. Давно, видимо, дует. По внешнему виду льда Берг уверенно определил, что лёд не молодой, а настоящий многолетний паковый, метра 3…4 толщиной, как минимум. Самолёт точно выдержит. Здесь он уже Левшакова не пытал, надо было быстрее самолёт сажать, а не экзамены устраивать. Для уверенной посадки пилотам требовалось метров 110…120 ровного льда. Лучше – чуть больше. Они нашлись сразу же у края айсберга и дальше, в любом направлении. И на желательный восток-северо-восток тоже. Там для посадки и Ан-двенадцатого вполне длины и ширины полосы хватило бы.
На минимальной скорости и высоте, которые только мог поддерживать Иванцов, никаких колдобин, трещин и, не дай, бог, полыней вроде бы не заметили. Но минимальная скорость – это, аж, 120…140 кэмэ в час. А высота – метров 15…20. Многого не углядишь. Осталось положиться на удачу. И на мастерство пилотов…
Самолёт заходил на посадку. В кабине Иванцов что-то сказал Максу. А тот в микрофон объявил:
– Дамы и господа! Прошу пристегнуть ремни, поднять спинки кресел и убрать откидные столики. Наш самолёт совершает посадку в аэропорту… Айсберг… И это… В общем, с богом!
Алексей, пристегнувшись, взглянул на колени и руки сидящей напротив Державиной. Кажется, коленкам должно быть больно, так их стискивают. “Совсем, как сестрёнка Оля. Когда сильно волновалась”, – и собственный страх Алексея почему-то мгновенно прошёл. Левшаков поднял глаза. И улыбнулся Кате. Державина с небольшой задержкой кивнула в ответ. Коленки “вздохнули” чуть свободней… “Есть касание. Катимся… Катимся… Ух, ты! – Тряхнуло капитально, просмотрели-таки колдобину… Небольшой снос хвоста в сторону… Медленней… Ещё медленней… Всё, приехали!”
Валерий Палыч, выключив мотор, спросил Логинова:
– Штурман, ты, что в бога веришь?
– Ну, как тебе сказать, командир… Когда как, в общем… Чаще – нет… А сейчас, вот, верил, – смущённо почесал нос второй пилот.
– Ты, что сомневался, что сядем? – пытал своего второго первый.
– Умом-то – нет, конечно… Но, как-то… Ну, ты ж понимаешь – мы сейчас чёрт знает где… и когда… В чём угодно сомневаться начнёшь, – оправдывался Логинов.
– Ладно, открывай дверь в салон, – смилостивился Иванцов. А по спине первого пилота стекала струйка холодного пота: “Хорошо, не видит никто”, – подумал Валерий Палыч.
В кабине уже готовили оружие. Собственно, Чайка уже давно достал, зарядил своего “Тигра-девятку”23 с оптическим прицелом и наблюдал через бинокль за строениями. Берг методично набивал второй магазин пистолета, а его заряженный “Тигр” уже стоял, прислонённый к стенке самолёта. Левшаков извлекал из упаковки свой и Катин карабины. Берг обратился к вышедшим из кабины лётчикам:
– Всем зарядить оружие. Но ваша главная задача – быть готовым к срочному взлёту. Так что зря, наверное, заглушили мотор.
– Командир, ещё минут 15 работы двигателя и мы уже никуда не взлетим, топливо закончится, – ответил Иванцов.
– Добро, но будьте готовы в любой момент запустить его снова, – согласился Берг.
Пора выпускать разведывательную партию. Понятно, что оба лётчика и врач отпадали, слишком ценные кадры. После недолгого и почти бессловесного совещания Берга и Чайки первый определил состав разведгруппы: Чайка и Левшаков.
Главстаршина обстоятельно, глядя через глаза непосредственно в душу Алексея, внушал, почему-то повышая того в звании:
– Лейтенант, ты главное – оружие своё держи на предохранителе. А палец в спусковую скобу не суй вообще. Просто держи карабин в руках. Вот, так. (Показал – как.) А стрелять, если что, буду я. Ты – на подхвате. Дверь, там, в сторону открыть, пока я под прицелом её держать буду. По сторонам смотреть, а то у меня на спине глаз нет.
Берг, сидящий позади Левшакова, иронично-недоверчиво улыбнулся.
– И пойми, мне напарник будет нужен. И не на раз. Вот, товарищ капитан третьего ранга мог бы. Но это не его дело. Он – командир. Так что я тобой зазря рисковать не собираюсь. А буду потихоньку натаскивать. И, вот, такой спокойный выход, как сейчас – самое лучшее начало для нашей с тобой будущей плодотворной работы. Я уверен, что нет там, на этой станции живых. Ни людей, ни зверюшек каких, – продолжался гипноз. Неторопливая речь главстаршины, льющаяся без пауз и рывков, мягкой, но неумолимой волной набегала на мозг Левшакова. И, как ни странно, Алексей начавший было волноваться, стал успокаиваться.