Дробь! Не наблюдать! Орудия на ноль! Чехлы одеть!
Шрифт:
– У нас другая задача! Выходим из боя, все вниз! — неохотно Федотов подал команду:
— Дробь! Не наблюдать! Орудия на ноль! Чехлы одеть! Все вниз, к погружению! — продублировав это ревуном.
"К-52" погрузилась и обследовала район. Минные постановки были отмечены, начиная с глубин 90 метров. Они прикрывали прибрежный фарватер надежным щитом, лишь в пяти местах были небольшие проходы. Воспользовавшись одним из них, Федоров вышел на большие глубины. Всплыл, и начал отходить к Рыбачьему. Еще на двух банках были отмечены минные постановки. Немцы работали обстоятельно и серьёзно. В тот же день торпедные катера Шабалина захватили подбитый самолёт "Арадо", которого повредил ночной истребитель 2-го гвардейского полка. У него под корпусом было подвешено огромное 6-тиметровое кольцо магнитометра для поиска лодок, находящихся на небольшой глубине и под РДП. Пленные немцы сообщили, что несколько таких самолётов, и половина "Кондоров" переделаны немцами в противолодочные. Выполнив задание, "К-52" возвратилась на базу. Федоров сказал, что поседел, пока шёл немецким фарватером. Впрочем, он и так весь седой, бородатый и с вечной трубкой в зубах. Довольно шумно отметили победу над "У-ботами".
Головко послал Жукова в Ягельную бухту, оценить возможности перебазирования части подводного флота туда. В Молотовске и в Англии стояло на ремонтах и сборке 14 лодок, которые через пару-тройку месяцев придут на флот. Всего план пополнения на 43 год предусматривал получение почти пятидесяти кораблей. Поэтому, как только эпроновцы закончили работы в Оленьей губе, буксиры перетащили их краны и водолазные платформы в Сайда-губу. Два свежих строительных батальона начали собирать жильё, оборудовать позиции зенитной артиллерии, расчищать
Лодка типа "С" была аналогична немецкой "тип "IX"". Разработанная перед самой войной, она была одной из самых массовых лодок войны. Но, по надстройке немецкие и наши лодки довольно сильно отличались. Сделано это было специально. Но вот беда, сверху лодки были совершенно одинаковы. Немцы, правда, рисовали на верхней палубе огромную свастику, но, вряд ли это помогало. У нас, тоже, были атаки и повреждения "дружественным огнём" лодок этого проекта. Тем не менее, лодки "С" начали поступать, вместе с ними приходили и новые люди, в основном с Каспийской флотилии. Первый же опыт эксплуатации поставил кучу новых проблем: на лодке было недостаточное отопление для эксплуатации на Севере. Все лодки первых серий подверглись модернизации, что значительно задержало их ввод в состав действующих. Жуков мотался из Полярного в Оленью, Ягельную и в Молотовск постоянно. Благо, что Головко выделил ему "С-47-й". Наконец, в начале апреля, четыре новых лодки: "К-61", "К-62", "К-63" и "К-66" сдали все задачи, загрузили мины, торпеды, снаряды, продовольствие, приняли воду и топливо, перешли в Екатерининскую бухту и встали в ожидании смотра командующим флотом. Приняв рапорты, Головко поздравил выстроенные экипажи с началом боевой работы на Северном флоте. Вместе с ними к Нарвику уходила и "К-52". Жуков перенёс свой флаг на "две шестёрки", где в первый поход уходил капитан-лейтенант Самарин. С ним была связана целая история: бывший штурман "К-22", старпом "Л-1", с июля 41 года воевал командиром роты на Муста-Тунтури, в сорок втором Жуков, встретившись с ним в штабе фронта, зашёл к Николаеву, и Самарина перевели старпомом на "К-56". Через шесть месяцев Самарин получил орден и рекомендацию Ивана Попова на должность командира лодки. Первый командир, выросший на лодках типа "Ка". Напутственное слово сказал контр-адмирал Николаев, начальник Политуправления флота. Затем предоставили слово Жукову, который зачитал приказ по флоту:
— Эскадре 1 дивизиона выдвинуться в район Нарвика и прервать коммуникации противника на линии Нарвик — Будё. Не допустить нормальную работу торгового и боевого флота противника.
Головко всем пожал руки, лодки гуднули ревунами, и пошли на выход из гавани. Грохотала только "К-52", у остальных были установлены другие двигатели и глушители. Пять лодок вытянулись в кильватерную колонну, и шли за новеньким тральщиком, который сменил "старичка" "Кильдина", ржавого старого МРТ, мобилизованного на "Великую войну" из рядов Мурманского рыбоперерабатывающего предприятия. На счету "Кильдина" было две потопленных подводных лодок противника, и три сбитых самолёта. На новых "Катюшах" стояли новые 37мм зенитки с ленточным питанием, новый выдвижной РДП со стабилизатором глубины "Гранит", две новеньких ГАС "Дракон 240" в носу и в корме, новые гидрофоны. Кормовые аппараты перезаряжались из 7-го отсека, имели 4 запасных торпеды и 8 имитаторов. В ЦП был установлен авторулевой, новенький ТАС-Л-43, выдвижной радиопеленгатор. Перемещён "Накат" и выдвижное устройство РЛС в боевую рубку, что позволяло на три метра увеличить перископную глубину. Сам перископ перемещать не стали. Перископные атаки стремительно уходили в прошлое и воспринимались как "атавизм", что-то вроде волос на спине. Жуков пробыл на рубке три часа, подмёрз и спустился вниз. За большой кружкой крепкого чая послушал притчи вахтенных о том, как проходила приёмка лодки, вспоминая, с каким скрипом принималась "К-21". В 11.15 начало светать, лодки перешли в позиционное положение, а над медленно ползущими кораблями появились стремительные "Киттихауки" второго гвардейского полка. Они выписывали круги над кораблями, проклиная эту работу: ни тебе сбитых, ни тебе наград, знай себе виражи! Немцам уже не хватало авиации, чтобы активно её использовать. Всю авиацию съедал Восточный фронт. Для медвежьего уголка на Севере её не хватало. Дальше на запад немцы появятся. Пятый флот люфтваффе, в основном, занимается конвоями и противолодочной обороной. Сменяя друг друга восьмёрки истребителей проводили лодки до траверза Вайда-губы, затем началась ночь, лодки остались одни, и курсом 340 градусов набирали широту и уходили на запад. Перевалив за широту Медвежьего, довернули на 220 и начали спускаться вниз параллельно побережью Норвегии. Здесь пошли медленнее: днем шли на глубине 40 метров, ночью в крейсерском положении под вспомогачом, экономя топливо. Обнаружили и потопили две немецкие лодки. Оставив слева в 60 милях острова Рест, лодки вошли в Вест-фьорд. Планируя здесь работу, Жуков нарушал границу зон ответственности между флотами союзников и Северным флотом. Но, шифрограмма Кузнецова говорила о готовящейся отправке крупного конвоя из Нарвика. Около 600 тысяч тонн железного концентрата и 100 тысяч тонн никеля грузилось в Нарвике. Приступили к поиску противолодочных средств противника, огибая Лофотенские острова, и углубляясь в широкий фьорд. Обнаружили две подводные лодки, которых акустики классифицировали как тип "В" третьей серии "Sea". Англичане активности не проявили: либо не обнаружили "Катюши", либо сняли хорошо знакомую сигнатуру "К-52", и успокоились: одна лодка вышла на разведку. Через сутки пришла РДО от Головко, что он сообщил англичанам, в ответ на их запрос, что "К-52" работает с разведгруппой в Вест-фьорде. Ночи, пока, длинные, но стремительно уменьшаются: ещё 13 суток и здесь начнется полярный день. Воспользовавшись непогодой и налетевшим весенним штормом, лодки в надводном положении прошли к шхерам острова Хиннё. Погрузились, обследовали район на минную опасность, обнаружили несколько минных банок, отошли на пару кабельтовых от них, и легли на грунт на глубине 120 метров. Лишь "две шестёрки" пошла к входу в Офот-фьорд, осторожно "ощупывая" пространство изредка включаемым гидролокатором. У острова Барёэн обнаружили несколько "UJ-ботов" на позиции. Наверху ещё не успокоился шторм, катера подрабатывали на волну малым ходом, стоя на якоре. Жуков запеленговал их, привязал к карте и отошёл мористее, так как залив был перегорожен сетью. Успели два часа поработать под РДП, подбить батарею и провентилироваться. Обменялись позывными с эскадрой, некоторое время искали место, чтобы лечь на грунт. Потянулись часы, прошли сутки, потом вторые. В этот момент все лежат, борясь со сном. Бодрствует только вахтенный начальник и акустик, и, в каждом отсеке, вахтенный. Остальные "отдыхают". Через трое суток прошёл транспорт, "К-52" выходила в атаку, но вернулась, доложив:
— В балласте, 1500 тонн, флаг Швеции. Атаковать не стал. — написал Федоров.
— Добро.
Ещё двое суток, и тут на выходе из Офот-фьорда загрохотали взрывы. Немцы начали чистить фарватер. Через пять часов акустики доложили, что слышат шум винтов множества транспортов и военных кораблей. Сон как рукой сняло. Караван сформировался напротив маяка Тюснес, и тремя колоннами, противолодочным зигзагом двинулся на юго-запад. Все пять лодок медленно начали выходить на позицию для атаки. Немцы проложили курс почти вплотную к южному берегу фьорда. Первым отстрелялся Самарин, развернулся и выпустил ещё четыре торпеды из кормовых аппаратов. Десять торпед побежало к целям.
— Напрасно, Пал Семенович! А обороняться чем будешь? — заметил Жуков.
— Я эти четыре направил по эсминцу и трем катерам, шедших впереди последней группы транспортов.
Лодка отходила и перезаряжала торпедные аппараты. Первый взрыв прозвучал на 60 секунд раньше, чем должен был прозвучать. Жуков отметил это в блокноте. Еще четыре взрыва с почти равными промежутками. Затем тишина, Владимир Николаевич смотрел на неумолимый бег секундомера. Ещё двадцать секунд, и у первой кормовой торпеды кончится ход. Взрыв! Второй. Больше взрывов не последовало. "UJ-бот" сбросил серию довольно далеко от лодки. Акустик оторвал наушники от головы и сдвинул их вперёд. Пошла серия взрывов, их считают, выкладывая спички из большого коробка. Взрывы слабые, где-то на глубине 20 метров. Лодка не обнаружена. Самарин решил отойти 5 миль на север. Со стороны конвоя раздались ещё четыре взрыва. Акустик доложил, что катера противника перестали искать лодку и полным ходом бегут на юго-запад. Здесь остался один, он в трех милях южнее ходит расходящимися кругами, старясь услышать лодку. Но слышны шумы винтов со стороны Офот-фьорда.
— Давай к острову Скрова, самым малым, там мин не было.
— Не рановато? Я бы ещё севернее поднялся.
— Смотри сам, Павел Семёнович. Сейчас отлив начинается. Здесь они высокие и течения сильные, так и будет выбрасывать тебя из фьорда.
Акустик доложил о взрывах бомб слева по корме на дистанции 5 миль. Это между ними и островом Скрова. Самарин посматривал на глубиномер. Для него было непривычно, что лодка идёт так глубоко. Акустик докладывал об очередных взрывах бомб, затем о серии из пяти взрывах торпед. Это отстрелялась "К-62".
— Что с "У-ботом"?
— Остановился, хода не имеет. Похоже, что он нас потерял.
Спустя десять минут акустик доложил, что катер дал ход следует курсом 220 градусов, удаляется. Со стороны Нарвика следует до двадцати быстроходных кораблей. Корабли прошли мимо, но началась сильная бомбёжка в пяти — семи милях юго-западнее. По расчётам Жукова наших лодок там быть не должно. Спустя час раздались далёкие взрывы торпед. Три взрыва. Либо "К-61", либо "52-я". Коротко включили "Дракошу", определить место, воспользовавшись серией взрывов глубинок. Они находились у Лилле Молла, небольшого скалистого острова с деревушкой Виган в северной части. Изменили курс, немцы продолжали кого-то яростно бомбить, теперь уже за кормой лодки. Судя по всему, они бомбят "СИПЛ", так как акустик доложил, что слышит шумы лодки "Ка" второй серии в промежутках между взрывами. Ещё один взрыв торпеды на юго-западе и серия взрывов там же. За островом Скрова подвсплыли на перископную, работало несколько локаторов, решили не рисковать. Погрузились и продолжали отходить на запад, ещё раз осмотревшись и определившись по "Дракону". Лишь следующей ночью удалось четыре часа поработать в режиме винт-зарядка, провентилироваться, и обменяться сигналами с тремя лодками из четырех. Не было "К-61". В циркуляре по флоту Августиновича поздравляли с тремя потопленными транспортами. То есть он выходил на связь со штабом. Он находился в 15 милях западнее, чем лодка Самарина, в более широкой части фьорда, скорее всего, преследует конвой. Жуков отдал короткую РДО об отходе в район зарядки "Семь". Получил квитанции штаба и всех лодок. До начала полярного дня оставалось всего четверо суток. В проливе Мускенес их ждала засада: несколько "У-ягеров" и эсминец типа 1936. От торпеды он уклонился или она не сработала, застучал гидролокатором, наводя на лодку "У-ягеры", маневрировать в узкости было негде, поэтому Жуков приказал атаковать эсминца вторично двумя торпедами. Как назло, прозвучало два взрыва. После этого выпустили имитатор, уменьшили ход до самого малого, и прошли в открытое море. "К-63" тоже прорывалась с боем, но у острова Вере. Остальные были южнее, там засад не было. Ночи уже совсем короткие, как назло хорошая погода, поэтому приходилось идти в крейсерском положении, держа расчёты ПВО в полной готовности. Четыре раза уходили по срочному вниз. Наконец, выбрались за радиус действия Ю-88, стало чуть-чуть поспокойнее, но "Кондоры" добираются и сюда, плюс, где-то рядом могут быть немецкие лодки, плюс немалую опасность представляет союзная авиация. Сбросив ход, Жуков решает собрать эскадру. Через 18 часов подошёл последний: Августинович. Довольный! Он ходил в перископные атаки, и видел результат. Четыре рудовоза, как он уверяет, не менее 20000 тонн. По две торпеды на каждый. Результаты разнятся. Шведы объявили о восьми потерянных крупнотоннажных судна, немцы, естественно, молчат, англичане объявили о значительном успехе Северного и союзного флота в районе Нарвика, и потопленных 15 транспортах, шести кораблях различных классов. По нашим раскладкам их было много больше не менее 36. Плюс около двенадцати военных кораблей. Августинович догонял два последних. Куда делись остальные? Но, бесперископные атаки этим и грешат, что их результат знает только противник. Хорошо показали себя имитаторы. Да и новые лодки показали и хорошую мореходность, и отличную скрытность. Достаточно быстро погружаются из крейсерского положения. Прекрасно держатся под РДП на автомате "Гранит". Рулевые разленились. Их задача на переходе только смотреть за работой авторулевых. Но, возвращение домой было омрачено: у Рыбачьего возник пожар в 6-м отсеке "К-52", выгорел правый ГЭД, получили ожоги восемь человек, умер в госпитале трюмный машинист старшина 1 статьи Никита Горденко. Лодка вышла из строя на долгих четыре месяца.
В 1942 году бригада днём работала только по проводке конвоев, по границе действий немецкой авиации. Поднимались вдоль Новой Земли к мысу Желания, а оттуда шли до траверза Тромсё, там принимали под охрану караваны. В ближнем радиусе район действия ограничивался радиусом действия "Киттихауков" и "Кобр" с дополнительными баками, которые обеспечивали безопасность в районах зарядки батарей. Сейчас же, только войдя в Кольский залив, РЛС обнаружила множество мелких судов, рассредоточенных по берегам залива. Все причалы рыбколхозов оказались забитыми маленькими, довольно уродливыми десантными баржами "Северянка": 15 метров длиной, 90 сантиметров осадки в полном грузу. Явно затевалось что-то масштабное. В штабе флота его поторопили с загрузкой боекомплекта на "катюши". Но, кроме "давай-давай", ни одного слова о том, куда и зачем. Прошло пять дней, наконец, звонок Головко:
— Владимир Николаевич! Зайди на минутку!
Минутка растянулась на восемь часов. Из Молотовска готовятся к выходу линкоры "Полтава" и "Бородино", тяжёлые крейсера "Ленинград" и "Гангут", задача бригады обеспечить ПЛО и ПМО эскадры на переходе от границы ледового поля в Белом море до рейда в районе Ваенги. На переходе обеспечить безопасность проведения ходовых и сдаточных испытаний в районе Териберки. В качестве средств усиления ПВО, эскадре лодок "Ка" шестой серии придаётся крейсер ПВО "Мурманск", лидер "Баку" и пять эсминцев. Кроме того, в районе будет работать минный дивизион, с которым надлежит взаимодействовать по противоминной обороне. Лодкам пройти размагничивание и уничтожить девиацию. Задачу эскадре не объявлять, приказы вскрыть в море. Покрутившись в Екатерининской бухте на полигоне, лодки уходили на девиационный полигон, затем возвратились в Оленью. Оттуда второго мая отряд вышел на рейд, там Жуков приказал вскрыть пакеты с приказом. У Сетьнаволока повернули направо, и пошли строем пеленг, прочесывая глубины "Драконами". Здесь, ещё с 41 года стоят и наши, и немецкие мины. Проверили: нет ли "лишних" постановок, постепенно спускаясь к Горлу. Второй задачей было найти и уничтожить любые лодки на всём протяжении пути. Однако, так шумя, "Катюши" сами загоняли их на грунт, а "немки" достаточно хорошо заглублялись. Но, сейчас Жукова интересовали якорные мины, на нескольких имеющихся банках. В двух местах: у Восточной Лицы и у Святого Носа, такие постановки были обнаружены. Передали координаты бригаде траления. "61" забежала в Лумбовку проверить наличие немцев там. У Горла решили схитрить: две лодки шли в надводном, а две в подводном положении, обследовали Мезенский залив. Неожиданно появился "Мессершмитт-110"! Даже с подвесным баком, он не мог сюда забраться! Что-то здесь не так! Атаковать лодки он не пытался, видимо, распознал по длине корпуса, что это "катюши". Сообщили и в штаб флота, и в Беломорскую флотилию. Беломорцы попытались обвинить сигнальщиков "Катюш" в незнании силуэтов самолётов. Чем кончилось, Жуков не выяснил в тот день, но позднее ему стало известно, что был найден тайный немецкий аэродром у реки Зимняя Золотица, метеостанция и наблюдательный пост на берегу пролива.