Дробь! Не наблюдать! Орудия на ноль! Чехлы одеть!
Шрифт:
— Они отходят, бросив эскадру! — прокричал Виктор Котельников. Зашевелился один из крупных кораблей и дал ход, явно управляется только машинами. Вдогон Владимир послал ещё две кильватерных 53-39у. Обе дошли до цели. Цель остановилась.
— Василий Прокопьевич! Ты дальше всех от "Тирпица", дай РДО комфлота. Имеем четыре крупных корабля противника без хода. Три эсминца отходят в направлении юго-запада. Потерь не имеем, есть повреждения лёгких и прочных корпусов. И мой позывной. Осторожнее! Могут открыть огонь с "Шеера".
Несмотря на работу радиостанции, "Шеер" огня не открыл. Через некоторое время с него сообщили, что подняли белый флаг. Командир ранен при взрыве торпеды с эсминца, но продолжает руководить кораблём. Связи с другими кораблями эскадры не имеет,
Через несколько часов на 16-м канале послышался запрос Цилиакса:
— Командира лодки "К-21" капитан цур зее Жукова просит на связь вице-адмирал Цилиакс.
— Здесь Жуков.
— Здесь Циллиакс. "Тирпиц" сдан Вам не будет, только адмиралу Фрейзеру.
— Вам не хватило четырёх моих торпед? Добавить?
— Я не спорю, господин капитан, что вы заманили нас в ловушку, но единственный корабль, способный сопротивляться моему, это — "Кинг Георг V". Вызывайте Фрейзера, тогда я сдамся.
— Единственный? А что вы можете сделать со мной? Связь кончаю!
— Виктору по звукопроводке передайте, чтобы послал акустическую по "Тирпицу". Одну! Бесследную.
Котельников находился с другой стороны от "Тирпица" и довольно далеко, поэтому передавали на ключе. Через полчаса раздался взрыв в районе немцев.
— Жуков вызывает Цилиакса!
— Здесь Цилиакс.
— Убедились, что ничего сделать с моим дивизионом не можете? "Шеер" поднял белый флаг и ожидает буксировки. Через час здесь начнётся спасательная операция. Вы же продолжаете стрелять, и спасать вас никто не станет. Глубины здесь небольшие, после войны поднимем. На "волчат Деница" можете не рассчитывать. Дураков соваться под "Катюши" среди них нет. Приказ следовать сюда вы им отдали давно, но, кроме трех, уже потопленных, лодок, здесь никого нет. Ещё одной торпеды ваш линкор не выдержит. Обращаю ваше внимание, господин вице-адмирал, ни одна торпеда в противоторпедный пояс не попала. Вы — голенький! "А король-то голый!" Помните?
— Вице-адмирал не может сдаваться капитану цур зее.
— Я принимать вашу капитуляцию и не буду. Я буду под водой облучать вас гидролокатором, пока корабль не поднимет флаг ВМФ СССР.
— Командир! Пять целей по пеленгу 230, дистанция 640! Это те буксиры, которые выходили из Альтен-фьорда.
— Цилиакс! Почему вы не повернули свои буксиры и транспорты назад?
— Это была наша последняя надежда.
Августинович пошёл разбираться с конвоем.
— Не топите их! Они сдадутся! — сказал адмирал.
— Вы в это верите? Транспорт и судно обеспечения будут потоплены. Буксирам можете предложить сдаться.
— Командир, цели развернулись и отходят!
— Верните "К-1".
Спустя восемь часов подошли надводники, здесь уже дрейфовали "Седов" и "Сибиряков". Самым упёртым оказался командир "Хиппера" капитан 1-го ранга Ганс Хартманн. Его механики вот-вот обещали дать ход. Но, спустя некоторое время, доложили, что больше 6–8 узлов дать не смогут. Хартманн застрелился. Англичане, всё-таки, прослышали о разгроме, и на следующий день появился "Эдинбург" и четыре тральщика. Они привели за собой сбежавшие немецкие буксиры, которых перехватили в открытом море. Именно оттуда они и узнали, что у берегов Новой Земли происходит катастрофа немецкого флота. Двое суток Головко разбирался со всем этим хозяйством, а первый дивизион нарезал круги вокруг орды судов и кораблей, внимательно прослушивая море. И не зря! На счету всех лодок появилось ещё по одной потопленной субмарине. "Лютцов" чуть не утонул в Белом море, получив бомбу с Юнкерса. Все четыре корабля встали в Северной Двине.
Жуков уже собирался отходить в Полярный, когда его неожиданно позвал начальник особого отдела Беломорской флотилии.
— Товарищ капитан первого ранга! Тут один немец говорит, что вы обещали с ним встретиться!
— Я? Немцу? Обещал?
— Он утверждает, что "Да". Несёт небылицы, что в бою у Новой Земли потопил два немецких эсминца.
— Да, был такой! Это далеко?
— Нет, не очень, в госпитале. Действительно: немец топил немцев?
— Да, они хотели потопить его, и он был вынужден защищаться.
— Тогда понятно.
Через пятнадцать минут были в морском госпитале, там Владимир встретился с капитаном первого ранга Вильгельмом Меендсеном-Болькеном, и, при нём, повторил следователю, что рекомендовал капитан цур зее защищаться, и что ранен Болькен был в бою с двумя немецкими эсминцами, когда его корабль был без хода.
— Спасибо, капитан Жуков. У меня могли бы быть большие неприятности в лагере. А так… Увидимся!
Вечером того же дня, дивизион в составе шести лодок, вышел из Молотовска в Полярный, три лодки оставались на СевМаше, придут через полмесяца. До "дома" добрались без приключений, а там началась "пора перемен": дивизион перевели в Оленью губу, где построили три "дома" ДКС, барачного типа, и два пирса для стоянок лодок, и к ещё одному поставили, пришедшую из Англии, плавказарму, три буксира и пять "кораблей ПЛО". На сопках соорудили позиции для крупнокалиберных зенитных батарей, внутри натыкали позиций МЗА. Вход перегородили боновым сооружением. Служба ОВРА и береговые службы флота продолжали строительство причалов и береговых сооружений. Отсутствовала бункербаза, не было позиций для мин и торпед. Шахтёры только начали долбить одну из сопок. Сюда должны были перебазироваться 3-й и 4-й дивизионы: самые многочисленные, но, флоту не хватало стройматериалов и людей, чтобы создать более-менее приемлемые условия для большого количества комсостава в условиях войны и разрушений в Полярном от бомбёжек. Лишь летом 42-го пришли "сборно-щелевые" дома и стройматериалы для причалов. Само собой, как на командира дивизиона, на Жукова свалилась и куча забот по строительству базы. Главное, единственный тренажёр, естественно, остался в Полярном. Генералы Кустов и Кабанов, на которых тоже "свалилось" это счастье, выделили два строительных батальона и один сапёрный. Основные работы по причалам вели водолазы ЭПРОНа и два небольших плавучих крана. Из-за высоких приливов, причалы получались высокими и неудобными для лодок. Но контр-адмирал Виноградов нежелание Жукова перемещаться в Оленью губу отмел тем, что для "малюток" и "эСок" там ещё более неудобно.
— А почему не плавучие? Ведь удобнее было бы!
— Цемент и арматуру выделили на стационарные. Чё ты-то беспокоишься?
— Мне лодки ставить некуда! И негде хранить торпеды и мины. Грузимся прямо с колёс. Это не дело.
— Ты знаешь, давай-ка, мы тебе начальником береговой службы определим Авраменко Александра Ефимовича? Он в Йоканьге строил базу. Все ходы-выходы знает. Вот только за ним глаз да глаз нужен, иначе много материалов окажется в соседних колхозах! Зато всё будет построено и в срок.
Пошли к Головко, тот согласился назначить хитрого и пронырливого полуукраинца-полуеврея на должность начальника береговой службы и тылового обеспечения. Тот начал, сразу, строительство свинофермы! Получив втык от Жукова, построил помещение для тренажёра, слетал в Ленинград, согласовал строительство наплавных причалов на местах будущих стационаров, выбил пусть небольшую, но плавмастерскую, которую перетащили из рыболовецкого колхоза имени Коминтерна. Мастерская была немецкая, ещё дореволюционной постройки, с хорошим станковым парком, трубогибными машинами, кузней и сварочными аппаратами.