Дровосек, или Человек, наломавший дров. Книга первая
Шрифт:
Но Фома, чьё за недоверчивый человек, совершенно не убеждается такой выразительной убеждённостью месте Каретного, который и сам уже поверил в свою невиновность, и продолжает с таким явным подозрением смотреть на него, отчего месье Каретного начинает выводить из себя. Но Каретный не раз холодным задом учёный и поэтому сдерживается и не идёт на обострение конфликта, решив, поймать Фому на противоречии. И он с одного выдоха сбивает с лица капли слёз и частично высушивает их, после чего хитро так смотрит на Фому, и спрашивает его:
– Что-то я не пойму вас. Вы всегда утверждали, что ни единому нашему слову не верите. А тут значит, какому-то Смутному поверили. Как это понимать? – Вот так прямо смотрит на Фому месье Каретный и даже не спрашивает, а делает утверждения,
И не успевает месье Каретный осознать, что он, дурак, на самом деле наделал, как находящийся в его глазах в не определённом статусе, где только одно можно с уверенностью утверждать, что Фома, так многозначительно на него смотрит и таким проникновенным голосом его спрашивает. – Я как понимаю, вы, месье Каретный, здесь самый умный. – И месье Каретный с этих первых слов Фомы так себя неуютно почувствовал под яростью обращённых на него со всех сторон перекрёстных взглядов родственников, что он невольно подкосившись на ножках своего стула, тем самым начал проявлять склонность к побегу. Заодно он догадался, какую иронию вложил в свои слова Фома – он совсем его таким не считает. И, пожалуй, он на этот раз прав. А неприятная правда о себе, всегда принимается близко к сердцу, отчего месье Каретный видимо и побледнел – сердечная неподготовленность к знаниям о себе и заодно недостаточность так проявилась.
Фома между тем продолжает вгонять месье Каретного в коридор своего понимания. – А раз так, то ответьте мне на один вопрос. – Фома делает концентрирующую на своём вопросе паузу и как только она достигает желаемого результата, задаёт этот вопрос. – Если я вам сейчас скажу, что я вас упеку, то вы мне поверите или же будете настаивать на том, что моим словам не стоит придавать особого значения? – далее следует совсем микроскопическая пауза. Как вдруг, в один момент преобразившийся в ярость Фома, разрывает её своим вопросительным восклицанием: «А?!».
И тут же вслед за этим «А?!», следует, да так, со стрельбой следует ответное «Ах!!!», что только успевай падать под стол, если тебе твоя жизнь ещё дорога – это «Ах» только в самых крепких случаях стало звуковым выходом их нутра, а так оно в основном являлось отражением внутренних процессов и всего того случившегося со всеми этими людьми, не привыкших и так не любящих резких движений.
Так первым, кого всё это коснулось и отреагировал, был конечно месье Каретный, который и так испытывал большую склонность и тягу к побегу для начала под стол, а уж затем туда, куда карта ляжет (это такой оборот речи, который использовал в своих взаимоотношениях не с собой месье Каретный). Ну а так как всё так удачно для месье Каретного сложилось – в зале кафе находилась всё нервная публика, а затем по причине их нахождения здесь (месье Каретный забыл упомянуть о том, что всё это спровоцировал он), этот зал накрыла беспорядочная стрельба – то он, сумев избежать точного попадания в себя, уже воспользовался этим обстоятельством и уполз куда-то в сторону служебных помещений. Где оставалось лишь выждать момента, когда они там все друг друга как следует надолго положат, и тогда можно будет спокойно отсюда улизнуть.
– Не получится, самый умный, месье Каретный, – придавив длинный нос месье Каретного пистолетом, проговорил Фома на ходу меняющий свои планы насчёт эти недоговороспособных преступников. И месье Каретный сумел оценить иронию Фомы для него злополучного, чья прицельная внимательность к нему подсказывает, в каком направлении ему следует давать свой ответ на ранее заданный ему вопрос.
– Но что-то мне подсказывает, что месье Каретного сегодня здесь мне не встретить. – Усмехнулся про себя Фома, заходя внутрь кафе, где его ждут иного характера взаимоотношения с не менее выдающимися личностями, нежели месье Каретный – ведь все они из одной семьи, дона Лизотто. И это так сказать, обязывает их быть тем воплощением собственной предприимчивости, на которой настаивает воображение Фомы, и как они там его словами говорят, непредумышленные с их стороны невероятные стечения обстоятельств, которые привели их в семью дона Лизотто, а не на худой конец, на завод.
При этом Фоме и самому становится очень интересно узнать и увидеть этого зловещего дона Лизотто, который стоит за столькими преступлениями в этом городе, называемыми им бизнесом с последствиями. – И что это за дон такой Лизотто, который возмущает ум праведников баснословными прибылями, – и делать-то ничего не надо, этот кейс отвезёшь в одно, куда укажут место, там его поменяешь на дипломат с порошком (да-да со стиральным – деньги будем отмывать, ха-ха), и всё, безбедная жизнь в твоём кармане, – и сбивает их с пути труженика.
Ну и Фома, чья тяга к пословицам и поговоркам слишком активно влияла на принимаемые им решения, подбодрив себя пословицей: «Рыба гниёт с головы» (здесь гадать не надо, чтобы понять, чью голову он имеет в виду), – сосредотачивает себя на поиске этого зловещего дона Лизотто и заодно на спине впереди идущего Свята.
И вот они входят внутрь и вошедшему в двери кафе Фоме, и одного пронзительного взгляда из-за спины впереди остановившегося Свята на внутреннюю обстановку заведения хватило, чтобы увидеть то, что Свят не способен увидеть и обнаружить того, кто всем здесь, в этом бандитском притоне заправляет – отдельно от всех, на самом просматриваемом со всех сторон месте, у окна сидящий, невероятно бандитской наружности тип. – Это и есть дон Лизотто. – Быстро сообразив, что к чему, Фома сразу же наделил именем этого бандита, бесцеремонно ведущему себя ко всему тому, что ему попадается в руки – а сейчас ему в основном попадались огромные куски пиццы, которые он безжалостно использовал по своему назначению.
При этом, судя по тому, что эта бандитская рожа дона Лизотто, поставив на первое место комфорт своего сидения и нахождения у окна, совершенно не считается со своей безопасностью, то он либо слишком самонадеянный насчёт себя преступник (в этом окне он отличная мишень для своих чрезвычайно опасных конкурентов), либо в кафе свободных мест не было, а он как человек для которого бизнес превыше всего, не стал, макая гнусные физиономии некоторых гостей своего заведения в собственное отражение в бачке унитаза, таким образом пристыживать их за неуступчивое поведение, и поэтому сел туда, где было свободно. Хотя всё же нет, и присевший за первый попавшийся стол Свят, тем самым указал Фоме на не верность этого его предположения.
Фома же присаживается вслед за Святом за стол и принимается за более пристальное наблюдение за этим боссоватым типом, доном Лизотто. И как только сейчас Фомой обнаруживается, то этот дон Лизотто, не столь наивен и простодушен, и за одним и столиков, ничем себя не выдавая и не связуя себя с доном Лизотто, однозначно сидит его охрана – уж больно у этих типов рожи для этого подходящие, а что уж говорить об их мускулатуре.
И только Фома так за этих парней и за дона Лизотто решил, как совершенно неожиданно для Фомы, вдруг откуда ни возьмись, – а будь он повнимательней, то заметил бы, что не из такого ниоткуда, а со стороны туалетных комнат, – появляется гражданин представительной наружности, и без предварительного согласования с охраной дона Лизотто или с самим этим доном, берёт и садится рядом с ним. И не просто садится, а берёт со стола, может и не лишний стаканчик, и с нескрываемым удовольствием делает из него глоток.
– Коррупционер. – Немедленно на всё это реагирует разумение Фомы. И сразу, пока он так думает, удивлённо заявив про себя: «А кто же ещё?», – решает закрепить этот результат своего наблюдения за этим довольно странным стечением обстоятельств появления столь представительного, с иголочки одетого господина; одни часы которого, стоят как всё это кафе, правда за вычетом стоимости припасов. – Вот оно сращивание преступных элементов с властными структурами. – Фома принципиально, то есть презрительно, смотря на эту лощёную физиономию коррупционера, который там у себя на государственной службе, однозначно выглядит не так сносно, и возможно, что смотрит на всех исподлобья, когда под столом подписывает дутые контракты.