Дровосек, или Человек, наломавший дров. Книга первая

Сотников Игорь

Так что то неприличное поведение Фомы, которое он, не скрывая, продемонстрировал, проходя в буквальной близости от стола с доном Лизотто во главе, – он на одно мгновение остановился и принялся приглядывать к тому, что делают за этим столом едоки, а когда они, удивившись его любознательности по отношению к ним, посмотрели на него, то он их окончательно потряс, звучно втянув в свой нос их запахи, – всё же имело хоть какие-то, но объяснения, а не как подумал Свят, придурок изображающий, как он думает, детектива (я типа всё чую), а на самом деле самого себя.

ГЛАВА 3

Находки и потери

В общем, Свят фигурально плюнул на Фому – мол, что с этих новичков взять – и целеустремлённым взглядом посмотрев на держащего все движения сотрудников кафе под своим неусыпным

контролем, а по сути приглядывающего за ними, управляющего заведения Андрона, направился к нему. Ну а этот Андрон, между тем сразу же почувствовал этот направленный на него властный взгляд (Свят был при исполнении) и тут же обернулся в ту сторону, откуда ему вдруг зачесалось на затылке и засвербело в носу. Ну а там, он сразу же натыкается на волевой, направленный прямо на него взгляд неизвестного типа, который, даже и не приходится сомневаться, судя по серьёзному лицу, имеет какое-то чревато важностью дело до него. При этом Андрон, несмотря на то, что он всегда быстро соображал, на этот раз не то чтобы не успевает сообразить, а даже представить себе не может, какого чёрта надо этому типу.

Так что когда Свят вдруг оказался прямо перед ним, то у Андрона наготове была только дежурная фраза: «Чем могу помочь?», – и такая же искренняя улыбка на лице. Но подошедший тип, как сейчас же Андроном выяснилось, не любит ходить вокруг да около, а с ходу берёт быка за рога. Ну а так как Андрон совсем не бык, да и насчёт рогов пока что не нужно загадывать – всему своё перспективное время – то этот серьёзный тип, а именно Свят, не давая возможности Андрону согрешить против истины своей ничего не значащей дежурной фразой, сразу ставит того в тупик своим недипломатичным обращением к нему: Чего лыбишься, в гульфике зачесалось что ли? – И при этом, всё это так сказано уверенно и убедительно, что у Андрона в один момент с лица слетает улыбка, а в неизвестном для Андрона гульфике, начинает и вправду щёкотно чесаться.

А это всё, особенно когда начинает чесаться, то начинает навевать особого свойства мысли и притом немедленно и так быстро, что многое кажется неуместным, как например, неподходящее по своим качественным характеристикам слово «навевает» – лучше использовать слово «захватывают». Так вот, Андрон, как человек, у которого в одном месте и то, по посторонней указке вдруг в одном, весьма влиятельном месте зачесалось, может быть был и не против того, что там чешется – всего-то требует внимания к себе – но вот то, что в его собственные отношения с самим с собой вмешиваются посторонние люди, то этого он совершенно не приемлет. О чём он заявит в своё время и в нужном месте, а сейчас Андрона больше напрягает и волнует совсем другое – как объяснить такое поведение этого и не поймёшь, что за типа. И при этом нужно с этим поспешать, а то это его стояние напротив, начинает вызывать ненужный интерес у рабочей смены.

И хотя Андрон в свойственной себе манере, многое из того, что сейчас с ним происходит, преувеличил – всё то, что им сейчас передумалось, длилось одно мгновение – а значит, он вполне мог ещё поразмышлять над тем, как себя вести с этим нагловатым типом, чьё вопросительное поведение вызывает свои вопросы. Но этот вызывающий вопросы тип или Свят, скорее всего совершенно нетерпеливый человек, – а может он просто живёт не в своём времени и просто забегает вперёд, а это выглядит так, как будто он вечно спешит и не терпит ждать своей очереди, – и сам думает в той же преувеличенной манере, что и Андрон, и скорей всего поэтому, он не дожидаясь так необходимого Андрону времени на то, чтобы как следует подумать над его вопросом, придвинувшись к нему поближе, глядя глаза в глаза, понизив свой голос до сокровенного, задаёт ему ещё более каверзный вопрос:

– Ты знаешь, кто я?

И, конечно, Андрон от таких близко задаваемых вопросов, не знает, куда свои глаза девать. А уж что говорить о том, чтобы понять, с какой целью и для чего задаётся этот вопрос – Андрон умел перепрыгивать не только через ступеньки по карьерной лестнице, но и заглядывать чуть дальше, чем обычный гражданин. А для этого всего-то нужно задаваться правильными вопросами, именно теми, какими он задался. А вот будь на его месте тот же Валентинчик (в каждом полнокомплектном коллективе есть свои герои и свои не герои, без которых тоже нельзя, и Валентинчик был как раз тем изгоем, то есть не героем, кого Андрон завсегда при случае ставил в пример перед другими сотрудниками заведения, как не нужно делать – да и вообще, он на нём успокаивался, выпуская пар), то оттого, что он дальше своего места на раздаче не видит (и не увидит с такими недальновидными взглядами на свою карьеру и тёплое место под солнцеликим взглядом начальства), он бы в ответ на этот каверзный вопрос незнакомца, явно желающего стать для всех известной личностью, раз такими вопросами задаётся, начал бы себя мучить мало что ему дающими вопросами и сомнениями насчёт своей памяти.

– И где же я его мог видеть? – начал бы чесать затылок Валентинчик, терзая себя и свою память, в попытке вспомнить то, чего никогда не было. – Наверняка, с ним связано что-то такое важное, раз он пришёл сюда. Но что? – краем глаза поглядывая на Свята, а объёмным зрением по сторонам, холодея внутри от той, однозначно страшной тайны, которую несёт в себе этот незнакомец, Валентинчик начал впадать в отчаяние от этой безответности.

Но как часто бывает, стоит только человеку приблизиться к тому жизненному краю, за границами которого начинается отчаяние, как он начинает видеть то, что до этого не видел и придавать значение тем вещам, которыми ранее не дорожил. И Валентинчик, оказавшись в подобной ситуации, только со своей специфичностью, в один из отчаянных моментом вдруг увидел или заметил то, чему до этого он не придавал особого значения. – И точно. – Наконец-то догадался Валентинчик о том, где он мог познакомиться с этим незнакомым типом. – В прошлую субботу, я до состояния невменяемости перебрал в клубе, и там скорей всего, и познакомился с этим типом. – От облегчения Валентинчик глубоко вздохнул, дружески улыбнулся этому знакомому незнакомцу и спросил его: Как дела?

Но это Валентинчик, и с него взятки гладки, чего не скажешь об Андроне, чьё административное положение в этом заведении обязывает его смотреть и видеть людей со своих административных позиций, а в каждом их обращении выискивать подвох. Так что вполне понятно, что Андрон не поверхностно отнёсся к этому обращению незнакомца, а принялся тщательно его анализировать на предмет того, что его знание или незнание будет ему или кафе нести. И тут ошибиться совсем не хочется, а то, кто знает (только этот незнакомец знает и от этого у него преимущества), что это будет ему и заведению стоить.

Вот, к примеру, вдруг окажется, что этот тип не просто какое-то известное только в ограниченных своей бесцветностью и бедностью кругах лицо, а он очень известное в некоторых непубличных кругах, ограниченных своим аристократическим цензом и мильярдами на душу населения во дворцах, наследное лицо принца Уотского, и что тогда делать и как быть?

И тут нечего говорить, что такого не может случиться и такое только в кино про золушек или в чьей-то больной фантазией голове может быть. При нынешней-то тяге принцев к глобализации и в народ, даже вполне может быть. – А не выйти ли мне в народ?! – задаваясь этим риторическим вопросом, даже и не испросил никого из здравствующих королевских особ, и себя в том числе, всегда сам себе на уме, принц Уотский, а всё за всех упомянутых выше особ решил (А некоторые из них, из этих, из королевских особ, между прочим, в это время, хоть и царствовали, но не бодрствовали – король спит, а царствование всё равно идёт. От таких истин некоторым особо насчёт себя мнительным династическим тиранам даже становится обидно. Они то думали, что мир в их королевстве так устроен, что без их на то позволения ничего в королевстве не происходит, а как оказывается, очень даже происходит).

И вслед за этим, взял и не заметил, как вышел в народ. А как вышел, то и не заметил, как заблудился. А как заблудился, то сразу же проголодался. И что же дальше делать? И как быть?

При этом надо понимать, что он привык к тому, что ему по первому звонку в колокольчик всё самое вкусное и питательное поставляют к его столу, а по щелчку его белоснежных пальцев, всё к его услугам в постель – первые красавицы королевства, в случае если принц настроен проявлять щедрость, и первые министерские зады, в случае если принц сегодня не в духе и ему требуется на чьём-то заде выпустить пар (но только носком ботинка, а то ещё подумают, что он даёт им толерантные поблажки).