Дровосек, или Человек, наломавший дров. Книга первая

Сотников Игорь

Ну а Свят из кармана демонстративно вытаскивает пару коробок с дисками, и с радостной хитринкой в глазу подмигивает Фоме, в результате чего вызывает у Фомы ответную понимающую улыбку. После же того как понимание достигнуто, они больше здесь не задерживаются и держат свой путь к себе в участок.

ГЛАВА 4

Всё больше наблюдения и пища для размышлений

– Вот и поспешили. – Нарушил молчание Свят, после долгой и тяжёлой паузы вызванной потрясением от обрушившейся, как снег на голову, трагической новости – та «карета» скорой помощи, которая вызвала с их стороны ехидную усмешку насчёт включённой сирены, как они по приходу в участок узнали, попала в жуткую аварию и, вспыхнув как спичка, выгорела дотла.

И хотя обошлось без жертв, – водитель с пассажиром через лобовое стекло сумели вовремя покинуть салон автомобиля, – всё же эта новость произвела на Свята и находящегося в его кабинете Фому гнетущее впечатление. Они знали, что или будет вернее сказать, кого перевозил этот автомобиль, и от понимания того, какая судьба досталась той перевозимой в этой «карете», уже и не живой девушке, которая и после смерти не нашла покоя, их время от времени пробирал нервный мандраж. А уж от представления того, как она в автомобиле горела, и вовсе становилось жутко.

Так что то, что кабинет Свята погрузился в гробовое молчание, где тишину нарушал лишь часовой ход настенных часов, что придавало особую трагичность моменту, – равномерный ход времени заставлял задуматься о том, о чём всё было некогда подумать в этой жизненной спешке, – и то, что никто не решался нарушить это молчание, было более чем закономерно.

Впрочем, всё те же настенные часы послужили и тому, что напомнили Святу о времени и о том, что чтобы не случилось, время не стоит на месте и неумолимо движется в свою неизвестность и понимание этого привело в сознание Свята, и он выше озвученным заявлением нарушил-таки молчание. Ну а то, что он сказал, не требовало ответа, и понять сказанное смог только Фома, что он и понял молча. Свят же внимательно посмотрел вначале на стол, с лежащими на нём дисками взятыми им из кафе, затем посмотрел на Фому и обратился к нему.

– Давай, пока всё не уляжется в голове, не будет делать поспешных выводов из всего случившегося, – а они непременно последуют и скорректируют наш ход расследования, – и лучше займёмся изучением видеозаписей. – Сказал Свят.

Конечно, это только легко сказать, что давай не будем обращать внимание на то, что случилось, когда на деле, абстрагироваться от такой новости вряд ли получиться и чувства позволят это сделать. И даже Свят, чьи чувства и эмоции со временем притупились, – каждый день сталкиваясь с болью и горем, без такой эмоциональной защиты не продержаться на службе, – и то полностью отвлечься не смог бы.

Так та его часть, отвечающая за логическое мышление, в то время когда он занимался изучением видеозаписей с камер наблюдения, в тоже время рассматривала и анализировала последствия этой трагичной истории. Ведь убитую девушку так и не удалось идентифицировать, а после того, как она сгорела и вместе с этим стали утрачены все те улики, которые имели своё место на ней быть и были бы обнаружены при её последующем, более тщательном осмотре, то это будет неимоверно трудно сделать. А что уж говорить о том, чтобы вести расследование и искать того, кто это с ней сотворил. И теперь для них любая зацепка, да с этими же видеозаписями, приобретала новое значение.

Что же касается Фомы, то и он, как и Свят, не мог полностью переключиться от этой новости и приступил к просмотру видеозаписей с тяжёлым чувством и с болью в сердце. Правда по мере просмотра видеозаписей они всё больше вовлекались в процесс изучения и анализа увиденного, и по завершению просмотра видеозаписи всё-таки сумели отвлечься.

Так просмотрев изъятые записи с веб-камер на рабочем столе монитора компьютера, установленного на рабочем столе Свята, который в свою очередь находился в рабочем кабинете всё того же Свята, этот последний упомянутый при данных обстоятельствах человек, но первый в своём кабинете и в этом розыскном отделе оперативник, ничего более банальнее не придумав, отчего становится даже опасливо за самого Свята и за то дело, за которое он взялся – с таким уровнем мышления логично будет думать, что преступление так и останется не раскрытым – взял и спросил Фому то, что почему-то все спрашивают после просмотра такого рода кадров. – Ну и что ты на всё это думаешь?

И что спрашивается, на всё это должен ответить Фома, когда ему сейчас, после того как Свят задал ему этот, даже не вопрос, а так мысли вслух, думается только об одном – какого чёрта он задал мне этот вопрос?

А между тем, ответ на этот вопрос лежал на самой что ни на есть поверхности. Свят, таким образом озадачив Фому, всего лишь дал себе время как следует подумать и поразмышлять над тем, что он с Фомой смог увидеть на видеозаписи. И Фоме бы сейчас со всей своей напористостью, тем более для этого есть все предпосылки, продемонстрировать работу мысли и помолчать, чего от него как раз добивался услышать Свят, но нет, Фоме не сидится на месте, и не потому, что ему стул не предложили и он всё время просмотра находился на ногах, а потому что он сам по себе натура неусидчивая и в каждой бочке затычка, и он лезет под рабочую руку Свята со своим ответом.

– То, что им крайне важно знать, что на этой кассете записано. – В один свой выдох, Фома сбивает Свята с хода его мысли, и Свят даже вначале не сразу может понять, что это сейчас было такое, и как посмел стажёр лезть без спросу туда, куда его не просят. Но видимо ход следствия в голове Свята пока шёл, ни шатко, ни валко, и крепкий зацепок у Свята пока не было, раз он не закипел, а вспомнил, что у Фомы есть формальное оправдание этого его поступка – его, как оказывается, он спросил. И Свят отвлекается от своих мыслей и спрашивает Фому. – Ты это к чему?

– А к тому, – Фома, пожалуй, слишком зарывается, в таком дерзком ключе давая ответ, – что если преступник наведался обратно на место преступления, – на этом месте на лице Свята промелькнуло недоумение. Что было замечено Фомой, и он поспешил объяснить эту свою позицию, – Да-да, вы не ослышались (Свят грозно поморщил лоб от таких слишком смелых предположений Фомы), я считаю, что на самом деле место преступления находится не там, в грязной подворотне – там был всего лишь реализован преступный замысел – а по настоящему оно произошло именно здесь, в кафе. Где оно было, возможно даже что спонтанно, задумано и во всех деталях проработано, после чего только и оставалось, как технически выполнить эту задумку. Так вот, – Фома вернулся к тому, с чего он начал, – преступник возвращается на место своего преступления, не потому, что он такая ностальгическая натура и ему ещё раз хочется пережить момент преступления, а возвращается он назад, в сугубо практических целях. Он хочет убедиться, что ничего не упустил из виду или не забыл. – Тут Фома замолчал, уставившись на сидящего на своём офисном кресле и, смотрящего на него снизу вверх Свята.

– И что же забыл наш преступник? – с показной язвительностью спросил Фому Свят.

– Я не знаю. – Совсем неуверенно ответил Фома и тут же с нарастающей крепостью в словах, добавил. – Но если нам (это «нам» может быть и слишком преждевременно прозвучало, но оно совсем не покоробило слух Свята, и из этого можно было предположить, что Свят уже допускал мысль о том, что в случае «висяка», Фома как выразивший желание разделить с ним все лавры славы, а это значит и поражения, разделит их) удастся отыскать то, что он забыл там в кафе, на этом настоящем месте преступления преступник, то мы обязательно схватим его.

– Да ты, как я посмотрю, большой оптимист. – Сказал Свят, изучающе глядя на Фому, чьё лицо находилось на пике своей выразительности – на глаза Фомы с повреждённого носа спустились синяки и он сейчас во все глаза подсвечивал ими – а эти его слова между прочим, можно было трактовать по всякому, и даже если он ничего такого не имел в виду на физиономии Фомы. Впрочем, Свят не задерживается на этом, а спросив Фому, тем самым делает одно важное уточнение. – Ну, а что ты скажешь на то, что у преступника уже есть записи с камер наружного наблюдения?