Друг на все времена
Шрифт:
В обычном зеркале мы видим – и видя, исправляем – свои наружные дефекты: взлохмаченные волосы, плохо повязанный галстук. А глядя на людей, стараемся бороться со своими пороками.
Себе человек склонен прощать многое: присвоенную книгу, обиженного малыша, большое самомнение... Но у других он замечает недостаток немедленно.
Почему же в одно нравственное зеркало смотрясь, на одном «человеке Павле» примеряя свои поступки, люди получаются обычно разными?
Потому, что каждый (кроме совсем близких) и в нравственном зеркале, как в обычном, видит вовсе не то, что открывается
Мы уже говорили: каждый человек – исключительное явление природы. Ни по причинам внешним, ни по причинам внутренним он никогда не может стать полной копией кого-нибудь другого.
Так что бояться заимствовать что-либо у других не следует.
Если, конечно, то, что заимствуется – хорошее.
Пробуждение достоинства
Сознание своего достоинства делает умного человека скромным, но вместе с тем и более стойким.
40
Честерфильд Филипп (1694–1773) – английский политический деятель и писатель.
Что порождает, от какой непостижимой логики у некоторых людей возникает странный взгляд, будто первое проявление своего достоинства – самомнение, яркая самоуверенность?
Почему иные думают, что первым внешним признаком подобного достоинства является выпячивание своего «я», откровенная влюбленность в собственную персону?
Ведь тут нет и тени достоинства. Тут нечто противоположное.
Когда-то было в ходу отвратительное слово «дикарь». Колонизаторы так называли аборигенов – представителей основных народов Африки, Азии, Америки, Австралии.
В том смысле слово больше не употребляют. Освобожденные народы бывших колониальных стран доказали давно, что они не дикари: они создают университеты, академии, музеи. Они учатся и проводят научные исследования, они пишут книги и участвуют в международных конференциях, где рассказывают о своих культурных достижениях.
И все же дикари существуют. Во всех без исключения странах, в том числе и самых цивилизованных. Это люди, не видящие себя со стороны, не понимающие своего убожества. И потому не стыдящиеся себя и не старающиеся стать лучшими.
Обычно у этой публики очень развито то, что в народе называют «грошовым самолюбием». «Самолюбие», образцы которого мы только что приводили. А без кавычек – высокомерие.
Высокомерие – свойство преимущественно пустышек. И часто по одному его наличию можно правильно заключить, что человек беден духом. Единственное, кажется, исключение отсюда – ложное высокомерие людей застенчивых; но ведь его, по существу, и нет вовсе.
Кто по-настоящему горд сознанием собственной цены (то есть ощущает свое достоинство), тот никогда об этом не говорит, никогда не держится высокомерно.
Напротив, он старается вести себя скромно. Он боится кого-нибудь задеть, обидеть. Чехов говорил: «Доброму человеку бывает стыдно даже перед собакой». Это справедливо ко всякому достойному человеку вообще. Перефразировав, скажем: достойному человеку бывает стыдно даже перед собакой. Вопреки пословице он заметит скорее соринку в собственном глазу, чем бревно в глазах другого.
Все это надо было сказать, чтобы объяснить, почему часто бывают несправедливы те, кто осуждает людей тихих и робких, застенчивых и нерешительных.
Например, такие:
– Размазня ты, размазня! – обращается папа к сыну. – Делаешь все, словно боишься чего-то. Смотри, какой Коля решительный! За что ни возьмется, раз-раз и сделал!
Учителя расстраиваются, когда у ученика нет ярко выраженного влечения к какому-нибудь предмету. Мечется юнец от одного кружка к другому и нигде долго не задерживается.
Между тем, если речь не идет о каких то ненормальных крайностях (вроде ощущения «комплекса неполноценности»), «тихость» часто бывает лучше иной «уверенности и смелости».
Если под «тихостью» понимают просто скромность, это одно из лучших украшений человека, выражение его душевного благородства.
Совсем неплоха «нерешительность», свидетельствующая о честности человека перед собою, о его глубокой серьезности.
Когда ученик мечется от одного кружка к другому, нигде долго не задерживаясь, не надо торопиться осуждать его за легкомыслие. Человек должен именно найти себя, не взять готовеньким. Найти в результате поиска и проб, а не так, как «находят» адрес за пять копеек в справочном бюро. Ценное не обнаруживается в спешке. Бывает, что мучительно затянувшийся процесс такого поиска приводит к настоящему – большому – открытию.
...И сегодня, как вчера, среди читателей в ходу приключенческие книги. Их авторы – писатели наших дней – часто требуют от своих героев лихих, «сверхчеловеческих» поступков. Беря за образец «сильного человека» из романов Джека Лондона, они облачают его в современные одежды, как бы говорят: «Во все времена таков настоящий человек – уверенный в себе, смелый. Ему следует подражать, он пронизан чувством собственного достоинства».
Обычно мы с удовольствием читаем такие книги. Однако послушайте, что сказал о преклонении перед образом «сильного человека» академик Сергей Львович Соболев, известный математик:
«Джека Лондона и всех певцов могучей личности, которая борется со всем миром и со стихиями, терпеть не могу. Они меня раздражают».
Не все разделяют это мнение. Лондона любят заслуженно, герои его романтичны.
Почему мы посвящаем чувству собственного достоинства специальную главу? Так ли уж оно значительно, чтобы выделять его особо?
Да, это очень значительное чувство. И становление его приходится обычно на такую важную эпоху жизни, как повзросление.
Н. К. Крупская в таких словах описывала период своего повзросления, который начался в год смерти ее отца (Надежде Константиновне тогда было 14 лет):