Друг
Шрифт:
Когда Лешка повторил, Таранов продолжил:
– Делаешь два выстрела «гранатами». Только два!
– А если промахнусь?
– Хрен с ним. Твоя задача – шухер навести… Делаешь только два выстрела – специально тебе даю всего две «гранаты» – потом быстро меняешь позицию и даешь несколько выстрелов картечью.
– Далеко, – возразил Лешка. – Надо поближе подобраться, на край просеки.
– Я тебе подберусь! Далеко ему, видите ли… Сиди в укрытии и пали в белый свет, как в копеечку. Это называется беспокоящий огонь. Мне же не важно, зацепишь ты кого или нет.
– Понял, не дурак. Давай я еще пару «гранат» прихвачу.
– Это, Леша, в тебе дедовы гены, – усмехнулся Таранов. – Но этот номер не катит. Я сказал: две, значит – две.
Таранов закончил работу и протянул Лешке две гранаты. Себе оставил пять… Лешка угрюмо привинчивал к еловому стволику банку из-под сгущенки – по диаметру она служила идеальным контейнером для пивной бутылки.
– Иван, – сказал вдруг Лешка. – А ведь «учебные гранаты» ты наливал не полные.
– И что? – с интересом спросил Таранов.
– А эти, боевые, полные. Значит – разница в весе. Значит, «граната» полетит по другой траектории.
– У тебя что по физике было в школе?
– Э-э… неважно. Круто я про траекторию просек?
– Я вижу, что «э-э… неважно». Про траекторию просек круто. А про вес, извини, намудрил. Удельный вес масла и бензина процентов на двадцать-двадцать пять ниже, чем у воды… так-то. Просек, физик?
Лешка почесал в затылке. Потом сказал:
– А зачем масло?
– Масло добавляется в качестве загустителя. В войну бензин загущали специальным порошком, но нам его взять негде. Мы – маслом, а за неимением масла можно использовать сахарный песок. Горит почти как напалм. Водой, во всяком случае, не потушить… все ясно?
– А взрывчатку ты можешь сделать?
– Могу… было бы только время.
– А из чего?
– Все компоненты продаются в хозяйственных магазинах… вот только времени нужно много. Ты не отвлекайся – работай.
– А вот скажи…
– Хватит болтовни, – оборвал Таранов. Но Лешка сказал:
– У меня серьезный вопрос.
– Ну?
– Запах, Ваня, запах. От нас за версту будет вонять бензином. Унюхают нас собаки, внезапной атаки не получится.
Таранов одобрительно ухмыльнулся.
– Правильно мыслишь, Алексей. Но, во-первых, мы все упакуем герметично. А во-вторых, собачки нас не унюхают.
– Почему?
– Заболели собачки, не до нас им. Так что об этом не беспокойся – фактор внезапности на нашей стороне.
Таранов, разумеется, был прав – собаки отравлены и уже не опасны. Он не знал другого… он не знал, что в «колхозе» есть охранник по прозвищу Придурок.
Придурок свое прозвище получил не зря – ума он был не шибко большого. Всю свою энергию и свободное время он тратил на то, чтобы качать мышцы. И преуспел в этом деле изрядно. Второй страстью Придурка были американские боевики… ну, из них-то, известное дело, мудрости наберешься.
Придурок сильно разозлился на охранников второй смены, которые, по его разумению, отравили собак. И стал думать, какую бы подлянку им сделать… Думал долго. Выдвинул и сам же отверг несколько вариантов, потому что все они были почерпнуты из тех самых боевиков и даже туповатый Придурок понимал, что все они от жизни весьма далеки.
Но после длительных мысленных усилий, он придумал, как можно сделать гадость врагам из второй смены. И самому поразвлечься. Не откладывая дела в долгий ящик, он наметил свою шутку на сегодняшнюю ночь.
Оружие было заряжено, «гранаты» обернуты в ткань и упакованы в полиэтилен. Все дополнительное снаряжение проверено, разложено по карманам рюкзаков, сами рюкзаки спрятаны в гермоупаковки.
До выхода на операцию осталось три часа. Таранов прочитал Лешке окончательную инструкцию, заставил повторить и основной и запасной варианты, а потом отправился спать… Лешка уснуть не мог. Он сидел у костра мрачный и полный решимости. Когда Таранов тихонечко засопел в палатке, Лешка «распатронил» еще две гильзы и аккуратненько изготовил еще две «гранаты».
Над озером Тиллиярви стояла непроглядная ночь, стелились плотные дождевые, грозовые облака. Изредка в разрывах показывалась половинка луны, и тогда озеро озарялось желтым гепатитным светом. Через несколько секунд луна скрывалась, и снова становилось непроглядно темно. Только на далеком мысу светились окна и маленькие светлячки фонарей вокруг дома. В том доме был человек, который убил Иришку…
Туда они поплывут через три часа и убьют этого человека. И сожгут все это мерзкое гнездо.
Шумел ветер в кронах сосен, прогорал костер, отбрасывал красноватые отсветы. Сосредоточенный юноша-мужчина сидел у костра и мечтал о мести.
Глава пятая
ЭКСПЕДИЦИЯ В «КОЛХОЗ». НАЛЕТ
Мелкая волнишка лизала борт лодки, и черный парус плыл над волной. В старину черные, невидимые в ночи паруса называли волчьими… Шуршали камыши у берега, в них прятались птицы. А в низко клубящихся тучах прятались демоны ночи. Они предчувствовали свежую убоинку и потирали узловатые руки. Они реальней, чем твой детский страх и взрослый кошмар. Они вглядывались белыми глазами в черный парусник и шипели: скорей, скорей.
Лодка с двумя мстителями бесшумно скользила по темной воде. Она прошла над головами двух покачивающихся в бесконечном танце утопленников. Огромные, голые, распухшие тела заволновались и помахали им вслед. И прошептали: скорей, скорей.
Ночная птица пролетела над черной лодкой. Скосила круглый глаз и прокричала: скорей, скорей.
В дальнем, западном краю озера небо расколола вспышка, и над водой раскатился гром.
К мысу подошли на полчаса раньше расчетного времени. Собственно, Таранов специально заложил резерв – парусник зависит от направления и силы ветра, и никогда нельзя загодя предсказать время перехода… Мыс лежал слева. Лодка миновала ярко освещенную «господскую» часть, и фонари спрятались за стеной сосен. Берег был невидим. Единственным ориентиром служило слабоосвещенное окно сторожки.