Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие
Шрифт:
В. Набоков в 1908 г.
«Я рос счастливым, здоровым ребенком, — вспоминает Гумберт, — в ярком мире книжек с картинками, чистого песка, апельсиновых деревьев, дружелюбных собак, морских далей и улыбающихся лиц… До тринадцати лет… было у меня, насколько помнится, только два переживания определен но полового порядка: торжественный благопристойный и исключительно теоретический разговор о некоторых неожиданных явлениях отрочества, происходивший в розовом саду школы с американским мальчиком…, и до вольно интересный отклик со стороны моего организма
В тринадцать лет Гумберт встретил Анабеллу.
«Внезапно мы оказались влюбленными друг в дружку — безумно, неуклюже, бесстыдно, мучительно…». При ночном свидании в саду «ее ноги, ее прелестные оживленные ноги, были не слишком тесно сжаты, и когда моя рука нашла то, чего искала, выражение какой-то русалочьей мечтательности — не то боль, не то наслаждение — появилось на ее детском лице. Сидя чуть выше меня, она в одинокой своей неге тянулась к моим губам, причем, голова ее склонялась сонным, томным движением, а ее голые коленки ловили, сжимали мою кисть и снова слабели…, меж тем как я, великодушно готовый ей подарить все — мое сердце, горло, внутренности — давал ей держать в неловком кулачке скипетр моей страсти» (Там же, 13–14).
Очень похоже, что описывая свое свидание с Анабеллой, Гумберт просто более откровенно описал то, что Набоков гораздо скромнее излагал обиняками, описывая свои собственные ласки с Тамарой (то бишь Валентиной). Анабелла умерла, Тамара испарилась.
Кроме романтического любовного опыта, Набоков вынес из детства спортивную фигуру (теннис, футбол, велосипед), а также серьезные увлечения шахматами и коллекционированием бабочек, переросшим в научные занятия энтомологией. Он добился больших успехов в классификации бабочек, сравнивая половые органы бабочек-самцов. Тут было какое-то особое сексуальное любопытство, потому что впоследствии, читая роман Жана Жене, где любовники сравнивают свои половые члены, Набоков говорил, что это ему близко — он проделывал это с бабочками (Могутин 2001: 162).
4. Писатель Сирин
Летом 1919 г. Набоковы оказались в Лондоне, а в 1920 г. семейство переехало в Берлин, где отец стал редактировать антисоветскую газету «Руль». Владимир и его брат остались в Англии и посту пили в английские университеты: Владимир в Кембриджский, Сергей в Оксфорд. Но ко второму семестру Сергей перевелся тоже в Кембридж, только в другой колледж: Владимир был в Тринити (Троицком), Сергей — в Джизес колледж (колледже Иисуса).
В. Набоков в 1908 г.
В 1922 г. в Берлине на митинге либералов отец был убит русскими эмигрантами-монархистами.
По окончании университета оба брата переселились в Берлин, где Владимир переводил и писал стихи, которые печатал в эмигрантской русской прессе. Избранный им псевдоним (вероятно, чтобы не путали с отцом) — В. Сирин (сирин — мифическая птица с женской грудью и Ефрем Сирин — сирийский монах-пустынник III века, поэт, автор известной молитвы о целомудрии и любви, молитвы, послужившей образцом Пушкину). Владимир часто влюблялся, несколько раз делал предложения, но всякий раз был отвергнут то самой невестой, то ее родителями: у него не было постоянной солидной работы. Жил случайными заработками, переводил, давал уроки, был приходящим гувернером в семьях богачей. Но в мае 1923 г. он встретился с Верой Слоним, дочерью еврея-лесоторговца и вла дельца издательства (в Петербурге), и влюбился с первого взгляда. Вера также воспитывалась гувернантками, знала с детства английский и французский, писала стихи. Она стала его первой читательницей, критиком, бесплатной машинисткой, музой, вдохновительницей и с апреля 1925 г. — женой. В 1930 г. родился сын Дмитрий.
Впрочем, был один долгий роман, опасный для семейного благополучия, — с Ириной Гваданини, но Набоков нашел в себе силы порвать с ней.
5. Писатель Набоков
В Америке удалось с помощью друзей устроиться преподавать русскую литературу в колледже Уэлсли, а потом, восемь лет спустя, в Корнеллском университете.
В Америке в 1941 г. писатель издал свой первый англоязычный роман «Истинная жизнь Себастиана Найта». Казалось бы, мотив для смены языка творчества ясен: переезд в англоязычную среду. Но роман был написан еще в 1938–39 гг. Перейти на английский язык заставили два обстоятельства. Во-первых, для обретения массового читателя нужно было переводить романы на основные западные языки, переводчики же не могли удовлетворить взыскательного автора и были очень дороги, а он ведь и сам владел языками. Во-вторых, русская читательская среда постепенно таяла: старые эмигранты умирали, а для молодого поколения основным был уже не русский язык, Советская же Россия была для него закрыта. С этого времени писатель стал писать по-английски и отказался от псевдонима, под которым он был известен русской эмиграции. Предстояло завоевать славу для нового имени — Владимира Набокова.
С окончанием Второй мировой войны и началом холодной войны на русские курсы Набокова записывалось все меньше студентов. Ему пришло в голову объявить запись на курсы английской литературы, и проблема аудитории была решена.
Теперь у Набокова было постоянное место, хороший оклад, свой дом, автомобиль (жена стала еще и шофером), у сына другой. Поэтому риск, связанный с выпуском второго англоязычного романа, был для него чувствителен. Но скандал принес немыслимый успех и богатство. Сын, Митя, стал переводчиком, служил в армии, на самолете прилетал домой повидаться. Теперь можно было оставить преподавание и даже переселиться куда-нибудь в милый уголок Европы. Набоковы выбрали Швейцарию, Монтре, а Дмитрий стал учиться оперному пению в Милане — у него был мощный бас.
За «Лолитой» последовал ряд других книг на английском языке, не только романы, но и книги по энтомологии и литературоведению, в том числе четырехтомный комментарий к «Евгению Онегину».
Биография Набокова разделена на четыре почти равных отрезка, каждый примерно по два десятилетия: 1) Россия, 2) Берлин — Париж, 3) Америка, 4) Монтре. В январе 1977 г. классик русской и американской литературы Набоков подвергся операции по поводу опухоли простаты и в июле умер.
6. Странная гомофобия
У каждого классика есть свои причуды и капризы. Чайковский, Оскар Уайлд и Верлен с Рембо были гомосексуалами. Достоевский, Рихард Вагнер и Т. С. Эллиот были антисемитами. Михаил Кузмин был гомосексуалом и антисемитом. Льюис Кэрролл был педофилом. Набоков, подозреваемый в педофилии, был гомофобом.
Он не любил гомосексуалов. Допускал гомофобные выражения, смущающие современного цивилизованного читателя. В одном письме он описывает городок Таос в штате Нью Мехико как «унылую дыру, полную третьеразрядных художников и увядших гомиков». Русского эмигрантского критика Адамовича он прозвал «Содомовичем» — из-за его очевидной сексуальной ориентации. Философа Маритена он не читал, но говорил, что его тошнит от Маритена уже потому, что о нем «с такой елейной любовью говорят педерасты» (Шаховская 1991: 19).
В его романах гомосексуалами всегда оказываются отрицательные герои. В «Лолите» это негативный противовес Гумберту Гумберту — профессор французского Гастон Годэн. Его общество было сносно для Гумберта из-за совершенной безопасности. Лолиту профессор вплотную не замечал — принимал каждое ее появление за новую девочку. Описан он как отвратительный урод.
«Это был пухлявый, рыхлый, меланхолический холостяк, суживавшийся кверху, где он заканчивался парой узких плеч неодинаковой вышины, и грушевидной головой с гладким зачесом на одной стороне и лишь остатками черных плоских волос на другой. Нижняя же часть его тела была огромная, и он передвигался на феноменально толстых ногах забавной походкой осторожного слона…. Однако все его считали сверхобаятельным, обаятельно-оригинальным человеком».