Другая страна(полная сборка)
Шрифт:
Нельзя вывозить имущество и деньги? Никаких денег на руки. Давайте купим немецкие товары на эту сумму и вывезем. И вам хорошо и мы при своем интересе. Все равно не хотите просто так выпускать? Давайте поделим. Вам половину — нам половину. Да и про израильское государство не забудем. За посредничество ему жирный процент, на который тоже купим немецкие товары. Так что договорились, где-то 50 на 50. Естественно, обе стороны всячески жулили, чтобы оценку в свою сторону вытянуть. Немцам хотелось поменьше, нам — побольше. Приезжаешь в Израиль — можешь товары распродать или возобновить уже здесь свое дело, используя немецкие машины. Так возник ряд мастерских, типографий, гаражей и прочее. Большие деньги, масса товаров и
Была еще создана полуподпольная сеть скупки. Вывоз золота и разных Рембрандтов был также естественно запрещен. Поэтому уезжающие евреи вынуждены были сдавать за бесценок. Теперь появилась возможность продавать через посредника прямо в английском представительстве (выделили отдельную пристройку Израилю) или вообще за границу с получением денег после прибытия в Палестину. Естественно, что это был достаточно криминальный и связанный с большим риском гешефт. Поэтому процент посредникам был очень высоким. Но проконтролировать суммы денег переходящие из рук в руки, с прилипанием к этим рукам, было очень сложно. Здесь находился основной источник бюджета для создающейся израильской разведки. Об этом особо не говорят, но догадаться можно.
Но все это касалось только людей богатых. Причем не все были готовы отдать половину имущества за просто так. Люди бедные получали при выезде из Германии заграничный паспорт сроком на один год без возможности продления. Визу никуда не давали. Ну, вот есть же у вас свое государство, туда и езжайте. Для получения визы или права жительства в этих странах требовалось мировое имя или пара-тройка миллионов завалявшихся в Банк оф Манхэттен. Так что дорога была одна — в Израиль. Так что хотели или не хотели эти страшно ассимилированные люди, которые не знали другого языка, кроме немецкого, и нас, польских евреев, считали быдлом, ехали они в Израиль. Таких, под полмиллиона наберется, если считать с австрийцами.
Следующий визит был в Польшу. Ты бы видел, — мечтательно сказал Изя, — какой это был триумф! Когда в газетах написали про приезд первого израильского министра иностранных дел, тысячи людей вышли на улицы! А когда он, в Варшаве пришел в синагогу, его занесли туда на руках. Шагу сделать не дали.
Да и польское правительство было очень довольно. Зеэва принял министр иностранных дел Юзеф Бек. Жаботинский предложил план, направленный на выезд евреев из Польши. Бек дал согласие ассигновать 200тыс злотых (около 10тыс фунтов стерлингов) в распоряжение Жаботинского для поддержки независимой еврейской Палестины как заем, частично наличными деньгами, частично оружием, и красный ковер желающим оставить Польшу.
В Польше был экономический кризис, евреев увольняли в первую очередь, но поляки считали себя европейской и культурной нацией. Нельзя же было спокойно смотреть на голодающих, приходилось платить им пособия. А тут возможность избавиться от конкурентов под лозунгом «Вам пора домой в Палестину!» и сохранить деньги в бюджете. Самое главное, все остаются довольными.
Ты не представляешь, что тогда делалось в Польше! В каждой семье крики и споры. Не каждый был готов ехать, тем более на пустое место. Сионизм сионизмом, а кушать хочется всегда. Да всякие среди евреев были... Коммунисты, бундовцы, ассимилянты, религиозные. А Жаботинский ездил из города в город и рассказывал, что скоро будет война. Тут еще стадный инстинкт у многих сработал. Если все едут, надо и мне тоже. Нас, поляков, наверное больше миллиона будет в стране. Потом были у меня минуты, когда я жалел об отъезде. Все-таки, там была пусть и не жирная, но привычная жизнь, да и родственники остались. А сейчас, я восхищаюсь Жаботинским. Он уже в 1936году видел, к чему идет и спас нас.
В 1937 г. Жаботинский посетил Румынию где встречался с королем Каролем. Там он договорился об аренде судов на льготных условиях. Румыны не меньше поляков мечтали от евреев избавиться. В начале 1939 г. он посетил Латвию и Литву. После чего тамошние общины практически уполовинились. Кроме счастья ехать в Израиль, они еще сильно опасались поведения Германии и СССР. Визиты были еще в Венгрию, Грецию, США, Чехословакию, Болгарию, Францию. Кроме Греции, где община г. Салоник дала большое количество народа в создающиеся отрасли, имеющие отношение к портам и судам, все остальные не очень ехали. Зато приехало почти 15тыс из Китая, куда Жаботинский не ездил. И в СССР его как-то не очень приглашали. СССР в это время сближался с Германией и раздражать ее не хотел.
Так что, мы, действительно, люди Жаботинского. Великий человек был. Если бы не он, мы бы тоже исчезли в расстрельных ямах и дыме крематория. Очень жаль, что он так не вовремя умер. Но похоронят его все равно в Израиле. Он писал в своем завещании: «Зароете ли вы меня в землю или сожжете мое тело, все одно. Я только прошу вас, пусть израильское правительство распорядится захоронить мои останки в Эрец-Исраэль».
— Но ведь он умер еще до нападения Гитлера на СССР? — с недоумением спросил я.
— А, это как всегда, — безнадежно махнул Изя рукой. — Сначала война мешала, потом еще что-то. Ничего, — сказал он с угрозой в голосе, — мы этих политиков еще за шкирку возьмем и спросим за все...
«Продолжаются тяжелые бои в Восточной Пруссии. Советские войска продвигаются в перед, неся потери.»
«В течение веков Восточная Пруссия оставалась оплотом германских захватчиков. Отсюда они предпринимали свои грабительские походы. Восточно-прусские помещики поставляли основную массу комсостава для немецкой завоевательной армии.
Гитлеровцы стремились любой ценой отстоять этот плацдарм. Со всех концов Германии перебрасывались дивизии, укомплектованные пруссаками. Немецкое командование приказало всем военным — уроженцам Восточной Пруссии оставить свои части и отбыть на защиту области.
Однако прусская крепость, созданная на костях покорённых народов, не выдержала удара Красной Армии. Советские войска методически разрушали укрепления и шаг за шагом продвигались вперёд.
22 марта 1945 г.»
Они стояли передо мной. 15 парней и 10 девчонок семнадцати лет. С цыплячьими немытыми шеями, торчащими из воротников. С прекрасно мне знакомым голодным взглядом, постоянно недоедающих людей. На мгновенье я снова оказался в училище, только стоял с другой стороны. Представляю, что думали наши преподаватели, когда мы приехали в феврале 1942г. Пожалуй, еще хуже выглядели. Только один выбивался из общего строя хорошо развитой мускулатурой. Точно деревенский, на домашних харчах вырос.
Как нас кормили в 1942г, что в училище, что в формировавшемся Легионе, до сих пор вспоминать противно. Под конец многие рвались на фронт не столько в надежде с врагом посчитаться, сколько думали, что хоть там нормально кормить будут. Иногда так и было. Особенно как половину закопают или в госпиталь отправят, а продукты на всех получим. Нормально кормить начали только где-то с 1944г.
Я собрал в кучку все свои знания языка и начал:
— Прошу просить мой скудный иврит. Я постараюсь говорить, чтоб было понятно. С помощью рук и ног я буду показывать отсутствующие слова.