Другая заря (Новый рассвет)
Шрифт:
– Нежная, нежная девочка. – Он ласкал сосок кончиками пальцев, потом губами. Потом языком. Горячо, влюбленно, влажно.
Бэннер всхлипывала от животного наслаждения, голова ее металась из стороны в сторону.
Вдруг Джейк откинулся и прижался спиной к стволу дерева. Протестующе застонав, Бэннер уткнулась лицом в его пах и только тут поняла, как велики его мучения и что их вызывает.
– Джейк! – Ее голос дрожал. Она призывно коснулась ширинки брюк.
Он громко дышал, стиснув зубы.
– Через минуту я буду
– Только что?
– Бэннер, – прихрипел он, – убери голову с моих коленей.
– Почему?
– При каждом твоем движении… о боже… я чувствую твое дыхание. Это не помогает делу, милая.
Она с минуту глядела на его исстрадавшееся лицо, потом опустила глаза на то, что находилось прямо перед нею. Она колебалась всего одно мгновение, потом нежно поцеловала мужскую плоть.
– Ох…
Джейк запустил руки ей в волосы и всеми десятью пальцами крепко обхватил ей голову. Он не отталкивал ее и не притягивал к себе. Просто смотрел, как человек, не знающий, что делать, мучимый пыткой, но испытывающий экстаз. Его неровное дыхание вырывалось сквозь стиснутые зубы. Он крепко зажмурился.
Бэннер снова приблизила губы. На этот раз они замешкались. Подождали мгновение и задвигались.
Из уст Джейка вырывались нечленораздельные звуки, наконец он выкрикнул ее имя. С каждым движением ее губ он повторял его снова и снова.
Руки Бэннер тоже двигались легко и быстро, как крылья бабочки. Застежки, пуговицы, ткань не могли их удержать. Само небо услышало стон, который издал Джейк, когда ощутил на своем теле ее дыхание, прикосновение ее нежных-нежных губ, робкого языка.
– Бэннер, Бэннер.
Имя ее звучало сладчайшей песней, а ласки были так нежны, что хотелось умереть, ибо в жизни ему никогда уже не испытать такого наслаждения.
Джейк вытащил одну руку из волос Бэннер и провел по ее шее, коснулся груди. Пробравшись сквозь нижние юбки, нашел над подвязками колено, гладкое бедро, кружевной край панталон. Его рука блуждала на ощупь, сражаясь с завязками и пуговицами, пока не коснулась тела, нежного, как теплый атлас.
Гнездо темных волос пленило его ласкающие пальцы столь же надежно, как сама Бэннер пленила его сердце. Под его ласками она источала влагу, отвечая движениями, простыми и древними, как сама вечность.
Ее губы уносили его на небеса. Но человек недолго может выдерживать такое блаженство. Сердце и чресла Джейка заполыхали огнем. Когда терпеть не стало мочи, он перевернулся и, накрыв ее своим телом, одним быстрым движением проник в сладкую глубину.
Они неотрывно глядели друг другу в глаза. Он долгими, медленными толчками проникал глубоко в нее, возвращался обратно, снова погружался.
Никогда доселе их любовь не была столь всепоглощающей. Ее тело откликалось на каждое его движение. Их словно качало в огромной колыбели. Когда подошел срок, колыбель перевернулась и выбросила их в неведомую сверкающую
Они пробудились в объятиях друг друга. Их тела были такие потные, что одежда прилипла.
Джейк обессиленно приподнял голову, оторвавшись от плеча Бэннер. По ее лицу пробегал переменчивый рисунок света и тени, падающей от листьев, которые шевелил ветерок. Она приоткрыла глаза. Солнечные лучики мерцали в зелено-золотых глазах.
Все еще охваченный ее телом, он прошептал:
– Ты моя женщина, Бэннер. Ты, и больше никто.
Она слабо улыбнулась и дрожащими пальцами коснулась губ, прошептавших эти слова. Любовь прокатилась по ее телу, как река золотого вина.
Но неугомонным чертенком засвербила мысль: распространяется ли эта клятва на ее мать?
С немалым трудом им удалось привести в порядок одежду. Бэннер старательно вычесывала из волос сучки и листья. Но от зеленых пятен на желтом платье избавиться было нельзя. Она помогла Джейку убрать остатки пикника и рука об руку прошла с ним к коляске, где мирно паслась лошадь. Джейк подождал, пока они отъедут, и сказал:
– Думаю, мы должны сообщить твоим родителям. – С этими словами он повернул голову, чтобы оценить ее реакцию.
– Я бы с удовольствием. Мне на весь мир хочется кричать об этом.
Сам Джейк был настроен не так оптимистично.
– Им это может не очень понравиться. Мы должны осторожно подготовить их, может быть, сначала просто поставить в известность, что поженились, а о ребенке рассказать в другой раз.
– Они любят тебя, Джейк. Любят с тех пор, как вы познакомились.
– Но не в качестве зятя. Особенно меня беспокоит, как воспримет это Росс, – мрачно подытожил Джейк.
Бэннер ободряюще улыбнулась.
– Я сумею убедить папу, если он заупрямится. – Она положила руку ему на бедро. – Какая разница, одобрят они или нет. Ты мой муж, и ничто этого не изменит.
Ее оптимизм был заразителен. К тому времени, как они загрузили повозку на самодельный плот и начали переправляться через реку, Джейк уже совершенно осознал, что ему больше не нужно скрывать свои чувства к Бэннер. Он мог коснуться ее, когда захочет, и не оглядываться через плечо. Она его жена, и ему не терпелось сообщить об этом всему свету.
Он помог ей подняться на берег и, обняв за талию, повел во двор. Дойдя до ворот, ласково поцеловал в губы.
– У меня волосы очень растрепаны? – спросила она.
Он вынул цветок клевера из непокорных кудрей.
– Нет.
– Обманщик. Как ты думаешь, они догадаются, чем мы занимались по дороге из города?
Он коснулся губами ее уха.
– А тебя это волнует?
– Нет. – Она тихонько рассмеялась. Он крепко прижал ее к себе.
– Что здесь происходит? – загремел голос Росса.