Другая земля. Лесовичка

Миронова Татьяна

– Вы пьяны, сударь! – не выдержала женщина и повысила голос.

– Отнюдь. Я трезв. И желаю говорить то, что думаю, в чем уверен, а не поддерживать на собственных глазах ту пелену, которую вы мне застилаете уже много лет, – отверзал Генрих.

– Много лет честь семьи не была опорочена. Я чиста перед вами, сударь! – оправдывалась Эйлин. Голос ее дрожал.

– Раз так, – ответил Генрих более выдержанно, – желаю вам приятного аппетита.

Миранда слышала, как застучали вилки о тарелки. Ноги отца стояли твердо на полу, он сосредоточенно разрезал

рыбу и поглощал пищу. Эйлин так же молчала, но порой, ноги меняли свое расположение. То стояли ровно, то скрещивались. Как только с рыбой было покончено, бдительные слуги унесли еду, поставив перед хозяином бутылку с вином. Миранда услышала, как жидкость плещется из бутылки в фужер и нервно сглотнула.

– Вот что, – послышался голос Генриха, – предлагаю выпить за наследницу нашего дома. Думаю, это единственный человечек, которая всегда будет связывать нас, дорогая Эйлин. Даже если с одним из нас что-нибудь случится, я верю, что для другого она станет напоминанием о тех прекрасных минутах, которые мы провели вместе. За Миранду!

– За Миранду! – согласилась Эйлин и отпила из бокала.

Как только вино было выпито, Эйлин спросила:

– Почему вы ведете себя так, будто прощаетесь со мной и с дочерью? Вы оставляете нас? Вы желаете покинуть этот мир?

– Все в руках Всевышнего. Просто не хочу недомолвок и недосказанных слов. Считаю, что проще разобраться с накопившимися делами сейчас, чем оставлять их на потом, – ответил Генрих.

– На вас отставка сильно повлияла. Я не узнаю вас, – послышался голос Эйлин, он снова задрожал.

– Вы очаровательная женщина, дорогая герцогиня, – ухмыльнулся Генрих. Миранда слышала эту ухмылку, ее нельзя было ни с чем спутать.

– …но безнадежно глупа, – закончил он мысль, скрестив ноги под столом.

– Генрих! – возмутилась Эйлин, отставив фужер так, что стекло стукнулось о край тарелки.

– Примите это как должное, сударыня, Вас не переделать, – захихикал мужчина.

– Почему вы отправляете к моей сестре Миранду? Дорога дальняя, опасно осенью путешествовать по лесу! Чем она вам помешает, если останется в Лаэрго во время охоты? – спросила напрямую Эйлин.

– Я не желаю обсуждать мои решения с Вами, сударыня. Я делаю все для ее блага. А вы радуйтесь, что на некоторое время избавитесь от нее, не будет напоминать вам о долге… – ответил Генрих, ровным и твердым голосом, – а когда закончится охота, утихнет буря, вы в любой момент можете вернуть ее к себе. Но мне кажется, это случится не скоро.

– Генрих! – снова возмутилась Эйлин, – Перестаньте говорить ерунду! Я хорошая мать, моя дочь…

– А где сейчас ваша дочь? – перебил супруга Генрих, – В данный момент, где она может быть?

Миранда закрыла ладошкой рот, чтобы не дышать слишком громко. Она даже представить себе не могла, догадывается ли ее отец, что она здесь, под столом, около него.

– Полагаю, что в своей комнате, собирает вещи для предстоящей поездки, – ответила Эйлин.

– Возможно вы и правы, – ответил Генрих, поставив ноги ровно.

– Я

очень устала. Ночью будет гроза. Позвольте мне покинуть Ваше общество, и подняться к себе, – послышался голос Эйлин.

Она встала из-за стола, ноги ее исчезли из зоны видимости Миранды. Генрих остался сидеть на месте и даже не шелохнулся.

– Спокойной ночи, сударыня, – лишь произнес он.

Как только шаги Эйлин стихли, Миранда позволила себе задышать глубоко, убрав ото рта ладошку. Она смотрела на ноги отца, как завороженная. Сердце девочки стучало довольно громко, гул отдавался наружу. Неожиданно золотистая бахрома поднялась. Рука Генриха появилась близ локтя девочки и с силой вытянула на свет. От такого захвата Миранда невольно взвизгнула и прищурила глаза, когда выползла из своего укрытия. Оказавшись на полу перед стулом отца, она невольно вскрикнула.

– Что ты здесь делаешь, Миранда? Подслушивала? – спросил Генрих, почему-то тише, чем обычно. Не было похоже, чтобы он был возмущен выходкой девочки, но он ждал объяснений.

– Да! – выпалила Миранда, – Спряталась и подслушала, как вы с мамой ругаетесь.

Девочка поднялась на ноги и обняла отца.

– Зачем? – прошептал на ухо дочери Генрих.

– Хочу понять, почему ты так ее не любишь? Почему вы постоянно ругаетесь? Это из-за меня? Это я виновата? – вопрошала на ухо отцу девочка, забравшись к нему на колени.

Генрих не сразу ответил. Он подбирал слова, чтобы дочь поняла его правильно.

– Я очень люблю тебя, моя звездочка. Я счастлив, что у меня есть ты. А мама… мама любит тебя. Она хочет, чтобы ты была счастлива, – ответил Генрих.

– Вы не разведетесь, правда? – перевела взгляд на отца Миранда, чтобы прочитать ответ в его глазах.

– Нет, разумеется, – покачал головой Генрих.

Миранда вздохнула и положила голову на плечо отца.

– Мне пора. Утром надо собираться в дорогу, – наконец отцепилась от папы девочка, спрыгнув с колен.

– Набирайся сил для предстоящей поездки. Дорога весьма утомительна.

Оставив приборы на столе, Генрих взял за руку дочь и направился в сторону детской. Как только Миранда достигла комнаты, под бдительным оком гувернантки переоделась в ночную рубашку, легла под мягкое большое одеяло. Генрих в это время находился в комнате, рассматривая оставшиеся на полке куклы, которая девочка не пожелала взять в дорогу.

– Ты мне расскажешь сказку на ночь? – спросила Миранда, удобно расположившись на подушке.

– Много сказок на свете. Ты узнаешь их немало, за свою жизнь. А я, к сожалению, не любитель рассказывать сказки, – отозвался Генрих, присев на край кровати. Он внимательно рассмотрел лицо девочки и провел по светлым волосамее. Потом Генрих расстегнул рубашку и снял с шеи длинную цепочку, на которой висел изящный кулон виде короны, венчающуюся пятью листочками клевера-трилистника. Он надел цепочку девочке на шею, чуть улыбнувшись.

– Папа, это же твой амулет? Почему ты мне его отдаешь? – подняла бровь девочка, сжав в ладони корону.