Шрифт:
Другая жизнь Генриха Крамера
Михаил Горбунов
Оглавление
Ошибка Агасфера 4
Рождение Голгофы 4
Линия Наска 5
Марсианские маньяки 7
Посылка Председателя 9
Волшебник страны Коз 11
Визит большой дамы 12
Тайна архива Пайтити 14
Сумасшедший аптекарь 16
Сколько граней у стакана Мухиной 20
Через гендерные стереотипы к звездам 23
Первый рассказ автора 26
Второй рассказ автора 29
Похищение архива Пайтити 32
Основы полета на метле 34
Обед на краю вселенной 36
Новый архив цитадели 37
Засада в Засаде у За Сады 40
Утес вожделения 42
Третий рассказ автора 44
Кто-то сломал ворота 48
Новая метла летит по новому 51
Темный человек 53
Ночной таран 55
Основы небесной механики 57
PS 58
Текст написанный Генрихом Крамером до конца света или Когда все уйдут 59
Воскресенье. Утро 59
Воскресенье.
Воскресенье. После полудня 65
Воскресенье. Вечер 67
Понедельник. Утро 69
Понедельник. Полдень 71
Понедельник. Перед полночью 72
Вторник. Утро 74
Вторник. До полудня 75
Среда. Утро 78
Четверг. Утро 80
Месяц спустя. Вечер 84
Лига стены Геркулеса – Страннику 85
Нигде 89
Ошибка Агасфера
Через тыщу лет из-за штор моллюск
извлекут с проступившем сквозь бахрому
оттиском «доброй ночи» уст,
не имевших сказать кому.
И. Бродский
Рождение Голгофы
Хмурым дождливым утром восемнадцатого числа осеннего месяца туманов Генрих Крамер, он же Господин Г, стоял у высокого узкого окна в виде бойницы, направленной в его мир и, мрачно усмехаясь, наблюдал за мелкими, суетливами горожанами устанавливающими распятие на Голгофе. “Они так ничему и научились”, – тягуче-медленно думал он. Основание крестовины, выточенное из свежесрубленного, оранжево-медного соснового ствола, было тяжелым и скользким. Директор местной строительной конторы, по фамилии Каменный, потрясая гудящей электропилой, предлагал укоротить бревно, однако мэр города, Голем Бецалель, худой, носатый мужчина, сбрасывая с рук ошметки желтой глины, упрекал его в недальновидности. “Крест должен быть виден издалека, – надсадно кричал он раздвигая руки в стороны и тянулся вверх, приподнимаясь на носках, однако ступни его в зеленых резиновых галошах разъехались, он шлепнулся и заскользил вниз по склону, неотвратимо превращаясь в глиняного человека. “Воистину падший Голем”, – порадовался аналогии Крамер. Два местных айтишника, избегая упавшего мэра, отскочив в стороны, бросили столб, который, ускоряясь, устремился вслед за Големом. “Си Зиф, – раздраженно закричал директор одному из айтишников, – завтра снова потащишь это проклятое бревно наверх”. Горожане, проводив пустыми взглядами удаляющийся столб, накинули на головы большие серые мешки капюшонов и сумрачными силуэтами скрылись внизу в утреннем дождливом тумане. Оттуда, из сырой хмари, раздался сдавленный вопль. “Очевидно, распятие, изменив свое предназначение, возмездием настигло Голема”, – улыбнувшись подумал Крамер и, зябко передернув плечами, закрыл створки амбразуры. В цитадели было тихо. В цитадели всегда было тихо по причине полного отсутствия обитателей. Пять лет назад, Крамер, будучи весьма популярным блогером-миллионником, приехал в Черепинск за очередным сюжетом и, с согласия Голема, давно пытавшегося раскрутить туристическое направление в городе, поселился в только что возведенном западном бастионе цитадели Пайтити. Впрочем, Пайтити был вовсе не крепостью инков, но очередным новоделом, жалким продуктом псевдоиндейского модерна, накрывшего север континента после Визита Неизвестных. Фасад западного форта выходил на Голгофу, которая была также не Голгофа, а назвалась она на картах вполне прозаично – гора Лысая. И гор этих лысых на севере континента было навалом. По этой причине, Голем, обремененный финансовыми проблемами городка, в попытке привлечь туристов с Юга, поздней осенью, спустя пять лет после Исчезновения Неизвестных, собрал наиболее влиятельных жителей Черепинска. Повесткой мероприятия была озвучена необходимость переименования географических объектов в окрестностях поселения. С изменением названия речушки Задирки, проблем не возникло. В негодовании отвергнув Лету и Стикс, зажиточные жители единодушно переименовали Задирку в Евфрат, ручей “вонючий”, соответственно, стал называться ничем иным как Тигром. С горой оказалось сложнее. Через полчаса синонимы, эпитеты, синекдохи и литоты были исчерпаны. В полутемном зале мэрии наступила тишина. И наступил момент истины, когда аптекарь де Бренвилье, маленький толстяк в сером жилете, страдающий длительным мучительным заиканием и непрекращающимися сексуальными переживаниями, был услышан. В попытке произнести синоним “лысой” – “голая”, потея от волнения, он твердил – “Гол…, гол…, гол…”. “Голгофа, – просветленно возвестил мэр, – принимается без голосования”. Расходись заполночь молча. Темная длань Голгофы предтечей безвременья накрыла Черепинск.
Линия Наска
Три дня спустя, белым стерильным утром двадцать первого числа осеннего месяца брюмера Крамер готовил шпинатный пирог. Первый осенний холод студеной струей затекал в полуоткрытый проем выложенной крупным серым булыжником амбразуры выходящей на Лысую гору. Уже несколько лет черепинцы гордо именовали этот желтый плешивый холм Голгофой. Крамер подозревал, что рано или поздно этот глинистый облезлый увал обретет предначертанное и горожане окажутся в безвыходным положении. “Оставили бы Лысой эту гору, – зажигая по вечерам свечи в установленные нишах трапезной, шептал он, – прилетали бы на вершину ведьмы, шабаш, туда-сюда, было бы весело”. При упоминании ведьм будто ветер ворвался в зал, пламя свечей качнулось, затрепетало, послышался треск, и все стихло.
Извне, через бойницу, кухмистерскую наполнили неразборчивые возмущенные крики. Крамер отложил в сторону облепленный зеленью здоровенный сантоку, ухватил большое полено за сук, напоминавший длинный нос, задумался и, осознав собственную неготовность стать папой Карло, закинул его в пылающий камин. Затем откинул заскрипевшие ставни и выглянул вовне. Ругались четверо. Местные программисты, Си Зиф и Си Плюсплюс, размахивая руками, раздраженно восклицая, указывали мэру и директору на покрытый первым инеем скользкий склон Голгофы, объясняя невозможность подъема бревна на вершину. Мэр Голем, опустив лицо в отвороты зипуна, молчал. Директор, разошедшись, откинув полы серого в крапинку кафтана, кричал айтишникам про вчерашний и позавчерашний день. Разрабы снова тыкали пальцами в блестящий гололед косогора и директор возмущенно увещевал нерадивых программеров в потере времени. Наблюдая за скособоченными карикатурными фигурами черепинцев одинокий блогер заскучал, и хотел уже было вернуться к готовке пирога, но тут подошел к ругающимся одетый в просторную мохнатую кацавейку де Бренвилье. “На.., на.., на…”, – мучительно твердил он, указывая на гору, вероятно пытаясь выговорить слово “нагая”. Голем, погруженный в длительные раздумья по поводу будущего замороженной Голгофы, внезапно вынырнул из глубин зипуна, внимательно изучил извилистую линию на крутизне горы, оставленную им во время недавнего падения, с благодарность посмотрел на вспотевшего от волнения аптекаря и воскликнул, – Да! Теперь она будет называться Наска. На том и порешили. Крамер хотел сообщить, что Наска это плато, но промолчал.
Вернувшись к столу Крамер продолжил готовку. Он не был голоден, не любил шпинат и ненавидел стряпню. Он не готовил пирог уже неделю, не вследствие значительной лени, но по причине отсутствия шпината. Эта трава пропала с огородов Черепинска спустя несколько лет после исчезновения Неизвестных, замуровав, тем самым, Крамера в цитадели. Однако, вскорости, де Бренвилье обнаружил дикорастущий вид этого растения в распадке за вонючим ручьем, но сохранил этот оазис в тайне. С тех пор, уже в течении двух лет аптекарь, заготавливая лечебные травы, засушивал также дикий шпинат для нужд Крамера, выдавая его небольшими порциями блогеру в качестве оплаты за услуги рекламы в интернете, которые предоставлял Крамер. “Какой пирог из сушеного шпината”, – возмущенно выговаривал Крамер аптекарю впервые принесшему ему корзину с сушеными листьями, но, вняв его увещеваниям, убедился, что эффект от сушеного шпината в пироге оказался даже выше, чем пирог из обычной свежей травы. С тех пор непременным ингредиентом пирогов являлся именно сушеный шпинат. Изредка, после очередной любовной неудачи, сексуальные переживания овладевали де Бренвилье и он впадал в длительную депрессию не отвечая на звонки и не открывая двери, оставляя тем самым Крамера без шпината. На многочисленные просьбы Крамера о передаче ему сразу всех запасов травы аптекарь отвечал неизменным отказом, ссылаясь на особые условия хранения. Вчера же, аптекарь, спустя несколько дней после фиаско с За Садой, сумел преодолеть себя и сам принес корзинку с травой к западному бастиону. Совместными усилиями, с помощью двух связанных шарфов и шеста для сбивания сосулек они подняли корзину в окно Крамера.
Пирог подгорел. “Откроется, не откроется дверь? Раньше всегда открывалась”, – заволновался Крамер, осмотрел пирог со всех сторон, сморщился от запаха горелого теста, напялил на себя утепленный чекмень, ухватил поднос толстыми рукавицами, и спустившись по винтовой лестнице, водрузил выпечку в нишу напротив входной двери. Высокие четырехметровые створки натужно загудели и внезапно, подобно ладоням бога легко распахнулись в мир. Поток холодного воздуха вперемешку со светом заполнил галерею. “Сработало!”, удовлетворенно воскликнул Крамер и после недельного заточения шагнул через дубовый порог наружу по привычке оглянувшись назад. Пирог как всегда исчез.
Марсианские маньяки
Марсиане изнасиловали За Саду ровно в двенадцать часов следующего за переименованием голгофы дня. Предшествовали этой знаменитой истории не менее знаменательные события. В полдень, сразу после появления в Черепинске плато Наска, директор и мэр перехватили блогера Крамера спешившего к градостроителю Шестибашенному. Заметив, что стал объектом внимания двух ниспровергателей существующих топонимов, Крамер попытался скрыться в харчевне название которой проворный трактирщик уже успел поменять на “Титикака”. “Надо же, еще вчера она называлась Вечеря”, – успел подумать он распахивая тростниковую дверь, но был оставлен цепкой рукой директора.
– Послушайте, Крамер, – опоссумом прищурился директор, – расскажите-ка нам про Наска.
– Гугл в помощь, – привычно отбился блогер, ввинчиваясь в дверной проем, откуда был тут же изъят с помощью подоспевшего Голема.
– Послушайте Крамер, – возмущенно задыхаясь закричал мэр, – вы уже пять лет живете бесплатно в Цитадели и ничего не сделали для города.
– Бесплатно, – разъярился Крамер, – я пять лет не могу избавиться от вашей проклятой крепости. С каждым закатом солнца, какая-то сила отправляет меня обратно вновь в заточение.