Другая. Книга 2
Шрифт:
— До реки еще далеко, — послышался голос Лойтара, когда я спрыгнула с лошади.
— Успеем, — отрезал эльф, подхватывая мой спадающий с плеч плащ. Под ним была шкура и утепленная одежда, но все дружно решили, что плащ с капюшоном мне необходим.
Лагерь не разбивали, но Раллвир разжег костер. Митра пыталась заговорить со мной, спросить о случившемся, однако Люциан сам всем рассказал, что произошло. О пространственных магах я читала, но не думаю, что когда — либо встречала. Пожалуй, учитывая, что меня чуть не убили (до сих пор помню ледяные руки на своей шее), не хочу больше видеть им подобных. Меня больше волновали цели этих двоих, что сидели дальше всех от костра.
Когда Люциан на секунду замолк, Эванир обратился к парочке.
— Откуда вы знаете Элен?
— Не так, Нир, — со вздохом перебил его Люциан. Он был рядом и ни разу не глянул на меня, но его желание защищать теплило душу. — Зачем она вам?
«Я все — таки здесь!», — недовольно подумала. Почему бы не говорить обо мне в третьем лице?! Будто бы игрушка какая — то, чтобы такое спрашивать. Но по лицу эльфа было понятно, что он не хотел обидеть: нетипично серьезный и настороженный, хотя, казалось бы, встретил брата…
Пересеклась взглядом с Лойтаром. Было достаточно светло, чтобы я разглядела неприятный шрам поперек его верхней губы. Необъяснимое ощущение, когда лицо кажется знакомым, будто ты сотни раз его видел, но абсолютно не помнишь хоть что — то, связанное с ним. Отвела глаза, уставившись в костер, зачем — то поправила плащ на плечах. Напряжение витало в воздухе, очевидно. Но казалось, что даже эльфы, следовавшие за мной, чего — то недоговаривали. Они наверняка знали больше, чем я. Чувствую себя снова чужой.
— Полагаю, за тем же, что и вам, — последовал ответ.
Я знала, что он смотрит сейчас. Почти физически ощущала его взгляд, от этого еще больше становилось не по себе.
— Как мило, — тихо отреагировал Люциан, а напряжение росло. Он пытался делить меня с Эваниром, а теперь, неосознанно, делит с братом. Ситуация меня не пугала, но от неясности происходящего было не по себе.
Вновь тишина. Треск иссушенных магией бревен — единственное, что можно было слышать. Огонь жадно обгладывал древесину, устремляясь яркими языками к солнцу.
— Я иду в Валлию к регенту, — не выдержала я. — Моя память…
«Может, не стоит ничего говорить?» — запоздало подумала, но продолжила:
— Кем — то стерта. Я знаю лишь, что меня призвали для кого — то, что я дочь Арханны… — Во рту стало горько и неприятно. — Помню некоторые места, но не помню ни кого из вас. И еще этот проклятый ошейник.
Пальцами нащупала прохладный металл на шее, шипы в нем мгновенно отозвались глухой, уже привычной болью.
— Элен, — услышала голос Люциана, но глаза не подняла. Не могу, не хочу… Я боюсь, что проявлю ненужные эмоции, покажу свою слабость, заплачу.
— То есть ты даже не знаешь, кто надел ошейник ведьм на тебя?
Вот оно! Новые лица оказались не столь бесполезными. Лойтар точно знал меня, он начал рассказывать то, во что поверить у меня не было сил. Все походило на бред, когда картинка в голове, размыленная, нечеткая, всплывала новыми болезненными ощущениями. Полубог, забытый, но далеко не персонаж темноэльфийских сказок, истинность с принцем Валлии, политические игры Рэффир и Валлии, гонка за то, чтобы владеть мной.
— Рядом с границей мы нашли деревню, — продолжал Лойтар. Он оказался лазутчиком армии дроу в рядах сторонников полубога. — Мне пришлось убить вампиров, которые были с нами. Затем пересекли границу, шли на восток.
— Ты собирался выдать ее объединённой армии? — влез Люциан. Он сжимал рукоять своей зазубренной сабли, поглядывая на брата и его спутницу.
— Да…
— Но мать не получит ее! — вставила красноволосая.
— И почему мы должны верить вам? — на это раз спросил Эванир.
Девушка на секунду потупила взгляд и еле слышно выдала:
— Я предала мать и свой клан. Они убьют меня, даже если я выдам Элеонору.
Она хотела сказать что — то еще, но я больше не могла слушать. Мне становилось душно среди них, что — то изнутри рвалось наружу, что — то тяжелое в районе грудной клетки.
Ни слова не сказав, поднялась и на негнущихся ногах поплелась прочь. Слова Лойтара звучали в голове, смешиваясь в неприятную гнетущую жижу из мрачных мыслей. Зачем я всем этим обезумевшим правителям и полубогам? Я готова отдать все, что у меня есть, лишь бы меня оставили в покое. Но вылитая на меня иформация, словно ледяная вода, морозила до костей. Не знаю, как далеко ушла от лагеря, конечности била мелкая дрожь, тяжесть в груди разрывала ребра. Я упала на колени, обхватила себя за плечи — отчаяние полностью поглотило меня.
Я ничего не помню! Слезы текли по щекам, оставляя лишь холодные влажные следы на коже. Я всего лишь чья — то игрушка — трофей в нескончаемой войне. История ведьмы Арханны, моей матери, повторялась. Многие писали, что она жестока и кровожадна, но сердцем я чувствовала совсем другое. Когда в руки попался очерк темного эльфа, последователя Арханны, я прониклась рассказами, впитав каждое слово. «Ковены ведьм втянули ее в свою игру. Они направили королеву на путь разрушения, постоянно говоря, что это путь спасения. Даже когда она убила своего стража, пытаясь избавить свой род от проклятия, она все еще верила, что идет правильным путем. Истинность — не дар, а тяжесть грехов, за которые расплачиваются дети. Когда — нибудь мы узнаем, на что обрекли нас боги, дав нам надежду на поиск идеальной пары. Истинность не принесла Королеве счастья, она бежала от него, впутываясь в очередную паутину ковенов…»
Картинка темной пещеры все чаще всплывала в голове. Вот я лежу на камнях, вокруг только вода медленно капает вниз. Судорожный вздох — картинка меняется. Я уже не лежу, а стою, а привыкшие к темноте глаза смотрят на чье — то разорванное тело. Меня начинает тошнить.
Не помню, когда ветер донес до меня чей — то плач. Перед глазами все плыло от слез, тяжесть в груди никуда не ушла, она вырывалась бессильными криками из горла, но лучше не становилось. И я не сразу почувствовала, как кто — то обнял за плечи.