Другие времена, другая жизнь
Шрифт:
— А в чем дело? — спросил Юханссон.
Ее и потом поколачивали? — подумал он, но вслух не сказал — это выглядело бы несерьезно.
— Она очень трудолюбива, и сейчас, помимо работы на посту госсекретаря, у нее есть и другие доверительные поручения. Она даже недолго сидела в риксдаге, замещала заболевшего депутата.
— Но в ноябре восемьдесят девятого года она работала адвокатом.
— Да. Штейн окончила юридический факультет в тысяча девятьсот семьдесят девятом году в университете Упсалы. Работала сначала в народном суде, потом проходила практику в адвокатуре до восемьдесят пятого, когда получила звание адвоката. Работала адвокатом до тысяча девятьсот девяносто первого, потом ушла в политику; в правительственной канцелярии — с девяносто четвертого, после возвращения социал-демократов к власти. И все же она, как я уже говорила, белая ворона среди них.
— Почему?
— Отчасти из-за своего происхождения… Шеф сам же говорит, что Штейн аристократка, и об этом ей, конечно, не раз напоминали. Но дело не только в этом.
— А в чем же еще?
— Она белая ворона потому, что она высококлассный юрист, свободно говорит на нескольких языках и среди ее сотрудников невозможно найти ни одного, кто сказал бы о ней хоть одно дурное слово…
— Она замужем? — прервал ее Юханссон. — Дети есть?
— Была замужем за сокурсником несколько лет, пока училась в университете и работала в суде. С восемьдесят первого разведена, детей нет. Еще у нее было несколько связей, более или менее продолжительных, однако, с тех пор как ее назначили госсекретарем, живет одна.
— Ты в этом уверена? — спросил Юханссон, почему-то широко улыбнувшись.
— Да. Последние годы она живет одна.
— Интересно… Я должен спокойно просмотреть все материалы. На что еще ты хотела бы обратить наше внимание?
— Ее назначение на пост госсекретаря в Министерстве обороны, безусловно, представляет интерес.
— Это еще почему?
— У нее сформировавшиеся взгляды на оборону и особенно на экспорт военной продукции. Это стало ясно как день, когда ей поручили курировать внешнюю торговлю. Не думаю, чтобы военные прыгали от радости, когда ее назначили в их министерство.
— Вот оно что. — Юханссон задумался. — Новая Май Бритт Теорин? [36]
— Идеологически — да, очень похоже. И ведь она юридический виртуоз, а это пугает ее противников больше всего. Говорят, она просто неподражаема.
— И несмотря на такие дарования, Штейн получила должность замминистра? — удивился Юханссон.
— Вот именно! Единственное разумное объяснение — правительство или кто-то в правительстве, но на очень высоком уровне, решили щелкнуть военных по носу.
36
Теорин Май Бритт (р. 1932) — шведская политическая деятельница, депутат риксдага, позже депутат Европарламента, пламенная сторонница разоружения.
— Значит, ты так ставишь вопрос, — неопределенно высказался Юханссон.
Уж я-то прекрасно понимаю, как именно ты его ставишь, подумал он.
Когда после обычных незначительных вопросов и заключительной болтовни совещание закончилось, Юханссон поблагодарил всех за проделанную работу и пожелал хорошо провести выходные.
— Езжайте по домам и отдыхайте, — сказал он. — В понедельник соберемся и попытаемся наметить план действий.
Вид у него при этом был приветливый, но в достаточной мере начальственный.
Он отвел Хольт в сторону и попросил ее составить резюме по важнейшим пунктам и проследить, чтобы прокуратура получила материал как можно быстрее, самое позднее — на следующий день.
— А потом можешь отдыхать, как и все. У тебя же маленький сын?
— Не такой уж маленький, — пожала плечами Хольт. — Скоро семнадцать.
— И меня он, разумеется, ненавидит, поскольку я вступил с ним в конкурентную борьбу за мамино время.
— Не думаю, — ответила Хольт. — Если бы он знал, чем мы тут занимаемся последнее время, ты стал бы его кумиром.
— Вот как! — Юханссон вспомнил, что и ему давно надо бы позвонить своему собственному сыну, хотя у балбеса уже есть невеста и намечается ребенок. — Но у тебя же есть какой-нибудь мужчина?
Юханссон решил проявить человеческий интерес к делам сотрудников: он должен налаживать дружеские, доверительные отношения с подчиненными, тем более что делать ему все равно нечего.
— Нет. — Хольт слабо улыбнулась. — Я, как и Хелена Штейн, давно живу одна.
— Так пойди в кабак и сними кого-нибудь, — без всякого намека на сентиментальность заявил Юханссон. — Не так уж это трудно.
На ужин к Юханссонам были приглашены лучший друг Ларса Бу Ярнебринг с женой. Вечер прошел, как всегда, очень приятно. Когда гости ушли, Пиа почти тут же уснула, положив голову на правое плечо мужа. Он обнял ее левой рукой.
Интересно, послушалась ли Хольт его совета — снять парня в кабаке? С этой мыслью уснул и он.
38
В выходные Юханссон занимался самыми разными вещами, главным образом изучал биографию государственного секретаря Хелены Штейн, составленную Лизой Маттеи. Закончив, он понял, что целиком и полностью с ней согласен: если бы Маттеи и в самом деле взялась писать роман и потерпела неудачу, свалить на отсутствие материала ей бы не удалось.
Но ведь и фантазия тоже важна, подумал Юханссон, без фантазии книгу не напишешь, она так и останется журналистской историей, пусть даже интересной… Только фантазия превращает факты в мысли и вдыхает в персонажей жизнь. Что там истина, а что ложь — какая разница? Разве самые великие, вечные истины не стали таковыми исключительно благодаря человеческой фантазии?
Все эти и подобные им рассуждения настолько подняли его настроение, что он решил вознаградить себя еще одним стаканом красного вина на сон грядущий. Жена отправилась к подруге и предупредила, что вернется поздно, так что у него не было никакой необходимости сидеть и ее дожидаться.
Хорошее настроение не улетучилось даже в понедельник утром, и он был очень этому рад, поскольку в начале рабочего дня ему предстояло встретиться с прокурором СЭПО, а для такого разговора он должен был быть в форме.
— Что скажешь? — спросил Юханссон прокурора, который то и дело вздыхал и ерзал на своем стуле за огромным письменным столом.
— Слишком много самых разных и неприятных совпадений, — ответил прокурор с весьма озабоченным видом.
— В том-то и дело, — сердечно поддержал Юханссон.