Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика
Шрифт:
Миниатюра № 7. В ней речь шла о моде. Сначала шел конкурс мод, в котором артисты театра показывали различные костюмы, после чего на сцену выходил Райкин и начинался номер с трансформацией – артист менял различные маски, представляя членов жюри конкурса мод. Наиболее смешным было выступление пожарника, который предъявлял претензии увиденным им нарядам с точки зрения пожарной безопасности. Дескать, можно ли в облегающем талию вечернем платье спастись от пожара? И отвечал: нельзя!
Миниатюра № 8. Она называлась «Встреча с будущим» – ею открывалось второе отделение. Эта миниатюра идейно перекликалась с заглавной, из начала спектакля – с «Встречей с прошлым». В новой сценке герой Райкина, размышляя о будущем, объявлял, что очень скоро советский человек ступит на Луну. Самое интересное, но
Миниатюра № 9. Это была трехминутная сценка «Жизнь идет», которая, как мы помним, впервые была показана три года назад – в спектакле «За чашкой чая» (1954). В ней Райкин показывал жизнь скучного обывателя с детских лет и до глубокой старости. Жизнь, лишенную какого-то высшего смысла, огня и цели.
Миниатюра № 10. Она называлась «Мухи-сплетницы», и Райкин в ней не участвовал. В ней актрисы театра, изображавшие мух, разносили друг другу последние сплетни о жизни насекомых (а вернее, людей). Чуть позже у Владимира Высоцкого, видимо, под влиянием этой миниатюры, родится на свет песня «И словно мухи тут и там ходят сплетни по умам…».
Миниатюра № 11. Одна из самых смешных интермедий спектакля – сатирическая сценка «Отцы и дети». Действие ее происходит в сквере, где на одной лавочке встречаются двое новоявленных папаш, которые пришли туда, чтобы погулять со своими новорожденными детьми. Обоих папаш зовут Иванами, они одеты в совершенно одинаковые костюмы (разве что у героя Райкина на шее бабочка, а у его визави галстук), их дети спят в одинаковых колясках красного цвета, завернуты в одинаковые одеяльца желтого цвета, у них одинаковые имена – Евгений. Эта одинаковость была не случайна: таким образом авторы миниатюры высмеивали не только ограниченный ассортимент товаров в советских магазинах, но и некую стандартизацию советской жизни.
Завязка сюжета строилась на том, что в ходе полемики (она возникала, когда случайно выяснялось, что одинаковые коляски выпускает как раз герой Райкина, а его визави ответственен за выпуск детских одеялец) папаши начинали путаться, где чей ребенок. Что в общем-то неудивительно, если учитывать, что у них почти все было одинаковое: коляски, одеяльца и даже имена. Следовал каскад уморительных гэгов, которые прекрасно смотрятся даже сейчас, полвека спустя (впрочем, так можно сказать почти о большинстве миниатюр в исполнении Райкина). В итоге коллизия разрешалась благополучным образом: выяснялось, что дети, хотя и носят одинаковые имена, но принадлежат к разным полам.
Миниатюра № 12. Это была сценка без участия Райкина. В ней были задействованы четверо актеров, изображавших две семейные пары, одна из которых ждала в гости другую. А поскольку их отношения нельзя было назвать по-настоящему дружескими, а даже наоборот, эти сборы и ожидания выглядели как боевые действия: семейные пары крыли друг друга последними словами почем зря, благо происходило это все вдали от посторонних глаз. Однако едва одна пара приходила в гости к другой, как тут же недавняя ненависть сменялась дружескими объятиями и поцелуями. Естественно, деланными.
Миниатюра № 13. Ее можно смело назвать настоящим бенефисом Аркадия Райкина. Это интермедия с трансформациями, когда артист изображал сразу нескольких персонажей, обитающих в одной из гостиниц на юге. Это тоже одна из лучших миниатюр спектакля – настоящий фейерверк юмора и сатиры в исполнении великого артиста. Вот как ее описывал композитор спектакля Г.Портнов:
«Однажды на гастролях райкинского театра в Кишиневе я взял с собой на спектакль «На сон грядущий» своего 11-летнего племянника Вовку. Посадил его рядом с собой у дирижерского пульта. Второе отделение я посоветовал ему посмотреть из-за кулис, потому что оттуда видно и сцену, и то, что происходит за сценой. А происходит там чудо, которое называется трансформацией. Райкин это делал блестяще. Я не раз наблюдал тот закулисный фейерверк. Зритель видит, как в одну дверь вышла элегантная дама, поправив прическу и оглаживая грудь, тут же в другую вошел охотник в резиновых сапогах и соломенной шляпе, сказал две фразы, вышел, тотчас же его сменил хилый интеллигент с красным носом, взлохмаченный, мягко проходит по сцене в лаковых штиблетах, трогает рукой черную бабочку на стерильно-белой манишке, уходит, а на его месте уже житель Кавказа в папахе и бурке… И так минут пятнадцать – двадцать.
Это филигранная работа, как под куполом цирка, как… нет, это не стоит с чем-то сравнивать! Все это делает один Райкин, но помогает ему весь коллектив, все, как говорится, «на ушах»: костюмеры, гример, актеры. Все меняется в секунды: парик, костюм, обувь. Все четко, как в часах, и все на нерве. И все легко (как бы), все в собственное удовольствие! Прекрасное зрелище! Вдохновенное!
Володька тоже был потрясен этой работой. А в довершение праздника, после спектакля, Аркадий Исаакович подписал ему программку: «Володе Захарушкину на память о встрече – А. Райкин».
Весь путь от театра до дома Володя восторженно рассказывал родителям о том, что «вытворял Райкин за декорацией» и «еще при этом говорил за двоих» и как «в секунду его раздевали и одевали». На следующее утро я проснулся от рева. Плакал Володя, убежавший из школы. Дело было в том, что он в классе показал программку с подписью Райкина, а его засмеяли как вруна. Пришлось бабушке пойти в школу и подтвердить ребятам, что у Володи дядя композитор и работает у Аркадия Райкина. Бабушке поверили. Но насмешки сменились завистью, и не сразу одноклассники простили Володе его «исключительность»…»
Но вернемся непосредственно к спектаклю «На сон грядущий».
Миниатюра № 14. Еще одна сценка с участием Райкина, который играет роль директора химкомбината, загрязняющего окружающую среду, а именно – водоем, куда этот комбинат сливает воду.
Как уже говорилось, телевидение записало на пленку не весь спектакль, однако большую его часть (более полутора часов экранного времени). Поэтому впечатление о нем составить можно: это очень веселое и остросатирическое представление – одно из лучших в репертуаре райкинского Театра миниатюр. Напомним, что драматургами данного представления выступили молодые авторы, которые сумели вдохнуть свежую струю в райкинский театр, считавшийся в советской эстраде долгожителем – почти 20 лет существования.
Кстати, круглая дата выпала на 1959 год. Специально к этой дате Райкин выпустил новый спектакль, но текст к нему попросил написать уже не молодых драматургов, а своих старых соавторов – Владимира Масса и Михаила Червинского. Художником спектакля был Д. Лидер, а эскизы костюмов рисовал И. Сегаль. Как видим, и здесь весь авторский коллектив постановки состоял из лиц одной национальности. Таким образом, можно констатировать, что в советском эстрадном искусстве с 20-х годов ничего не изменилось – значительный процент артистов и постановщиков в нем по-прежнему составляли евреи. И вообще в конце 50-х времена для них наступили весьма благодатные – некое повторение нэповских времен. После того как Хрущев на XX съезде осудил культ личности Сталина и началась массовая реабилитация людей, пострадавших в годы правления вождя всех народов, тысячи евреев получили возможность вернуться домой – в основном в крупные города (в конце 50-х евреев в СССР насчитывалось почти 3 миллиона и большая их часть – почти 2 млн 200 тысяч – проживало в мегаполисах). Как писал А. Солженицын:
«…Надо думать, Хрущев и недолюбливал евреев, но и не влекся бороться против них, да и смекал, что это никак ему не выгодно в международном смысле. Все-таки в 1957–1958 годах разрешили широкие по стране еврейские концерты и чтения, во многих городах (так, «в 1961 году еврейские литературные вечера и концерты еврейской песни посетило около 300 тысяч зрителей»)… В 1954 году, после длительного перерыва, была издана на русском языке книга Шолом-Алейхема «Мальчик-Мотл», затем другие его книги и переводы на другие языки неоднократно, а в 1959 году значительным тиражом вышло его собрание сочинений. С 1961 года в Москве стал выходить на идише журнал «Советиш Геймланд», хотя и со строго официальной позицией. И на идише и на русском выходили книги расстрелянных еврейских писателей, можно было услышать по всесоюзному радио еврейскую мелодию…»