Другой выбор
Шрифт:
– Я ведь не причиню тебе вреда, ты ведь знаешь.
Я всё же встаю с кресла, чтобы сесть на диван возле неё. Мия сильнее кутается в плед, прикрываясь им, словно щитом. Сердце изнывает. Невозможность помочь своему родному человеку медленно разъедает.
– Я ведь твой брат...
– Нет, - она мотает головой.
– У меня нет брата! Больше нет!
– Мия, что ты такое говоришь?
– Я поджимаю губы, сдерживая их дрожь.
– У меня был брат! Но он исчез!
– Мия...
– Почему ты не защитил меня?
Я закрываю лицо
– Я говорил тебе не ходить туда. Я предупреждал, что может там случиться. Но ты не послушала меня. Мне надо было запереть тебя дома?
– Надо было!
– Мия вскакивает.
– А ещё ты должен был отомстить за меня!
– Мия, остановись!
– Теперь уже я злюсь.
– Какая ещё месть?
– Почему ты не сделал этого? Почему не отомстил за меня, когда нашёл его?
На шум тут же прибежала вся семья.
– Мия, пойдём, - мама остановилась возле неё, хватая за руку, - я отведу тебя в твою комнату. А с тобой, - она зыркнула на меня, - я потом разберусь.
– Разберёшься?
– опешил я.
– В чём я виноват? В том, что хочу побыть со своей сестрой?
– Шейн, - взволновано позвала меня бабушка, - пойдем со мной.
– Нет, бабушка, я не пойду с тобой! Я больше так не могу. Я хочу понять, какого чёрта здесь происходит?
Я окинул всех взглядом. Папа тут же потупился. Мия смотрела на меня с ненавистью. Ей вторила моя мать.
– Вы все с ума сошли? Она сказала, что я ей больше не брат! Какого чёрта! Кто внушил ей эту мысль?
– Она сама так решила!
– выпалила мама.
– Решила? Это как? С каких это пор я перестал быть ей братом?
– Ты не защитил меня!
– заревела Мия.
– Ты ничего не сделал!
– Меня там не было!
– Вены на шее вздулись.
– Но я нашел его!
– И ничего ему не сделал!
– Мама взмахнула руками.
– Я передал его полиции!
– Вот именно!
– Мия вырвалась из материнских рук, чтобы ринуться на меня, гневно сверкая глазами, полными слёз.
– Ты не отомстил за меня! Ты ничего с ним не сделал! Правду говорят о тебе, ты - слабак!
Я отшатнулся, хватая воздух открытым ртом. Моя грудная клетка ходила ходуном. Я сжимал кулаки так сильно, что кожа вот-вот треснет, а сухожилия и суставы - вылезут наружу.
– Вот, что ты хотела?
– Я стиснул зубы.
– Вот, что вы все хотели от меня? Сделать меня преступником? Расскажи мне, Мия или, ты, мама, что же я должен был сделать с ним? Избить до полусмерти? Или же... убить? Что я должен был сделать?
– Он изнасиловал меня!
– заверещала Мия.
– Ты должен был сделать, что угодно, чтобы наказать его!
– Но он наказан!
– Не так! Ему должно было быть так же больно, как и мне!
– Мия дрожала всем своим бледным и худым тельцем. Она плакала так сильно, что, казалось, её вот-вот настигнет обезвоживание.
Но я не кинулся её успокаивать. Я и сам вот-вот пролью слезы, наполнившие мои глаза. Я запрокинул голову, часто моргая, чтобы остановить
– А как же я?
– спрашиваю, проглатывая слёзы.
– Что же потом стало бы со мной? За избиение или за убийство меня бы посадили. Я бы оказался за решёткой вместе с ним! Тебе было бы легче, если бы он перечеркнул мою жизнь? Ты справишься, Мия. Твое имя не запятнано! Ты переживёшь это, когда захочешь! А я бы стал преступником в глазах окружающих!
– Ты - трус!
– Ты хоть представляешь, что ты желаешь? Я - твой брат! И ты хочешь, чтобы я стал убийцей? Хочешь посадить меня в тюрьму, только ради того, чтобы этой мрази стало больно?
– Да!
– Она закрыла лицо руками, сотрясаясь.
Это предел. Внутри меня все оборвалось. Я застыл на месте, широко раскрыв глаза. В воздухе повисла тишина, прерываемая только всхлипываниями Мии. Я посмотрел на свою мать. По её лицу тоже струились слёзы, но она не пыталась их смахнуть. Я не мог сказать, что она чувствует. Поддерживает ли Мию? Тоже хочет пожертвовать моим будущем ради призрачного спокойствия Мии и мести насильнику?
Я поворачиваюсь к отцу. Он подавлен и уставился куда-то в пол. И лишь бабушка смотрела на меня с сожалением. Она кусала губы и теребила подол своего халата.
– Не слушай их, дорогой, - произнесла бабушка, рассекая гнетущее пространство.
– Пойдём.
Она тянет меня за руку в сторону лестницы. Я следую за ней, чувствуя себя выжатым лимоном.
– Ты не трус, - продолжает она, поглаживая мою напряжённую руку.
– Им всем нужно к психологу, раз в их головах даже просто мелькнула такая мысль. Ты сделал все, что должен был. И я тобой горжусь. И Мия однажды поймёт, как глупа была. Когда воспоминания притупятся, а боль и обида перестанут её грызть, она повзрослеет и попросит прощение. Вот увидишь.
}-12- }
POV Салли
Не думала, что когда-то буду прятаться по углам. И куда же делась моя хвалёная смелость?
Она бессильна по сравнению с тем волнением внизу живота, возникающее от одной мысли о том поцелуе. Сложно даже самой себе признаться, как сильно меня испугала собственная реакция. А действия Шейна и вовсе сбили с толку.
Я вновь и вновь прокручиваю в голове, как его губы скользят по моим. Так плавно и без напора. Я привыкла к тому, что поцелуй - это терзание моих губ, лишь как прелюдия к сексу, но эта была не она. Шейн целовал, потому что хотел именно поцелуя, а не поорудовать в моих трусиках. Я в этом уверена.
Это опасно. Я не могу позволить себе такую роскошь, как доверие. Признание о линзах - это лишь маленькая вершинка айсберга. Стоит только привязаться к нему, рассказать ему о том, где я провела последний год, почему я его там привела, и что привело меня в этот городок, к родственникам, которыми ими даже не являются, и я пойду ко дну, как когда-то это сделал Титаник. Стоит только раскрыть все карты, и моя игра тут же закончится. Захочет ли Шейн даже просто смотреть на меня после того, как узнает правду?