Другой
Шрифт:
— Говорю, как есть. Плохо.
— Я тоже, — сказала она и поцеловала меня в губы.
— Я нисколько не сомневался.
— Не ревнуй. Ничего не было. Просто надо было поговорить с Игорем.
— И с Антоном, — говорю.
— И с ним.
Я разозлился. Зачем опять? Я со всем смирился. Зачем давать надежду. Что мне делать с этой надеждой. Она будущая жена моего друга, и этого не изменить. Если бы можно было это изменить, то Сергей давно бы все это прикончил. А он все видит,
— Знаешь, — говорю, — я понимаю Сергея, который любит тебя, понимаю себя, который любит, понимаю тех, думаю, они тоже уже влюбились. Я только тебя не понимаю. Что ты делаешь с нами, чего добиваешься?.. Что тебе нужно?.. Знаешь ты кто!..
— Сейчас скажешь гадость, а потом пожалеешь.
— Плевать!
Она прижалась к моим губам своими. Я отвернулся. Обвила руками голову, прижала к груди, стала целовать шею, опять впилась в губы, горячий юркий язык проник в мой рот. Я обнял ее, прижал.
Засмеялась: — Не так сильно… Задушишь.
Оторвал ее от себя, приподнял на руках: — Завтра мы поговорим с Сергеем, и уедем.
На мое лицо упала ее слеза.
— Я не знаю.
— Чего ты не знаешь? — спрашиваю. — Сколько это может продолжаться? Я устал.
— Я люблю Глеб. Я никогда так не любила. Не было такого, поверь. Я не знаю, как такое бывает, но я люблю вас двоих. Я бы убила за вас двоих! Я умру за вас двоих.
— Ты с ума сошла.
— Да, я сошла с ума. Давайте жить втроем. Ха-ха. Это "ха-ха", она сказала очень грустно.
Опустил ее, отодвинул, повернулся к стенке: — Не мучайся, — говорю. — Живите с Серегой. Вы будете хорошей парой. Только, прошу: будь ему верной. Иди. Уходи Саша.
Она встала, вышла в тамбур, опять заглянула ко мне: — А если, это не Сергей?
Я повернулся, приподнялся на локтях: — Кто?
— Спокойной ночи Глеб. Спи любимый.
— Спокойной ночи.
Долго не мог уснуть, только задремал, как разбудил Игорь. Опять кричал во сне. Потом, разгорелся костер, запела гитара, и тогда уже, я заснул.
24
Меня разбудили. Ворвались: веселые, громкие, мокрые и разбудили.
— Вот он! Я его нашла! — крикнула Саша. Попробовал открыть глаза, но на лицо упали ее мокрые волосы. Холодные, скользкие руки залезли под майку; Саша протяжно процедила воздух сквозь зубы: — Ссссс… какой он теплый.
— Аау! — Моя непроизвольная имитация, простреленного на вылет тушканчика. — Сашенька, ты что? Я, человек, не для этого!..
— Да у него жар! — обеспокоено сказал Игорь, он у изголовья, прижал мокрые ладони к моему лбу, ушам.
— Игорь, ты что? — холодно!
— Пропустите-пропустите. — Волновался Сергей; мокрая рука залезла под одеяло, разжал кулак и в мой живот будто впились раскаленные угли; растопленный ледяной жир потек по бокам. Я закричал. Попытался подняться, но голову держал Игорь, Саша руку, Сергей другую.
— Саша, чего ты ждешь?! — нетерпеливо говорил Сергей. — Ассистент, мы теряем его!
— Я не могу! Он кричит!
Навалился на меня всем телом, крикнул ей: — А как же клятва Игги попа?!
— Глеб прости меня… — сказала Саша.
— Не прощу! Не прощу! Предатели!.. Саша, не делай этого! Сколько бы тебе не заплатили, я дам вдвое больше!
— Глебушка, дело не только в деньгах…
Саша раскрыла одеяло, в ее руке появилась железная кружка.
Я изобразил рыдание, застонал от несуществующей, но адской боли.
— О чем бы они не просили — Сашенька, не делай этого…
— Сережа, я не могу! Глебушка, ты простишь меня?..
Замотал головой, и сквозь стон, жалобное: — Нет!
— Ты эгоист, мы столько их собирали, мы промокли…
— Ой больно! Ой как же мне больно!..
— Где, где болит родненький? — жалобно, почти плача спросила Саша.
— Все тело болит, Сашенька! Руки мои молодые исковеркали, грудь опоганили… боров этот дыхло локтями выдавил… — крикнул задыхаясь.
— На жалость давит, гад! — разъяснил Сергей Саше. — Не жалей, он бы нас не жалел, тут или-или!
— Я может и на жалость, а ты хоть чувствуешь на что?.. Ты коленку… чуть левее, а-то дисквалифицируют, — "дисквалифицируют" — пропищал фальцетом.
— Бедненький прощай! — сказала Саша, выражение лица девушки отразило всю уготованную мне боль. Сочувствие, не помешало ей высыпать содержимое чашки мне на грудь. Размазала по животу и бедрам. Град уже подтаял и холодная вода стекала на спину, подбиралась к плавкам. Я закричал, застонал, завыл, как человек, которому ежесекундно отрубают по пальцу.
— Глеб не переигрывай, — сказал Сергей. — Теперь, мы отпустим тебя, если поклянешься, что не будешь мстить.
— Трусы! Втроем на одного, а теперь боитесь?! Правильно! Трепещите! По одному-то, я вас, как слепых котят…
— Вот видите! — сказала Саша. — Он мстить будет, а я вас предупреждала…
— Кто ж знал, — удивился Сергей. — Такая странная реакция.
Прогремел гром, и сразу, будто дождавшись этого сигнала, по палатке забарабанило.
— Опять град, — сказал Игорь.
— Ладно, отпускайте меня, — говорю. — И выйдите, я переоденусь.
— Куда? Изверг, — возмутилась Саша. — Там же мокро! Тебе совсем-совсем нас не жалко?