Друид
Шрифт:
— Как тебе сказать… — Я притворился, будто ее фраза заставила меня задуматься. Мы уселись друг возле друга на огромный камень, возвышавшийся над водой прямо посередине ручья. — Дядюшка Кельтилл рассказывал мне, что женщины отличаются одна от другой. Среди них есть такие, занимаясь любовью с которыми можно уснуть от скуки. Но немало женщин превращаются в настоящий вулкан, едва ощутив на своих губах поцелуй. Я думаю, будет вполне справедливо, если то же самое я скажу и о мужчинах.
Люсия ждала нас на берегу. Она виляла хвостом и звонким лаем пыталась привлечь к себе внимание. Я ударил ладонью по воде и попытался обрызгать ее, но моя любимица резко отскочила назад и в сторону,
— Ведь ты заплатил за него один серебряный денарий, не так ли? — пробормотала Ванда, с укором взглянув на меня. Я обнял ее, пододвинулся ближе и начал нежно целовать ее шею.
— Боги подарили мне твою любовь. С моей стороны было бы не очень вежливо, если бы я сделал вид, будто ничего особенного не произошло, и не отблагодарил бы их.
— Всю эту ночь в твоих объятиях была я, а не ваши кельтские боги, мой господин.
Я легонько укусил Ванду за мочку левого уха и прошептал:
— Дядюшка Кельтилл сейчас рядом с нами. Да, он живет в царстве теней, куда уходят души умерших после смерти, но ведь их мир и наш являются на самом деле одним целым. Я знаю, что мой дядюшка сидит сейчас на берегу и наблюдает за нами. Люсия только что тихонько взвизгнула.
Мне показалось, что Ванду мои слова тронули и немного обеспокоили, но не напугали. Она сидела на месте, даже не пытаясь встать или пошевелиться, и слушала меня. Похоже, дядюшка Кельтилл подарил мне не только рабыню, но и ее любовь. Как иначе можно было объяснить все происшедшее прошлой ночью?
Ощущая близость Ванды и прикасаясь своей кожей к ее обнаженному телу, я не мог сдержаться. Слегка приподняв ее, я проник в нее сзади. Я знал, что дядюшка Кельтилл сидит рядом на берегу, и поэтому был уверен — с нами не может случиться ничего дурного. Наверняка он радовался за меня и за Ванду.
— Друид, — прошептала Ванда и плотнее прижалась ко мне, — может быть, нам стоит подождать, пока наши раны не заживут?
Обняв Ванду сзади, я крепко сжал ее грудь и тут же почувствовал, как соски затвердели и стали острыми, словно наконечники стрел.
— Пусть наши раны очистит и промоет великолепное вино, не разбавленное водой. Пусть их залечит мед, — выдохнул я и начал сбивчиво объяснять своей возлюбленной, как при помощи валерианы и мирры предотвратить гангрену, а затем посвятил Ванду в тайны составления мазей из лекарственных трав, смол и жира. Скоро мы уже не могли понять, какое чувство острее — боль или наслаждение. Наконец, мы достигли апогея, и наши крики вспугнули сидевшую на дереве стайку каких-то маленьких птиц. Я бы нисколько не удивился, если бы офицеры десятого легиона подняли по тревоге солдат и отдали им приказ выяснить, кто издает такие странные звуки.
Около полудня мы направились назад, к военному лагерю римлян. Мы не могли насмотреться друг на друга и постоянно придерживали лошадей, чтобы поцеловаться. Ни я, ни Ванда не могли поверить своему счастью.
Приблизившись на расстояние ста шагов к главному входу, мы увидели отряд сирийских лучников в остроконечных шлемах. По их необычной одежде кто угодно мог бы догадаться, что они родом с Востока. Воины были одеты в длинные темно-зеленые туники, закрывавшие даже пятки, а поверх этих странных одеяний каждый из них носил длинную кольчугу. Сирийцы тут же достали стрелы из колчанов и натянули
— Я слышал, что ты друид, — сказал Кунингунулл. Я кивнул, но не вымолвил ни слова. За последнее время я привык отвечать на подобные вопросы загадочным молчанием, поскольку мне казалось, будто так я могу произвести на собеседника более выгодное впечатление.
— Скажи мне, можно ли найти такую целебную траву, которая помогла бы излечить глаза человеку, который больше не видит вершины гор?
— Нет, — коротко ответил я.
— Но у римлян есть бесчисленное множество мазей и бальзамов, которые… — тут же попытался возразить Кунингунулл.
У римлян бесчисленное множество мазей и бальзамов по одной простой причине: ни одно из этих хваленых снадобий ни на что не годится.
Услышав эти слова, Кунингунулл широко улыбнулся. Всем своим видом он давал мне понять, что мой ответ пришелся ему по душе.
— Как ты видишь горы? Так, словно они находятся за белесой пеленой? Или их вершины двоятся? — спросил я у Кунингунулла.
— Раздвоенные вершины за белесой пеленой, — ответил воин нерешительно.
— Белки твоих глаз желтоватые. Но это не золотой цвет солнца, это желтизна дурно пахнущего льда. Тебе можно помочь, эдуй. Но для начала ты должен кое-что сделать сам. Перестань пить так много вина, Кунингунулл!
Мне удалось окончательно сбить с толку эдуя, и он смущенно посмотрел на меня. Похоже, Кунингунулл никак не мог поверить в то, что мне с первого взгляда удалось определить, из-за какого пагубного пристрастия испортилось его зрение.
— Благодарю тебя, друид. Я попробую последовать твоему совету. Услуга за услугу: я тоже дам тебе один совет. Я слышал, будто ты переводил разговор проконсула с делегацией гельветов. Мне также известно, что Авл Гирт, главный человек в канцелярии Цезаря, был бы очень рад, если бы ты согласился служить Цезарю под его руководством. Так вот, я бы посоветовал тебе принять столь заманчивое предложение. Наши отцы могли наняться в римскую армию только как солдаты. Мы же имеем возможность служить как всадники вспомогательных войск. У нас всегда достаточно еды, нам платят достойное жалование, а по окончании службы мы получаем римское гражданство. Только представь себе, друид, твои потомки будут римскими гражданами! Подумай о своих детях. Ты должен позаботиться о них уже сейчас и принять это предложение.