Дружинник
Шрифт:
— А вот! Места надо знать. Полна земля русская самородками.
— Признаться, я удивлена, что Арсентий Филиппович взял её в услужение. Он человек… слегка неординарных взглядов. Многие годы провёл за границей. Некоторые члены рода осуждают такие взгляды, но надеюсь, решения его дадут хорошие плоды, иначе, род будет очень недоволен. Но ты, наверное, рад, что твоя девушка теперь в поместье?
— Как сказать. Ты слышала о том, что произошло три дня назад? А теперь я даже не знаю, где она. Поместье большое, не найдёшь,
— Насколько я слышала, Таня на днях должна принести клятву — она станет отроковицей. Если её способности род оценит высоко, в обиду её никто не даст. Слушай, не знаю, как ты, а я ужасно проголодалась, так что давай за обедом поболтаем.
Усевшись под развесистой берёзой неподалёку, Катрин расстелили на траве полотенце и вытащила два железных походных котелка с супом, ещё один — с картошкой, краюху хлеба, овощи, две здоровые поджаристые рыбины, термос и две кружки.
Мы налегли на провиант и некоторое время ели молча.
— Как вообще тебе в поместье? — спросила Катрин. — Я понимаю, тебе, наверное тяжело. Ты раньше сам был членом рода, а теперь… Но это лучше, чем в Арзамасе.
— Хрен его знает, где лучше, — я выхлебал котелок щей и принялся за второе. — Но мне нравится тренироваться. Чувствую, что занимаюсь тем, чем следует. Правда с недавних пор одна молодая особа докучает.
— Елизавета? — Катрин улыбнулась. — Ну а что ты хотел? После того, что у вас было…
— Да уж, ошибки молодости.
— Кто б говорил!
— Меня жизнь за эти месяцы многому научила.
— Ладно, ладно, верю. Ты и правда изменился. Ну тебе недолго мучиться осталось: скоро Дмитрий Филиппович отправит её на Урал к родственникам. Он полагает, что большой город дурно влияет на неё.
Мы ещё некоторое время ели молча.
— Ты же знаешь, что мне скоро предстоит? — спросил я. — Я буду участвовать в битве родов.
Катрин так и застыла с набитым ртом, озадаченно глядя на меня, а потом, дожевав картофелину, спросила:
— Но как такое возможно? Ты же не член рода. Тебе не положено сражаться. Даже младшая дружина не может участвовать в битве, а ты и вовсе в отроках ходишь.
— Знаю, что не должен. И всё же буду. Арсентий Филиппович хочет использовать мою силу.
— Но это очень опасно! Битва родов — это кровавая бойня, в которой многие погибают. Поэтому их так редко устраивают, — в глазах Катрин была тревога.
— Что будет, то будет, — пожал я плечами. — В конце концов, за последние две недели я достиг некоторого прогресса в своих навыках. Так что надежда есть.
— Хотела бы я драться рядом с тобой, но, к сожалению, мне этого не позволят, — дружинница опустила взгляд и нахмурилась.
— Тебе ни к чему. У тебя же нет способностей.
— Да. Значит, ты должен помочь роду одержать победу, раз тебе оказали такую честь. Любой дружинник желал бы быть на твоём месте и погибнуть за род
— А я, признаться, не очень рад. У меня цели другие. Вас вон как воспитывают: за род свой копыта двинуть — самое великое счастье на земле. А для меня — нет.
— И всё же память о тебе останется в веках.
— Даже никто не узнает о моём участии. Я буду в броне. Меня не должны видеть. Но я вот о чём с тобой поговорить хотел. Меня сейчас тренирует Борис Вениаминович, но он крайне мало рассказывает об энергетических чарах. А мне нужна информация. Наверняка, в имении есть книги по этой технике. Достать бы их.
— Не надо! — строго предупредила Катрин. — Тебе только начинают доверять. Гляди, не испорти всё! И я тебе в этом не помощник. Возможно, после битвы наставник с больше охотой поделится с тобой знаниями, но к книгам доступ нам запрещён, как ты не поймёшь?
Закончив с картошкой и рыбой, мы принялись за чай.
— Что ж, как хочешь, — пожал я плечами. — Просто это странно: меня пытаются чему-то учить, но знания дают лишь урывками, скрывают всё.
Катрин не успела ответить. На дороге показались пятеро: Борис Вениаминович и дружинники, и я понял, что мне предстоит очередная взбучка. Теперь, похоже, меня поставят против четверых. Ну ничего: как говорится, тяжело в учении, легко в бою. Хотя, если учитывать, какой бой грядёт, там будет ещё тяжелее.
Мы с Катрин вскочили и поклонились Борису Вениаминовичу.
— Что, молодые люди, трапезничаем? — спросил тот весьма добродушно вопреки своему обыкновению. — Ну всё, довольно, пора продолжать тренировку. Ступай, Катрин.
Наставник вручил мне артефакты. Я приготовился биться. На этот раз один из дружинников оказался членом рода. Это был молодой худощавый парень с надменным остроносым лицом.
Борис Вениаминович велел нам драться один на один и разрешил мне применять энергию.
Парень оказался весьма ловок. Он тут же сбил меня с ног кристаллическим снарядом, а потом набросился с двумя топорами в обеих руках. Причём вместо одного он иногда использовал щит, отражая мои атаки. Я же уворачивался и отбивался, как мог, но парень был весьма хорошо обучен.
— Скорость включай, — приказал Борис Вениаминович.
Я послушался. Движения противника замедлились. Я, не напрягаясь, ушёл от его очередного рубящего удара и подсечкой сбил его с ног. Сосредоточившись, я переключился на силу. Парень уже поднимался, он поставил щит, который я разнёс ударом кулака, а следующим — отправил его в полёт на десяток шагов. Едва парень поднялся, как я подбежал и пробил ему в голову, расколов броню. Она замерцала и исчезла. Парень оказался на некоторое время лишён магических сил, которые ушли на отражение ударов, моя же энергия всё ещё держалась. Но секунд через пять и она схлынула, а я почувствовал усталость.