Дрянь (сборник)
Шрифт:
— Не доверяю телефонам, — проворчал Черкизов, усаживаясь в кресло. — У вас что, есть новости?
— Как вам сказать, — уклонился я от прямого ответа. — Вы разузнали насчет Шкута?
— Разузнал. — Он смотрел на меня насупившись. — Я вообще много чего знаю. Теперь еще и это…
Я понял его и усмехнулся:
— Можете говорить спокойно. Хуже ему уже не будет.
Брови Черкизова вопросительно поползли вверх. Я объяснил:
— Его убили вчера. А перед этим пытали. Ну так?..
Наверное, с полминуты он
— Шкут был одним из людей моего брата.
— А Леха-маленький? — спросил я, стараясь заглянуть ему в лицо.
Он поднял на меня тяжелый взгляд.
— При чем здесь Леха?
— Пока не знаю, — честно ответил я. — Но Лехина дочь фиктивно вышла замуж за Байдакова, которому обещали за это тридцать тысяч. Очень удобно было подставить его под убийство, чтобы, во-первых, не платить этих денег, а во-вторых, получить всю его квартиру целиком. Шкут был между Скачковой и Байдаковым посредником, вот я и хотел задать ему пару вопросов. Но не успел. Что скажете?
— Скажу, что этого не может быть! — прорычал он. Я впервые видел Черкизова вышедшим из себя. И понял, что это хороший путь сделать его поразговорчивей. Поэтому произнес с издевкой:
— Вероятно, потому, что этого не может быть никогда?
Однако я недооценил собеседника. Так же быстро, как вспылил, он взял себя в руки. И сказал ровным голосом:
— Мой брат и Леха-маленький были очень близкими друзьями.
В ответ я пожал плечами, показывая, что это весьма сомнительный аргумент. Тогда его тон из ровного сделался снисходительно-усталым.
— И вообще, молодой человек, кое-чего вы просто не сможете понять…
Тут я решил, что настал мой черед разозлиться. И сказал как можно жестче:
— Почему же не смогу? Мы про это проходили. Вор в законе не может убить другого вора в законе без решения воровской сходки. А если он это сделает, то ему одна кара — смерть! Вы об этом, что ли?
Он смотрел на меня во все глаза и молчал. Помолчав немного, встал и произнес так, словно речь шла о расписании автобусов:
— Я наведу справки.
После чего пошел к выходу, стуча палкой.
Позвонила Марина и осведомилась о моем здоровье. Я ответил, что здоровье ужасно и что она должна поторопиться, если хочет успеть со мной попрощаться. Она ответила, что у ее папб какой-то важный прием, полный дом иностранцев, которым ей надо соответствовать, и умоляла продержаться до завтра. Я уныло обещал, что постараюсь. Послонявшись по квартире, я выпил чаю и решил, что самое лучшее, что смогу сделать, — это завалиться обратно в постель и наконец-то выспаться. Что и сделал.
Проснулся я в холодном поту, с сильно бьющимся сердцем. Кругом была полная темнота. В дверь звонили. Светящиеся стрелки показывали половину четвертого утра. Первая мысль была: Господи, почему меня третий раз за сутки будят звонками в дверь?! Вторая: что-то случилось!
За дверью стоял Черкизов. Палку он держал за середину, как жезл тамбурмажора.
— Я все выяснил, — сообщил он, даже не подумав извиниться.
— А что, до утра не могли подождать? — грубо поинтересовался я.
— Не мог! — отрезал он, похоже, даже не собираясь проходить в квартиру. У меня через два часа самолет.
— Ну и что вы выяснили?
— Некоторое время назад Леха-маленький попросил брата устроить так, чтобы его дочь получила квартиру в Москве, предлагал деньги. Брат вскоре ответил, что все сделает, причем без денег, и пообещал, что квартира будет двухкомнатная. Так что на Леху время не тратьте, ему незачем было такое устраивать.
Это больше смахивало на приказ, чем на совет, и я уже было собрался напомнить ему в нелицеприятной форме, что в ихней шайке не состою, но он, не попрощавшись, повернулся и пошел к лифту, бросив через плечо:
— Вернусь через два дня.
— Да хоть совсем не возвращайтесь! — обозлившись, сказал я ему в спину, но он ответом не удостоил.
Сон как рукой сняло. Запахнув халат, я сел за письменный стол, зажег настольную лампу. Мысли играли в чехарду, требовалось призвать их к порядку. Положив перед собой лист бумаги, я начал записывать факты не в порядке их поступления, а так, как они выстраивались логически.
В квартире Шкута, в третьем ящике кухонного стола, я наткнулся на открытую коробку с чешскими стаканами, украшенными изображениями старинных автомобилей. Их было пять, одно гнездо пустовало. Запершись в туалете, я переписал для памяти названия моделей: «крайслер» 1926 года, «шевроле» 1930-го, «мерседес-бенц» 1934-го, «рено» 1928-го и «бебе-пежо» 1912-го.
В ответ на мой вопрос эксперт НТО Леня Гужонкин сообщил, что на стакане с отпечатками пальцев Байдакова изображен «форд-Т» 1908 года. Тот самый, которого не хватало для комплекта на кухне у Шкута.
Шкут свел дочь Лехи-маленького с Байдаковым, предложив ему за фиктивный брак с последующим разменом тридцать тысяч.
Но примерно в это же время Черкизов пообещал Лехе, что его дочь получит квартиру бесплатно, причем двухкомнатную.
У Байдакова двухкомнатная квартира. Шкут — человек Черкизова.
Или я чего-то не понимаю, или по всему выходит, что Викентий Федорович Черкизов сам организовал собственную смерть.
13
— Кто бы мог подумать, — Дыскин плюхнулся на свой стул, нашарил в кармане мятую пачку сигарет, закурил, пустив струю дыма в потолок, и оглядел меня с заметным уважением. — Ну, поздравляю…
— С чем? — спросил я.
— Он еще кокетничает! — вскричал Дыскин. — С наводчиком, с чем же еще! Быстренько проведи со мной семинар, как это у тебя получилось.