Дрянь (сборник)
Шрифт:
— Вот он, — сказала женщина обреченно. Валерий, молодой плечистый мужик, с открытым лицом, курносый и веснушчатый, совершенно, между нами, не похожий даже на бывшего наркомана, тоже увидел жену, удивленно и вместе с тем радостно улыбнулся и на ходу раскинул руки, в одной из которых держал плащ, в другой — небольшой чемоданчик. В следующее мгновение по лицу жены он угадал, что что-то неладно, а потом увидел нас.
— Вот, Валерий, — ломким, как первый ледок, голосом сказала она. — Товарищи из милиции.
Взгляд у Кошечкина потух, глаза сузились, даже курносый
— Понятно… — протянул он. — А я-то думаю, что за торжественная встреча. Ну пошли. — И спросил у Северина: — Чемодан мой сами понесете?
— Еще чего! — удивился Стас и, с досадой глянув на Аню, произнес убедительно: — Вы, видно, нас не поняли. Мы хотим с вами кое о чем поговорить. Это много времени не займет.
— Ага, — понимающе кивнул Кошечкин. — Лет пять, не больше. Куда идти-то?
В железнодорожном отделе милиции нам нашли свободную комнату. Валерий вошел, оглянулся, положил чемодан на стол крышкой вверх, сел на стул и сказал потерянно, опустив голову:
— Давайте, зовите понятых.
Мы с Севериным глядели друг на друга, ничего не понимая. Наконец я спросил:
— Что у вас в чемодане? Кошечкин криво усмехнулся.
— Сами небось знаете, раз приехали…
— Вот что, — решительно сказал Стас. — Нет у нас времени. Открывай.
Валерий нехотя поднялся, расстегнул «молнию», откинул крышку. Поверх тренировочных штанов, мятой рубашки, нескольких трусов и маек вперемешку с электробритвой и журналом «Юность» лежало около сотни, наверное, небольших керамических прямоугольников с торчащими в разные стороны проводками.
— Что это? — нетерпеливо поджав губы, поинтересовался Северин.
— Как «что»? — поразился Кошечкин. — Резисторы…
И тут его словно прорвало.
— Ведь я ж его просил, я ж его умолял, — чуть не плача закричал он. — Не посылай ты меня на такое дело! Хватит, мало мне, что ли? Повидал теплые края!.. Нет! Тебе, говорит, честь завода не дорога, тебе, говорит, производство наше до фени, у нас, говорит, опытная, линия стоит, у нас, говорит, план уже не горит, а тлеет… Эх!.. — махнул он рукой и отвернулся, сказав глухо: — Как был дурак, так, видно, и остался.
Стас подошел к чемодану, потрогал кончиком пальца один из проводков.
— Где вы их взяли?
— Известно где… — с тоской ответил Кошечкин. — Помыкался там с неделю в ихних канцеляриях, а потом надоумили добрые люди: за шесть бутылок водки вынесли мне прямо через проходную два полных кармана…
— Так-с, — подвел итоги Северин и захлопнул крышку чемодана. — А ведь мы вас не за этим искали. Нам надо с вами поговорить про одного вашего старого знакомого. Яропов Илья, помните такого?
— Пиявка? — с изумлением повернулся к нам Кошечкин. — Да я про него и думать забыл!
— Самое время вспомнить, — заметил Стас. Через сорок минут я захлопнул свой блокнот.
— Спасибо, — сказал Кошечкину Северин, крепко пожимая ему руку.
— Ас этим что? — растерянно поинтересовался тот, кивая на чемодан.
Стас недоуменно пожал плечами. А я предложил:
— Набери-ка номер этого своего шефа. Кто там у вас?
— Начальник отдела снабжения, — ответил Валерий, снимая трубку. — Алло, Иван Тимофеевич, это я…
Мембрана работала хорошо, и мы все ясно услышали рокочущий начальственный басок:
— Привез?
Северин перехватил трубку.
— Иван Тимофеевич, день добрый, капитан Северин из уголовного розыска беспокоит. Тут вот у вашего товарища в портфеле лежит некоторое количество… э… резисторов. Вы посылали его именно за ними?
Была пауза. Потом последовал уверенный рокочущий ответ:
— Товарища Кошечкина посылали выбить для нашего предприятия фонды на эти резисторы. Никто не уполномочивал его добывать их, так сказать… в натуральном виде.
— Не уполномочивал? — переспросил Северин.
— Нет, — твердо ответили ему.
Валерий Кошечкин слушал, вжав голову в плечи.
— Но без этих резисторов действительно стоит линия? — продолжал заинтересованно расспрашивать Северин.
— Стоит, — вполне по-человечески вздохнули на том конце провода.
— Тогда последний вопрос, Иван Тимофеевич: вам честь завода очень дорога?
— Что? — крякнула трубка.
— Ничего, — ответил Северин и тихонько положил ее на рычаги. — Собирай манатки, — повернулся он потом к Кошечкину, — и дуй отсюда. За помощь спасибо. А завтра начинай искать другую работу. Эта тебе не подходит.
И вот мы снова — в который раз! — сидим напротив друг друга в балакинском кабинете. На столе перед нами два пухлых тома яроповского дела. Но если верить Диме (а верить ему, безусловно, надо), нас может интересовать здесь лишь самый первый документ. А именно, рапорт о том, как в одну прекрасную ночь был накрыт притон Пиявки.
Будем говорить прямо, тогда, семь лет назад, наши коллеги поработали неважно. В рапорте это даже не приходится читать между строк. Есть и виновник — тот самый участковый предпенсионного возраста. Бесшумно проникнув под утро в квартиру, предводительствуемые им (как знатоком местности) оперативники заблудились в огромном коммунальном коридоре, в темноте вломились не в ту дверь, разбудили соседей. Под шумок кто-то вырубил пробки, и, как предполагается, часть посетителей заведения успела смыться через знакомый нам, но, увы, неведомый участковому черный ход.
На месте, кроме хозяина, остались всего трое. Да и то сказать — на месте! В соседней пустующей комнате, из которой одни жильцы уехали, а других еще не заселили, двое мужчин играли в карты при свечах. Женщина, вернее, молоденькая девушка спала тут же, на брошенном в угол старом матрасе и проснулась только, когда в комнату вошли с фонарями. По заключению экспертизы, все задержанные находились в различных стадиях наркотического опьянения. Но поскольку наркотиков при них обнаружено не было, их утром отпустили. В дальнейшем, на следствии и на суде, давая свидетельские показания, они повторяли в общем одно и то же: у Яропова в квартире бывали, друг с другом, а также с другими посетителями притона знакомы только в лицо, если и приходилось употреблять наркотики, так лишь те, что предлагал Пиявка…