ДСВ. Книга 2
Шрифт:
— Ну и? Ты все еще не перешла к сути.
— К сути… Да… — пробормотала жрица. — Только знай, что мой сын ни при чем… он ничего не знает.
— Ладно-ладно, давай уже говори.
— Отступницы сказали, что я должна привести к ним принца-наследника. Как угодно, а привести. Я и привела…
Ашезир потерял дар речи. Он уже знал ответ на вопрос и все же спросил:
— Как бы ты меня привела, если бы Данеску не отравили?
Шиа глянула на него с вымученной усмешкой и шепнула:
— Потому ее и отравили…
Ашезир хоть и догадался, но все равно,
Смысл? Ее уже били и долго. Зря Ашезир не унял ярость.
— Прости, не сдержался. Но мы все еще можем договориться. Ты отравила Данеску?
— Не лично… нашла людей. Но да…
— А если бы я не позвал жреца Гшарха и тебя?
— Я бы сама пришла.
Вот неспроста ему еще тогда показалось, что Шиа, несмотря на свои предостережения, слишком быстро открыла, кто такие отступницы и что им нужно. А что им нужно? Зачем им Ашезир? Зачем его любовь к Данеске? Почему он, именно он, должен передать непонятно кому тот бред о Вороне?
— Зачем этим ведьмам понадобился я? Говори!
Жрица побледнела и рухнула на колени.
— Божественный, молю! Не трогай моего сына, моих внуков! — запричитала она. — Я не знаю, не знаю! Я даже не знаю, какой расплаты они от тебя требовали!
Похоже, не врет… Но другой вопрос интереснее.
— А почему отступницы до сих пор не главные жрицы? С такими-то чудесами…
Вот теперь Шиа не растерялась: напротив, поднялась, хоть и с трудом, с колен, уселась обратно на стул.
— Радуйся, божественный, что они не хотят быть верховными жрицами, что им не нужна власть над империями. Иначе… — она отвела взгляд. — В общем, радуйся. Они служат не богам и не духам — другим сущностям. Страшным сущностям… Тем, кого называют древними.
— Кто такие эти «древние»?
— Не знаю… Ведь я не отступница. Только название и знаю… и все…
— Как ты отравила Данеску?
— Я верховная жрица Ихитшир. Мне верят даже императоры… то есть верили. Я готовила женское снадобье для твоей жены… Поэтому смогла подлить яд.
— Постой-постой… — Ашезир помотал головой и вскинул руки. — Тогда почему исчез поваренок и убили служанку прямо в темнице?
— Для того, чтобы все подумали, будто во дворце завелся изменник. Но не в то, что это я.
— Бывший император тебя не допрашивал? Не может быть.
— Допрашивал. Но поверил мне. Ведь и ты поверил… Сначала.
— Да… сначала. Тебе не стоило приходить с посланием от дочерей ночи во второй раз. Тут бы и у последнего глупца возникли подозрения.
— Да… Просто я так надеялась на силу отступниц, что думала, ты не догадаешься. Сейчас же понимаю… — она запнулась и потупилась.
— Что понимаешь?!
Жрица медленно подняла голову и процедила:
— Понимаю: они хотели этого. Хотели, чтобы ты понял, узнал их силу. Они сделали меня орудием… А все для того, чтобы ты выполнил их желание. Хотя… может, и ты всего лишь орудие…
— Похоже на то… — пробормотал Ашезир.
Ну да, ведь и ему велели сказать кому-то, кто-единственный-может-разбудить-спящего,
Ладно, об этом он еще подумает. Надо подумать, если чары отступниц не шутка.
— Я понимаю, что жизни сына и внуков для тебя важны, — протянул Ашезир. — И все-таки: ты предала династию, ты предала потомков великого Гшарха. Знаешь, чем это грозит?
— Божественный… Мой сын не знает о моем преступлении.
— Да понял я уже!
Ашезир отошел к столу у окна, достал из футляра пергамент и растянул по поверхности, придавив по краям мраморными фигурками крылатых дев. Пододвинув чернила и перо, подлетел к жрице и подтолкнул ее к столу.
— Пиши! — велел он. — Пиши обо всех своих преступлениях. И об обмане моего отца, и о сговоре с отступницами, и о попытке отравить императрицу, и о том, что убила ни в чем не повинных поваренка и служанку. Кстати, кто их убил по твоему приказу? Их имена тоже напиши.
Шиа взметнула настороженный взгляд.
— Что? — хмыкнул Ашезир. — Хочешь жизни своему сыну, пиши.
И она написала. Перечитав, Ашезир удовлетворенно кивнул и пододвинул ей второй пергамент.
— Теперь переписывай все то же самое.
И снова женщина послушалась: ну а куда ей деваться?
Ашезир помахал листами в воздухе, высушивая чернила, затем скрутил листы в трубку и убрал их в кожаный футляр.
— Благодарю, о, служительница Ихитшир. Мои подданные проводят тебя в покои, где ты оправишься от своей хвори.
— Ч-что со мной будет? Дальше что будет? — спросила Шиа.
Она что, не поняла? Вроде Ашезир ясно дал понять… Неужели такая недогадливая? Тогда через пару-тройку лет надо подумать о замене. Ну или даже раньше: глупые союзники куда опаснее умных врагов.
— Ты признание написала? Да. Стоит мне показать его вельможам… — Ашезир сделал многозначительную паузу. — Но я не желаю видеть ни тебя, ни твоих внуков и сына обезглавленными или повешенными. Живыми вы мне приятнее. Просто отныне делай то, что я скажу — и все будет хорошо. Сейчас придешь в себя, а потом с честью, обласканная божественным потомком, вернешься в свой храм. А внуков пришли ко двору. Я их пристрою. Теперь уяснила?
— Да, божественный.
Лицу жрицы вернулось осмысленное, даже коварное выражение. Может, не стоит ее менять? Понятно, что ее слабое место, как и у многих женщин — дети и внуки. Пока они в руках Ашезира, она будет верна…
Но дальше что? Что делать с отступницами, на них как найти управу?
Сейчас он ничего не придумает: завтра военный смотр, а значит, этим вечером нужно дышать целебными отварами, уткнувшись лицом в деревянный таз и изнывая от скуки. Это чтобы завтра не опозориться перед войском: а то бывало, что в разгар скачки он начинал задыхаться и сползал с коня. То, что простительно принцу, непозволительно для императора. У потомка бога нет права на слабость.