Дубина для Золушки
Шрифт:
— Они с твоей бабушкой очень серьезно прое… э… м-м-м… не правы, — сказала Аида. — Перестарались. Но ты больше не больной ребенок. Ты взрослый. Сам решай, как дальше строить отношения с семьей и с матерью. Теперь вы поменялись местами. Теперь ей нужна твоя забота и защита. Знаешь, я с башней своей давно не дружу. Собственно, с детства. Но всегда старалась сделать все, чтобы не волновать своих стариков. Это, если подумать, не так сложно.
Я молча положил руку на край медески. Говорить больше не хотелось. Пойти на перемирие, после стольких лет противостояния? Когда, наконец, отрастил себе колючую и непробиваемую броню язвительности и сарказма? Когда стал полностью независимым и теперь не нуждаюсь даже в милликубе подачек? Просто вот так взять и отказаться от всей своей… мести? Злорадства?
Пока думал, крышка капсулы мигнула и медленно поехала в сторону.
— Мор? — слабо удивилась открывшая глаза мама и попыталась сесть.
— Вот скажи мне, о чем ты думала?! — Все благие мысли мгновенно вылетели из головы. — Тебе отчет целителей дать почитать?! Ты когда спала нормально вообще?! А ела?! А энергетический обмен у тебя почему в жо… э… на таком низком уровне?! Мам, ты взрослая женщина, почему, стоило мне на несколько месяцев отлучиться, ты себя до состояния смертного трупа довела?! И не надо мне тут большие глаза делать — тебе антидепрессанты еще вместе с моим рождением прописали, принимала бы и горя не знала!
Мать несколько раз медленно моргнула, взялась за края медески, чтобы сесть, еще пару секунд смотрела, будто не верила, а потом вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась.
У меня как-то разом исчезла твердая поверхность из-под ног. Я никогда, НИКОГДА не видел ледяную Артурию плачущей.
— Это… новая тактика такая? — Было стыдно, но слишком уж нереально. Это опять спектакль, цирк, устроенный, чтобы посадить меня на поводок! Вот сейчас истерику устроит и не успокоится, пока не пообещаю вернуться в клан послушным Орудием, так? — Я не ребенок, чтоб вестись! Я...
Высказался и… получил подзатыльник от Аиды. Гневно оглянулся, понял, что сейчас прилетит еще один, плюнул мысленно и встал. Выдернул мать из медески и с нею на руках прошагал к кушетке, на которую и уселся. Растерянный, жутко недовольный и… мокрый. Пока нес, мне слезами успели залить всю рубашку на груди.
— Хм… — Я оглянулся вокруг в поиске… чего-нибудь. Взгляд наткнулся на Ваську. Идеально. Если рыдаешь из-за ребенка, то нет средства лучше, чем другой ребенок. Тем более — намного младше. Рыдать в младенца как-то не комильфо.
Но снова возникшая рядом Аида отрицательно покачала головой: «Сейчас не время прятаться за другими, Мор. Это ТВОЯ мама. И ей нужен ты, а не Васька. Просто… покажи ей, что ты уже вырос».
«И снова ты резко поумнела и тоже пытаешься мной манипулировать», — уже как-то устало огрызнулся я, тяжело вздыхая.
«Ради тебя я еще и не на такое способна, — подмигнула Мастер. — Ну же, я не верю, что самый совершенный мужчина этой призмы не сумеет успокоить одну плачущую женщину. Ты мои адреналиновые истерики на раз унимаешь, а это пострашнее будет».
«Ее… обнять, да?» — неуверенно и, как мне самому показалось, слишком по-детски спросил я. Опасливо положил ладони матери на плечи, в любой момент готовый отстраниться. Несмело провел вниз по руке.
— Мам… ну что ты как маленькая. Все хорошо. Ну… — Даже самому себе мой голос казался жалким. — Ну ладно… плачь, говорят, это полезно. Мам?
Чтобы выдавить из себя самое важное и самое трудное, пришлось собраться с духом, мысленно взять за руку собственного Мастера и посмотреть на увлеченно грызущего погремушку гвозденка. И вдруг стало легко сказать:
— Мам. Я тебя люблю. Все будет хорошо, только хватит уже реветь, а?
— Что ты сказал, Мор? — Мать подняла на меня заплаканные и удивленные глаза.
— Выступать на бис не соби… Ай! Аида! Я сказал, что люблю тебя, ма! И хватит заливать слезами полы, вдруг целители поскользнутся, не довезя какого-то страдальца до медески. Незачем грех на душу брать!
Глава 54
— Очень уютно и в ретростиле первых галактических поселенцев, — сквозь зубы процедил я, глядя, как мать осматривает квартиру Аиды. Неважно, что сам я считаю это место убогой дырой… ну, считал еще недавно. Потом более-менее привык как-то, уже не придавая простоте особого значения. Тем более что в беломраморных покоях клана мне изначально было неуютно. Потому и сбегал постоянно, как только появлялась такая возможность.
— Да. — Артурия, от которой я ждал какого-нибудь замечания в духе высокой леди клана, только улыбнулась в ответ. — Чувствуется… что здесь тепло. — Под ноги матери как раз попалась детская игрушка-пищалка, которой гусь обычно отвлекал мелкого, пока я ударными темпами запихивал тому в рот не особо вкусную, но полезную кашу.
Я на пару мгновений потерял дар речи, а вместе с ним и вновь нахлынувший боевой задор. Привычка — вторая натура. Я все жду, когда она нападет с претензиями, а она не нападает.
Если честно, не очень хотел приводить мать сюда, но нам надо было забрать кое-какие вещи и Ганса, чтобы перебраться в клан на время тренировок с Прародителем. Оставлять ее в том состоянии, в котором она была после медески, я все же не рискнул. Отпускать телепортом Аиду за вещами одну — тоже, знаете, так себе идея. Мало ли какую тварь она встретит на лестничной клетке… ржа. В голове все время крутятся слова Мастера: «В этом ты очень похож на свою мать». Неужели правда? Тц, ну я ведь не ограничиваю Аиду… или ограничиваю? Вот это самое мать чувствовала, получается, когда не хотела меня одного отпускать даже в песочницу?
— Уф, я все собрала, — доложила Мастер, выбрасывая мне под ноги из двери спальни увесистый рюкзак, в котором что-то металлически брякало. Хорошо, уставший гвоздь спит в своей комнате так крепко, что его из пушки не разбудишь. А то бы он уже тянул руки к тому, что так весело гремит и звенит.
— Я тебя вещи просил сложить, а не твои дурацкие карабины! — Что за женщина, а? — И гвозденкины тоже!
— Васькины уже Ганс собрал, — отмахнулась Аида. — А здесь не столько карабины, сколько фотоаппаратура.