Дублер
Шрифт:
– Конечно! Мы с ним отсматриваем все рабочие материалы. Это наше с ним любимое занятие.
– Спасибо! – оторвалась журналистка, заметив, что Рената вышла из кадра и направилась к ним.
Семагина ждала в сторонке, подошла, чтобы тоже налить себе кофе из термоса.
– Спасибо, Лиза, что уделили журналистам время. Заказчик просит пару-тройку репортажей дать в СМИ, – объяснила Семагина.
– Да ничего, моя смена окончена, – ответила привыкшая к вниманию Лиза.
Заглянул фотограф, прибывший с журналисткой.
– Лиза,
– Конечно, – ответила Лиза.
Девушки встали рядом и улыбнулись в камеру.
– Подружки – на экране и в жизни! Чиз, – прощебетала Рената, повернувшись выгодным левым профилем.
– Девочки, – подошел Доценко. Обнял обеих за плечи, выдали «чиз» в фотокамеру.
Как будто ничего не было. У Ренаты, чувствующей на своем плече руку режиссера, появилась надежда, что все еще может быть. Он ведь и правда уже не мальчик. Много не надо. И отношений боится. У женщины всегда найдутся веские аргументы для объяснения невнимательности мужчины после одной бурной ночи.
– А Солнцева сегодня нет? – разочарованно спросила журналистка Семагину, когда они отошли в сторонку, чтоб не мешать фотографу. – Мы вообще-то надеялись его заснять.
– Он не участвует в сегодняшних сценах, – ответила продюсер.
– Ну да, – хмыкнула журналистка, – самое интересное тут не Солнцев, в интернете уже гуляет.
– Что гуляет? – не поняла Семагина.
Журналистка кривенько заулыбалась:
– Любительская съемка из одного известного ресторана. Может, дадим к репортажу?
Семагина посмотрела строго.
– Вы что – какое-то желтое издание, которое распространяет сплетни на основании любительских снимков из-под полы?
Журналистка не нашлась, что ответить.
– Нам этих дешевых скандалов не надо. Делайте ваш репортаж. И пришлите потом, мы завизируем, – велела Семагина.
– Конечно, – смешалась журналистка.
Она работала не в желтом издании и полезными контактами дорожила.
Семагина вспомнила про Григорьеву, потянулась за телефоном. Интересно, как там ее новый сценарий.
– Привет. Ты там живая?
Григорьева была живая. А вот компьютер, у которого она сидела с телефоном в руке, смотрел мертвым черным экраном.
– Много успела написать? – испугалась Семагина.
– Страниц пять, – вздохнула сценаристка.
– Считай, полсинопсиса. Надо было сразу мне слать, – сказала Семагина.
– Да я сама еще ни в чем не уверена, – ответила Григорьева.
– А восстановить-то можно? – спросила продюсер.
– Ваньке сейчас позвоню, – ответила Григорьева.
– Ваньке, – хмыкнула лукаво подруга.
– О господи. Мы просто друзья, – невозмутимо ответила Григорьева.
– Ну-ну, – усмехнулась Семагина.
Григорьева
– Ва-ань.
Ваня знал, что этот голос означает. У Григорьевой потерялось, сломалось, потекло или перегорело.
– Ключи что ль потеряла опять? – спросил он.
– Не, Вань, комп полетел. Перезагружала, конечно. Спаси-и-и-и-бо!
Счастливая Григорьева села ждать. Хорошо, когда есть кто-то, кто всегда приходит на помощь.
Танька с Сашкой и дочка ждали электричку на станции под вывеской «НА РОСТОВ». Около лавочки стояла большая спортивная сумка.
– Надо было ее все-таки дома оставить. Еще и сопли, – пробурчала Таня в сторону дочки.
Она потуже завязала шарфик на Маше, вытерла ей нос, придирчиво осмотрела сначала дочь, потом самого Сашку. Постригся, побрился как следует, надели ему самый приличный свитер. На лбу еще виднелась шишка, Таня поправила ему волосы, и шишку стало не видно. Сашка хмуро мотнул головой, его все одолевали сомнения.
– Пап, ты что, не хочешь в Москву?! – с удивлением спросила девочка.
В ее маленькой голове не укладывалось, как можно не хотеть в Москву.
– Не знаю. Зачем только согласился.
Тане Сашкин настрой категорически не нравился.
– Просто познакомимся, передадим привет с родины, Машку покажем.
– Не думаю, что ему это все вообще нужно.
– Ему, может, и не нужно, – заметила жена.
– Тань, я уже сказал. Просить я ничего не буду, – твердо сказал Сашка.
– Да кто говорит – просить? Просто поставим в известность. Пусть Маша знает, что у нее есть в Москве дедушка. А дедушка знает о родной внучке.
Сашка эти доводы, видимо, уже слышал.
– Неужели тебе самому не интересно на него посмотреть? Родной отец.
Таня угадала. Похоже, это больше всего и пугало Сашку.
– Боишься, что прогонит? – спросила она.
И опять Таня попала в точку.
– Прогонит так прогонит. Хоть ребенку Москву покажем, да, Маш?
Танька обняла с одной стороны дочку, с другой – мужа. Она так редко в последнее время бывала ласковой, а сейчас погладила его по голове, по плечу, как будто в нем появилось что-то новое.
Вдалеке показалась электричка. Пассажиры стали потихоньку подвигаться к краю платформы. Вдруг к станции подъехал, взвизгнув тормозами, старшой частник-таксист, и на перрон торопливо взбежала Елена Анатольевна. Сашка встал, поспешил ей навстречу. Машенька обрадовалась.
– Бабушка!
Таня притормозила дочку, которая рванулась следом за отцом.
– Что она тут делает?
Таня подняла глаза к небу: неужели свекровь решила устроить еще одно представление?
– Мам, ты чего тут? – пошел навстречу матери Сашка. Та увидела и Таню, и Машу, и сумку.