Дублер

Марика Девич

– Лиза в первом дубле на крупном, конечно, себя показала, на повторе уже не то, – заглянул Володька из-за плеча Доценко.

– Разбор полетов потом. Идем отмечать! – скомандовал Доценко.

Тройка дружно поднялась и тоже исчезла за черной ширмой.

Танька толкнула Сашку:

– Ты чего не подошел-то к нему?

– Неудобно, думал мимо нас пойдут, а они – туда… И шофер куда-то пропал, – огляделся Сашка.

Верно, никого, кроме них, не осталось. Без яркого света все казалось потухшим, и скудное освещение пыльных

люминесцентных ламп усиливало это гнетущее впечатление. Стали видны съемные «задники», декорации, клубки проводов. Стало видно, что это просто облупленный бывший заводской цех, и непонятно, как им отсюда выбраться, из этих катакомб, по которым кружил водитель. Отличное начало для фильма ужаса – семья приехала в гости к папе, а попала в заброшенный цех.

На лице Тани отразилось все, что она думает по этому поводу. Да еще и этот завывающий ветер, сквозняк, того и гляди ребенка простудят. Сашка все это прочитал в ее взгляде, позе, тещинском движении губ, привлек к себе притихшую дочку. Та, в подтверждение Танькиных слов, шмыгнула носом. Вдруг скрипнула тяжелая дверь. Сашка безотчетно выступил вперед, загородив собой жену и дочку. Вошел Петрович с двумя ребятами, они тащили два ящика с разнокалиберными бутылками и плотно набитые продуктами пакеты.

– Давай-давай! Народ ждет! – подгонял Петрович и сам поспешил.

И опять Сашка замешкался, ступил было к Петровичу наперерез, а те уже пропали «в кухне» за тяжелой ширмой.

Про них все забыли.

Петрович и ребята торжественно выставили на стол угощение.

– Вот, пожалуйста, как заказывали.

Это вызвало бурю возгласов. У Володьки зажглись глаза.

– Девочки, накрывай! – скомандовала реквизиторша Валя, разбирая пакеты. Это у них, «бабарих», не задержится, руки ловкие. Нарезочка, фруктики, как полагается.

Солнцев вышел переодетый в цивильное – модные джинсы, шапка, толстовка от какой-то известной марки, посмотрел на часы. Следом окружили столы и Рената, и Лиза, и нарядные эпизодники-гости, тоже «в своем», костюмы сдали, а настроение осталось.

– Ребята! Никита! Давай все с нами! К столу!

– Ура! Всем спасибо! Всех поздравляю, да меня ждут, – уклонился секс-символ.

– Погоди, Никит, хоть с тарелкой-то на память напоследок вместе все щелкнемся! – налетели поклонницы.

Есть такая старая киношная традиция. В первый день съемок на тарелке пишут название фильма, а вся съемочная группа расписывается. После чего принято тарелку разбить на счастье, а осколки собрать на память. В «Апреле» были свои, «апрелевские» традиции. Тарелку любовно склеивали и дарили на «шапку» любимому режиссеру.

Все бросились искать тарелку. Пользуясь суматохой, Рената подошла к Доценко, который обсуждал что-то с осветителем. Наконец они закончили.

– Позавчера баиньки, вчера монтажная, сегодня приложили меня при всех, Сергей Владимирович, не знаю, что и думать, – стараясь сохранять шутливый тон, пропела Рената.

– Нормальный рабочий процесс, –

тоже отшутился Доценко. – Теперь можно расслабиться.

Рената пошла в лоб:

– Вот и я о том же. Золушка не прочь сбежать с королем куда-нибудь в более достойное место, – промурлыкала она.

– Не будем отрываться от коллектива и нарушать традиции, – подмигнул Доценко. – Ты большая умница, Рената! Молодец!

Сказал Доценко и – отошел. Это что – все? Рената изменилась в лице.

Доценко перехватил Петрович и что-то ему сказал. Рената не расслышала из-за гвалта насчет этой чертовой тарелки. Доценко, видимо, тоже не расслышал, он переспросил Петровича.

– Гостей?!

– Родственники ваши.

Все-таки Петрович был ответственный человек. Просто он так расставил приоритеты – сначала водка на стол, а потом – родственники.

Доценко пошел за ширму.

– Какие еще родственники?

– С родины родственники, – пожал плечами Петрович.

Младший брат Доценко давно уже уехал в Америку, растил с женой двух дочерей, буквально сегодня они разговаривали, и на родину брата с утра не тянуло.

Доценко скрылся из виду. На лице Ренаты повисло выражение недоброй задумчивости. Ее отвлекли.

– Рената, а ты веришь в приметы?

Эпизодница Вилкина, перехватившая у Лизы букет, переглянулась с другими девочками.

– Мы говорим, плохая примета – до свадьбы платье белое надевать. Я вот даже мерить боюсь, – сделала страшные глаза Вилкина.

«Замуж» для Вилкиной было основной целью в жизни. И то правильно: белое платье ей в кино не грозило, невест играют главные героини, которой Вилкиной не бывать. Эта мысль отразилась на красивом лице Ренаты, и она явно намеревалась произнести ее вслух. Но тут встряла Лиза, подойдя со стаканчиком.

– В таком случае, раз я поймала букет, значит, точно должна выйти замуж, – бодро констатировала она.

– А я?

– Ничего не могу обещать, – засмеялась Лиза.

– А где папа? – спросила она Ренату, оглядываясь по сторонам.

Хотела бы Рената знать, куда так поспешно от нее сбежал Доценко. Или к кому.

Доценко и Сашка стояли друг перед другом.

– Сын? – потрясенно переспросил Доценко. И уточнил: – Сын Лены?

– И ваш. Сын, – сказал Сашка.

* * *

Доценко казалось, что он сам оказался внутри какого-то бабского сериала, которых наснимал немало в своей жизни. И никак не мог войти в роль, найти слова.

– Мы погуляем тут с Машей, – робко встряла Таня, слегка улыбнувшись режиссеру.

Слава богу, встретились. Пускай поговорят вдоволь, они не будут мешаться.

– Можно? – вежливо спросила она разрешения.

Все-таки он тут главный. А они пока – никто. Доценко неопределенно махнул.

Таня с нажимом потянула за руку дочку, которая с большим интересом глядела на своего нового московского дедушку и все оглядывалась, уходить не хотела, но мать потянула ее к картонному загсу.