Дуэль сердец
Шрифт:
Глава 9
На следующий день во время обеда Ланс сообщил Гейл, что заказал для нее авиабилеты на Танжер.
— Ваш рейс через три недели. Я решил, что нет смысла брать билеты на более ранний срок. За это время вы еще окрепнете, чтобы выдержать дальний перелет.
Гейл спокойно выслушала его сообщение. Ей больше нравилась собственная идея — заказать билет на самые ближайшие дни, но Ланс был способен вообще отменить отъезд. Так что она не возражала. В конце концов, и три недели когда-нибудь закончатся. Гейл ожидала больших препон с его стороны, и столь малое его сопротивление ее решению удивляло. Он, видимо, ничего не говорил своей мачехе Лауре ван Элдин, потому что та в удивлении воскликнула:
— Но на Рождество вы вернетесь, моя дорогая?
— Гейл хочет провести Рождество с бабушкой и дедушкой, — спокойно сказал Ланс. — Ей полезно развеяться.
Лаура тепло и приветливо улыбнулась:
— Пускай так и будет. Вам необходимо погреться на солнышке, и я понимаю стремление Ланса помочь вам окрепнуть вновь. Ведь вы теперь замужем, и надо набираться сил.
Гейл вспыхнула и спрятала глаза от ядовитой улыбки Ланса. Джудит сидела рядом. Судя по ее взгляду, она хорошо обо всем осведомлена. Как газетный репортер, эта женщина имеет нюх на скандалы, и она понимает, что если молодожены проживают отдельно — это что-нибудь да значит. Лаура, чувствовалось, ни о чем не догадывается. Она не подвергала сомнению их действия.
— Дорогая, мне ужасно жаль, что вы уезжаете, — говорила она. — Я надеялась, что вы поможете мне в подготовке к Рождеству. У меня будет столько хлопот! Необходимо отдать распоряжения о покупках, устроить торжество для деревенских детей и посетить больных в госпитале. Но не буду эгоистичной. Вам, без сомнения, нужно увидеться с вашими бабушкой и дедушкой. — Гейл улыбнулась ей, думая, что она, в сущности, очень приятная женщина, хотя и говорит иногда вздор. Лаура продолжала: — Я люблю Танжер. Там всегда светит солнце! — Она бросила хитрый взгляд на пасынка. — Конечно, вы не позволите Гейл отправиться в одиночку, Ланс? Это великолепное место для медового месяца. Только вообразите, ничего не делать весь день, лишь наслаждаться любовью друг к другу, утопая в восточной роскоши.
Джудит рассмеялась:
— Вы прирожденный журналист, тетя Лаура. Вы имели бы успех, печатая свои заметки в газетах. К слову сказать, вы знаете, что Танжер — ближайшее на земле место к аду.
Глаза Лауры светились от сладостно-горьких воспоминаний.
— Возможно, оно также ближе всего к небесам, если вы влюблены, конечно, — сказала она мечтательно.
Ланс усмехнулся:
— Думаю, вы могли бы с успехом вести раздел под названием «Письма несчастным в любви».
Мачеха серьезно взглянула на него:
— Я всегда хотела заниматься чем-то вроде этого.
Все заулыбались, а Гейл вздохнула свободнее, когда Ланс перевел беседу в другое русло. Он стал расспрашивать Джудит о ее творческих планах: командировках и темах, над которыми она работает.
В последующие дни Лаура не спеша занималась хозяйством, устраивала приемы и сама ездила в гости, а с Гейл виделась, только когда у них были званые обеды, но продолжала относиться к ней по-дружески. Предоставленная самой себе, Гейл могла делать что хотела. Она гуляла с Мисти, и их прогулки становились все длиннее. Постепенно Гейл снова привыкла подолгу ходить. По инициативе Лауры не раз устраивались пикники, женщины втроем ехали на машине в какое-нибудь красивое местечко, чтобы насладиться пейзажем и закусить на природе.
Ланса она видела теперь нечасто. Несколько раз он был с ними вместе в театре и на обедах, но большую часть времени проводил, совещаясь с сэром Бонаром и другими деловыми партнерами. Он со скучающим видом выслушивал советы Лауры поменьше заниматься делами и побольше развлекаться и отвечал нечто невразумительное. Лаура целовала его в щеку и журила, что он мог бы быть повеселее.
Его близкое присутствие причиняло невыносимые страдания Гейл. Кроме того, что время от времени он стал странно поглядывать на нее, больше перемен в нем не наблюдалось. Он был все таким же, как и прежде: холодно-учтив, невозмутим, даже если она стремилась вывести его из себя и совершала возмутительные проступки. Ближе к отъезду Гейл начала чувствовать уныние и неуверенность. Мысль, что она исчезнет из его жизни навсегда, наполняла ее печалью. Гейл испытывала ни с чем не сравнимое чувство счастья, сердце ее начинало усиленно биться, когда она слушала его приближающиеся шаги или его голос. Ей трудно и невыносимо было думать, как пройдет ее жизнь вдали от него.
Три недели пролетели как одна, и оставалось всего два дня до отлета в Танжер, когда Гейл вспомнила о необходимости сделать покупки.
Впервые после болезни поехав в Лондон на машине, она почувствовала, что возвращается к себе домой. Но вскоре это впечатление оставило ее — она не встретила ни одного из своих друзей.
В холодном воздухе уже сильнее ощущалось веяние осени. Деревья вдоль дорог стояли почти без листьев, мрачно предупреждая о длинных, темных зимних ночах, когда лишь витрины магазинов светятся во мраке. Гейл припарковала автомобиль и с грустью прошлась по магазинам.
После она заглянула в кафе, где обычно завтракала с друзьями. Как всегда, было много народу, и она с трудом пробралась через толпу людей на свободное место. Их любимый стол был теперь занят чужой веселой компанией. Разочарованная, она все-таки заметила несколько знакомых лиц, но никак не могла припомнить, кто это, и решила сосредоточиться на завтраке.
Покидая кафе, она окинула прощальным взглядом ту компанию, как будто ее тоска по старым приятелям могла чудесным образом вернуть их сюда. Горячий завтрак не заполнил холодную пустоту внутри нее. Гейл со всей глубиной ощущала свою неприкаянность. Без какой-либо цели она прогуливалась по городу и тщетно пыталась приспособить свое настроение к бодрому духу окружающих. Она прошла мимо дома Рика Аллена и подумала, есть ли у него в гостях кто-нибудь из близких приятелей, но решила не заходить, хотя мысль о Рике внезапно согрела ее. Гейл никогда не любила его. То чувство, которое она когда-то испытала по отношению к Рику, ничего общего не имело с той сокрушающей все любовью, которая была у нее к Лансу. Она просто тосковала по старым добрым временам, припомнив последнюю, бесшабашно веселую вечеринку в его квартире.
Затем Гейл села в машину и проехала в направлении своего старого дома. На окнах висели другие занавески, у крыльца был припаркован лимузин. Гейл было жаль, что она не знает новых хозяев, иначе бы она нанесла им визит. Она вдруг даже обиделась на них.
Вечером, перед отлетом в Танжер, они с Лансом обедали наедине. Лаура и Джудит проводили вечер у американских друзей. Гейл купила несколько платьев для поездки в Танжер и, не устояв, надела одно из них — хлопковое белое платье свободного силуэта, с тонкой вышивкой. Ланс, усаживая ее за стол, восхищенным взглядом оценил наряд. Приподняв брови, он спокойно заметил:
— У вас хороший вкус. Красивое платье.
— Рада вашему одобрению, — беспечно ответила она. — Это платье было описано мне как «облачно-воздушное и соблазнительное, специально для гарема». Я подумала, оно вполне подходит для Танжера.
— Вы неприятно удивили меня. Я уже вообразил, будто вы надели его для меня.
Она бросила на него невинный взгляд:
— Зачем мне это?
— Для заключительного нападения на мою защиту.
— Боюсь, потребуется нестандартный таран, чтобы пробить брешь в вашей защите, — сказала она мягко. — Не стоит и стараться.