Дуэль сердец
Шрифт:
Гейл подавила нахлынувший испуг.
— Ланс был не против, — нашлась она быстро.
— Он так сказал? — Полли Пемблтон выглядела взволнованной.
— Не совсем так, — правдоподобно ответила Гейл. — Я думаю, что он счастлив видеть меня бодрой и довольной.
«Вряд ли это правда, — подумала она отчаянно. — Он, вероятно, уже планирует развод. В самом деле, удачно, что на вилле нет больше свободных комнат, а у меня односпальная кровать». Она вообразила, как Ланс отреагировал бы, если, приехав, узнал, что будет делить с ней постель. Он сумел бы выйти из затруднения со свойственной ему изворотливостью. Простая мысль о том, что он мог обнимать ее, заставляла кровь бешено мчаться по сосудам, пока Гейл не осознала, что эти фантазии бесплодны.
Перед тем как пойти спать, она еще раз обняла дедушку. К своему огорчению, она отметила, что он выглядит не слишком хорошо и сильно утомлен.
— Мне понравился твой муж, Гейл, — сказал он, когда она поцеловала его на сон грядущий. — На вид он как раз такой мужчина, который способен сделать тебя счастливой.
Гейл легла спать потрясенная той ситуацией, в которой очутилась. Ее разрыв с Лансом будет более трудным, чем она предполагала. Но альтернативы нет. Конец должен был наступить, и ей надо быть храброй, чтобы выстоять. Необходимо чем-нибудь заняться, все дни посвятить каким-нибудь делам.
Она покажет Лансу, что сумеет выдержать это испытание. Избалованная девочка — так он ее называл. С нарастающей грустью она вспомнила его беспощадные поцелуи и высокомерное заявление, что он сделает из нее человека. Она была незрелая, ребенок, которого можно было перевоспитать, и он преуспел, но вряд ли когда-нибудь догадается об этом. Ненавидя его, она все равно безумно его любит — как же такое может быть?
Откинувшись на подушки, Гейл подумала, что, несмотря на всю ее страстную любовь, Ланс вскоре подаст на развод. Тот Ланс, кто с первой встречи подверг встряске ее чувства, разрушил ее счастливое существование, насмешник, мучитель и жестокий реалист. Она вообразила, как он поздравляет себя с выполненным долгом, хорошо сделанной работой, как радуется, что избежал ненужных осложнений.
Но одно обстоятельство заботило ее особенно сильно. Она не сможет вернуться ни в «Башни ван Элдинов», ни в дом бабушки с дедушкой в Гринвиче. Очевидно, ей придется остаться в Танжере в качестве медсестры при английском госпитале. Приняв решение, Гейл постаралась заснуть.
Глава 11
Гейл провела беспокойную ночь после дня рождения и пробудилась рано, неотдохнувшей и обеспокоенной. Ее часы показывали семь. Она вспомнила, что через несколько часов снова увидит Ланса, и сердце ее упало. Ей необходимо время подумать и спланировать, что делать и как себя вести, особенно в свете вчерашнего вечера.
На вилле все было тихо. Полковник вставал раньше всех, седлал лошадь и выезжал на прогулку. Жалко, что она не сможет поехать вместе с ним сегодня. Поездка верхом и утренний свежий воздух освежили бы ее и укрепили для скорого столкновения с Лансом. Конечно, перевес все равно будет на его стороне. Ланс всегда завтракает в восемь и скоро будет на вилле. Однако почему бы ей не прокатиться в одиночестве? Если она поспешит, то успеет выйти прежде, чем проснется полковник.
Она быстро оделась и тенью выскользнула из виллы, никого не повстречав. К счастью, стойло арабского жеребца полковника было расположено на несколько отсеков дальше от стойла ее лошади, так что он вряд ли заметит ее отсутствие. Гейл ехала по горной дороге. Прохладный бриз с моря овевал ее. По приближении к Касба ветер принес запахи Востока — захватывающую смесь дыма, людского пота, специй, верблюдов и экзотических духов. Вдоль дороги появилось множество грязных оборванных нищих.
С мыслью о том, что пора возвращаться, Гейл повернула вправо от дороги, к пляжу, чтобы обогнуть участок археологических раскопок. Она проехала мимо котлована, в котором увидела остатки арок и мозаичного пола римских терм, и вспомнила о Тэдди. Ему понравилось бы бродить вокруг — он увлекался древностью. Затем она подумала, что, скорее всего, он отправился в путешествие с друзьями только для того, чтобы не ехать в «Башни ван Элдинов» на Рождество и не встречаться с ней.
Его дружба много значила для нее в течение их короткого, но запоминающегося знакомства. Ей нравилось в вечерние часы сидеть с ним где-нибудь в парке или беседовать за чашкой горячего шоколада в их любимом баре, танцевать вместе в полутемном танцзале. В то время было в этом неуловимое очарование. Теперь, благодаря Лансу, оно прошло и осталось в памяти как первая любовь мальчика и девочки. Если бы Ланс не вмешался, то, вероятно, все кончилось бы браком с Тэдди. Тогда она не понимала, что привязанность к Тэдди не имела ничего общего со страстью, бушующей в ней сейчас. Необходимо было вмешательство Ланса, чтобы пробудить ее. Она убежала сегодня с виллы потому, что боялась встречи с ним, боялась той бури чувств, которая неизменно возникала в ней в его присутствии.
Какое счастье, он понятия не имеет о том, что ее каждый раз охватывает дрожь, когда она слышит его глубокий, теплый голос. Ее любовь к Лансу была настолько всеобъемлющей, что даже затмила любовь к отцу.
Слезы хлынули из глаз при мысли об отце. Если бы только он был здесь со своими мудрыми советами, он бы помог ей! Никто не может поддержать ее в создавшемся положении. Гейл понимала, что обременять своими проблемами бабушку не имеет права: дедушка еще не совсем здоров, и бабушка без того переживает. Ее чувство одиночества обострилось. Она ощущала, как вокруг нее сгущаются тучи, и пустота и бессмысленность существования охватили ее.
Глубоко несчастная, Гейл разрешила лошади идти, куда захочет, как вдруг цокот копыт за спиной вернул ее к действительности. В следующий момент ее выхватили из седла и накинули на лицо какую-то шкуру, заглушавшую крики. Сердце ее испуганно забилось, она почувствовала, как ее перекинули через спину большого животного и куда-то повезли. Трудно было дышать. Незнакомый мужчина держал ее железной хваткой поперек седла. Внезапно скачки прекратились, ее опустили вниз на землю. Гейл увидела своего похитителя, у него было закрыто лицо, и только глаза блестели через прорезь в накидке. Она попробовала сопротивляться, но что она могла сделать против силы?
— Как вы смеете? Отпустите меня! Немедленно! Вы слышите? — орала она, пробуя остановить охватившую ее дрожь криком.
Араб, не обращая внимания на ее вопли, вел ее за собой. Отчаявшись быть понятой этим человеком пустыни, Гейл обнаружила, что ее привезли во дворец с мрачными стенами и тяжелыми дверьми, снабженными шипами. Ее прибытия, очевидно, ждали: маленькая дверца распахнулась, впуская во внутренний двор. Дверца захлопнулась позади нее, и она оказалась одна.
Изумленная и все еще неспособная до конца осознать, что ее похитили, Гейл осматривалась вокруг. Дворец был населен — Гейл слышала голоса и смех детей. Перед нею возвышалось двухэтажное строение с огромной верандой, отделанной мрамором и причудливо изогнутым плетением решеток. Откуда-то вновь раздался смех, и, приблизившись к сводчатому проходу, Гейл увидела детей в другом таком же дворике, плещущихся в фонтане под наблюдением женщины в платье до пят. Ее лицо было частично скрыто, и когда Гейл вступила во внутренний двор, она заметила лишь темные глаза, сверкающие в ее сторону.
Осанка женщины была величественна и обольстительно женственна, сквозь длинное черное шифоновое платье просвечивали контуры изящной фигуры. Сделав несколько шагов к ней, Гейл увидела, что женщина весьма молода, пальцы ее унизаны кольцами, ногти покрыты лаком, а длинные ресницы обрамляют блестящие темные глаза. Ее взгляд был явно дружественным, и Гейл вздохнула с облегчением.
— Почему меня привезли сюда? — спросила она.
Девушка покачала головой и подала знак, приглашая следовать за собой. Они пересекли внутренний дворик, и дети, прекратив играть, таращились на Гейл своими темными глазенками.