Дуга большого круга
Шрифт:
— Молодец, Роман Николаевич. Принципиально и смело. Но плохо вам придется.
— Шли бы вы к… — зло сказал Роман. — Об этом громко надо говорить.
Возвращаясь в Ленинград, он прекрасно понимал, что песня его спета. Его, конечно, снимут, но не это тревожило его. Судьба Игоря больше всего занимала мысли. Чем же можно помочь?
Поезд гремел на стрелках. Давно перевалило за полночь. Соседи по купе улеглись спать. За окном пролетала темнота. По стеклу ползли скучные струйки воды. Изредка мелькали желтые расплывчатые
У Шакдогурского все было бы по-иному. Занимался бы очковтирательством… Роман так не может. Пусть его считают упрямцем, тупицей. Валя будет огорчена. Ей, правда, не нравилась должность начальника пароходства. Заседания, поздние возвращения, портфели неразобранных бумаг, ночная работа дома. Но она была рада, что он с ней, что к нему можно подойти, прижаться, потрепать волосы. Сознание, что он придет, делало ее спокойной. Валя несколько раз говорила ему об этом. Теперь она очень огорчится.
Валя выслушала Романа неожиданно спокойно.
— Ты вел себя как нужно, Рома. Я понимаю, что иначе поступить ты не мог. Мы должны все-таки оставаться людьми и верить в людей. Если считать всех подлецами, не стоит жить.
— Спасибо, Валюта. Мне очень важно то, что ты мне сказала. Вероятно, снова придется идти плавать…
— Я готова ко всему.
— Ну и ладно. Не будем больше об этом. Вот Игорь с Женей — бедняги… Не знаю, что ей сказать… Но почему-то я уверен, что Игоря скоро освободят. Так мне показалось, когда я говорил о нем в Москве.
— Что на коллегии, Роман Николаевич? На щите или со щитом? — стараясь придать своему голосу благодушие, спросил Шакдогурский, когда зашел в кабинет начальника. Он с нескрываемым любопытством смотрел на Романа.
— Вам, наверное, лучше меня известно, что было на коллегии. Поэтому рассказывать не буду.
— Ошибаетесь. Я ничего не знаю. Мне не докладывают, — обиженно проговорил Шакдогурский.
— Зато вы докладываете, — грубо сказал Роман. — Бросьте, Бахтиар Варламович. Не считайте меня идиотом.
— Я не привык, чтобы со мной разговаривали в таком тоне. Извините, — напыщенно проговорил Шакдогурский и, раскачивая свой живот, вышел из кабинета.
«Знает больше меня. Не стал бы так демонстративно вести себя. Ну что ж, буду понемногу готовить дела к сдаче. Приказ не замедлит прийти».
После Шакдогурского в кабинет пришел Багликов.
— И вот тут подготовил приказик в ваше отсутствие, — сказал начальник кадров. — Может быть, подпишете, Роман Николаевич, учитывая веяния?.. Имею неофициальные сведения, скоро получим предписание…
Багликов протянул лист. Роман мельком прочитал текст и вернул Багликову. Это был приказ о снятии с судов моряков, вернувшихся
— Не подпишу. Я, по-моему, ясно выразил свою точку зрения по вопросу об интернированных моряках.
Багликов неторопливо положил бумагу в папку.
— Хорошо, Роман Николаевич. Подождем. Я думал…
На следующий день Роман получил официальное распоряжение сдать пароходство Шакдогурскому. Ему самому предложили место начальника порта в одном из отдаленных пунктов Крайнего Севера.
— Не поеду, — решительно отказался Роман. — Прошу дать пароход.
Шакдогурский позвонил в министерство. Ответ пришел немедленно. Романа назначили капитаном на «Никель», теплоход Заполярного пароходства.
— Гигант. Поднимает шестьсот тонн, — съехидничал Шакдогурский. — Венгерской постройки.
— Подойдет. Спасибо, что в своем пароходстве не оставили. Рад, что больше не увижу вас… — процедил Роман.
Шакдогурский возмущенно пожал плечами.
Сдача дел не заняла много времени. Шакдогурский хвастливо сказал:
— Я пароходство знаю так же хорошо, как свою жену. Остается только подписать необходимые документы.
Теперь нужно было ехать в Мурманск, куда через неделю придет «Никель».
— Вот все и кончено, — сказал Роман Вале, когда вернулся из пароходства, подписав последний документ. — Послезавтра еду. Татку отправим к старикам, а ты, как только сможешь, приедешь ко мне. Ничего, Валюша, Мурманск недалеко…
Из Ленинграда он уезжал наспех. Забежал к Жене, не застал ее дома, оставил ей денег. Но она не зашла к нему.
Глава IV. «Никель»
Оформив документы в Заполярном пароходстве, Роман отправился в порт. У причалов выгружалось и грузилось несколько советских судов. В стороне рыбной базы поднимались густые пароходные дымы. Роман вспомнил кипучий Мурманск военных лет. Транспорта, корабли охранения, военные миссии, веселого капитана с «Оушен Войс». Где-то теперь О’Конор?
«Никель» стоял у лесного мола. Увидев теплоход, Роман горько усмехнулся. После большого, красивого «Гурзуфа» «Никель» казался пигмеем. Судя по линиям корпуса, надстройки и трубы, теплоход был новым, но на всем судне лежал отпечаток запущенности. За бортом болтались неубранные концы, висела швабра, раскачивались на ветру незакрепленные стрелы, у трапа отсутствовал вахтенный матрос… Краска кое-где облупилась, по корпусу сползали ржавые подтеки.
Роман поднялся на борт, открыл одну из дверей и сразу же очутился в крошечной кают-компании. Команда обедала. За столом сидели в грязных робах, ели грязными, не вымытыми после работы руками. Все это заметил Роман. Он поздоровался и спросил капитана. Человек в засаленном кителе, с круглым одутловатым лицом и маленькими набрякшими глазами, сидевший во главе стола, встал: