Дуга большого круга
Шрифт:
Скоро появился Ваняшка Буров, длинноногий чернявый матрос. Круглые карие глаза и отставленные от тела руки придавали ему сходство с пингвином.
— Что прикажете, товарищ капитан? — весело блестя глазами, спросил Буров. — За пол-литром смотаться, что ли? Это я мигом.
— За пол-литром? Что, праздник сегодня какой или радостное событие?
— Да я думал, что свое назначение праздновать будете, товарищ капитан, — хихикнул Ваняшка.
— Белье мне нужно. Каюту убрать. Палубу вымыть. Вот пока все, что надо.
—
Он вернулся с ведром, щеткой, мылом. Не говоря ни слова, уборщик поднялся в каюту капитана. Роман услышал, как Буров начал шаркать щеткой. Уборка началась. Роман вышел на палубу. У брашпиля копался бодрый старик в зимней шапке с отвислыми ушами, в старом ватнике и, несмотря на сравнительно теплую погоду, в валенках с галошами. «Боцман», — догадался Роман, подходя.
— Здравствуйте, боцман, — поздоровался капитан. — Что один работаете? А где остальные?
— Выходные, товарищ капитан. Да, впрочем, есть они или нет — все едино. Сачки. Вахту стоят, и ладно.
— Вы давно на «Никеле», боцман?
— Месяца четыре. Я раньше на хорошем судне плавал. Не повезло. Якорь с тремя смычками потеряли. Ну, комиссия признала, что недосмотр. Соединительное звено разомкнулось. Говорят, что не зашлинтовано было. В общем, сняли меня и старпома. Теперь уж на хорошее не пошлют. Возраст не тот.
— Оставьте. С таким опытом, как ваш, — пошлют. Здесь начинающему боцману работать надо. Вы, наверное, всю жизнь плаваете?
— Верно. Начал с зуйка. На иолах с дядькой в Норвегию плавал, — с видимым удовольствием и гордостью согласился боцман. — На Севере фамилия Хабаровых известная.
— Ну вот видите. Не навечно вас сюда. На пенсию не собираетесь? Нет? Пойдете еще на большой пароход.
— Товарищ капитан, готово! — услышал Роман голос Бурова. Он стоял на спардеке и махал ему рукой. В кают-компании Ваняшка сказал:
— Сейчас белье принесу, и будете жить, как в номере люкс в гостинице «Арктика».
— Между прочим, Буров, — спросил Роман, — ты кают-компанию когда-нибудь моешь?
— А чего ее мыть, товарищ капитан? Все равно, мой не мой. Мазут, соляр, солидол хоть в ведра собирай.
— Так по шею зарастешь, пожалуй.
— Вы им скажите, чтобы ботинки снимали, робу чистую надевали, тогда буду мыть, а так бесполезно.
— Ладно, скажу. Тащи белье.
После усилий Бурова и Романа каюта приняла приемлемый вид. В ней стало даже уютно. Роман приказал Ваняшке позвать к нему старшего механика.
Старший механик тоже оказался молодым человеком. Тощий, с худым испитым лицом серо-зеленого цвета — видно, накануне злоупотребил спиртным — он по внешнему виду никак не подходил к должности руководителя машинной команды. На нем был засаленный ватник (Роман подумал: «Что они все в грязных ватниках? Форма, что ли, у них такая? Или другой робы нет?») и стоптанные, тоже засаленные, тапочки. Войдя в каюту, стармех представился Евгением Назаровичем Рудневым и без приглашения сел.
— Вызывали?
— Да. Хотел выяснить, как идет дело с ремонтом.
— Делаем, — неохотно ответил механик.
— Успеете окончить в срок? Иначе опять план не выполним.
— А его и так и так не выполним.
— Почему же?
— У нас то стрелы не готовы, то трюма не убраны, то в шторм попали, то рабочих нет… Потом, все тут временные.
— И вы тоже?
— И я. Что же вы думаете, я на такой лоханке всю жизнь плавать буду? Нет. Подожду еще с месяц-другой, не дадут приличного парохода — уйду на берег. Хватит.
— А на «Никеле» кто плавать будет?
— А кто хочет. Меня не интересует.
Роман неодобрительно покачал головой.
— Пока вы на судне старший механик. Поэтому я требую, чтобы ремонт закончили в срок. У вас диплом какого разряда?
— Первого, — сказал механик, снисходительно посмотрев на капитана.
— Сила! — довольно улыбнулся Роман. — С таким дипломом — машина не может работать плохо.
— Требовать, конечно, нужно, но, думаю, напрасно горячитесь, товарищ капитан. Даже если «Никель» выполнит план, в пароходстве процентов недосчитают. Одно слово — «Никель», — уныло проговорил механик, вставая. — Вас сюда за какие провинности послали? За это? — Руднев выразительно щелкнул себя по горлу.
Роману стало весело.
— Совсем за другое. Я водку не вовремя не признаю. А вас за что? За нее?
— Нет. У меня только сегодня такая рожа. Вчера переборщил. Раньше я совсем не пил. А вот тут приучился. Все пьют. Скучно жить. Вот иногда и заложишь… Послали меня сюда временно. Обещали разобраться, да вот уже больше полугода разбираются.
— А… ну, мне понятно. Вы меня извините, Евгений Назарович, что, у вас нет приличного форменного костюма? Ходите как гопник, а не стармех.
— А зачем? Меня и так знают. В нашивках в машине работать не будешь.
— Я имею в виду подвахту, обед, ужин.
Стармех пожал плечами, скучающе взглянул на Романа.
— Ведь команда на нас смотрит, — продолжал Роман. — Как мы себя поведем, так и они. Если мы будем выходить к столу как полагается…
— Да бросьте вы, товарищ капитан, — вдруг вспылил стармех. — Мы проповедей слышали много. Все надо. И пример показывать, и работать на «отлично», и нарушений не иметь… и многое другое. Вы же понятия не имеете, что это за судно и как на нем работать. Знаете, в школе иногда бывают нелюбимые ученики, он из кожи лезет, а у него все не удается, никто не поможет. Потом он плюнет на все и на самом деле становится никудышным. А воспитатель доволен. Я, мол, говорил. Вот и наш «Никель» такой. В пароходстве его, по-моему, ненавидят. Гадкий утенок.