«Дух Ямато» в прошлом и настоящем
Шрифт:
В 1980 г. комитет опубликовал серию утвержденных кабинетом министров докладов, каждый из которых содержал оценку положения дел в важнейших сферах международной и внутренней жизни. Одновременно в них излагался комплекс мероприятий, долженствовавших служить ответом на те социально-экономические и идеологические процессы, анализ которых был поставлен во главу угла новой доктрины. В разработанном документе констатируется окончание исторического этапа, когда руководящая роль в международных делах принадлежала высокоразвитым государствам Европы и США, а «модернизация» была равнозначна «европеизации». После второй мировой войны, подчеркивается в доктрине, произошла «плюрализация международных отношений». Это стимулировало процесс «усиления относительного характера евро-американской культуры и. роста самостоятельности региональных культур» (см. [9]).
Самым существенным явлением в международной жизни, после 70-х годов авторы документа считают окончание «превосходства США» в военной и экономической областях. Иначе говоря, от пропаганды достоинств «модернизации» на основе заимствования опыта Запада, прежде всего США, от акцентирования ведущей роли Вашингтона в мировых делах, что было характерно для официальной пропаганды в недалеком прошлом, японское правительство перешло на позиции утверждения «возросшей самостоятельности региональных культур». Авторы документа недвусмысленно делают заявку на повышение роли Японии на международной арене. Естественно, что сама по себе такая установка не может рассматриваться как проявление курса, противоречащего реальной расстановке сил в кали алистическом мире, учитывая возросший экономический потенциал Японии. Но идеологическая подоплека утверждения авторов документа об окончании периода модернизации по европейскому образцу и их заявление о снижении международной роли США очевидны: идеологическая доктрина японских правящих кругов стала все более окрашиваться в националистические, великодержавные тона.
Об этом свидетельствуют, в частности, те разделы документа, в которых рассматриваются негативные последствия процесса «модернизации». Современные трудности Японии объясняются в нем не структурными причинами, восходящими к капиталистическим общественным отношениям вообще, а спецификой социальных, экономических и прочих институтов, проникших в Японию с Запада. Авторы доктрины стремятся доказать, что именно западное происхождение капиталистических отношений и распространение их в Японии являются источником тех трудностей, которыми сопровождалась «модернизация». Тем самым проводится разграничительная черта между «западным» и «японским» капитализмом и устанавливаются «различия» соответствующих способов организации общественной жизни и производства. В качестве альтернативы западным социальным формам и духовным ценностям в документе провозглашаются японские национальные институты и традиции, причем внимание акцентируется на их специфике и уникальности. Утверждается, что только возврат к этим институтам и традициям поможет преодолеть тупик, в который завели страну преобразования, проведенные по западным образцам. Наиболее полное выражение подобные взгляды нашли в «нихон бунка рон», ставшей для авторов документа едва ли не главной основой новой доктрины.
Содержание «теории о японской культуре» менялось в зависимости от исторической обстановки, в которой она становилась предметом внимания официальных идеологов. Амплитуда ее значений колеблется от основанного на мифологии культа императора и веры в особую миссию японской нации, от специфического взгляда на японскую государственность как воплощение некоего постигаемого лишь интуитивно божественного начала до этнографических, культурно-исторических и иных кои-цепций идеалистического толка, пытающихся выделить особенности социальной организации японского общества как нечто изначально заложенное в нем и не подверженное историческим изменениям. Эта «теория» в основном повторяет концепций социальной структуры японского общества, распространявшиеся буржуазными идеологами в 20—30-х годах. Тезис об «особом характере» отношений внутри социальной системы японского типа восходит к патерналистским теориям и является основой мироощущения, имеющего свои корни в идеологии сельской общины, как она трактовалась правящими кругами. Иными словами, эта «теория» созвучна концепции «японского духа», которая лежала в основе идеологии японского империализма до второй мировой войны.
В новейшей японской научной литературе утверждается, что специфика японской модели бытия заключена в особенностям познания действительности, образа действий и принципов социальной организации. Не отрицая наличия таких особенностей, Марксистская наука в отличие от буржуазных идеологов усматривает их источники не в неких изначальных свойствах «японского духа», а в специфике исторического развития страны. Однако концепция, утверждающая наличие неких изначальных специфических черт социальной организации Японии, ныне опять становится краеугольным камнем всей идеологической Деятельности японских правящих кругов. Больше того, в настоящее время последние стремятся придать особенное общественное звучание данной концепции и на этой основе сконструировать новую интерпретацию современного экономического, общественного и политического развития Японии.
В противоположность «эпохе модернизации» новая доктрина провозглашает наступление в Японии «эпохи культуры». По утверждению ее авторов, эта эпоха будет ознаменована рождением общества, воплощающего в себе национальный идеал социальных отношений, принципиально отличающегося от западного и преодолевающего на этой основе недостатки, присущие евро-американскому капитализму.
Доктрина повторяет традиционные для «теории о японской культуре» оценки характера японского общества. В ней, в частности, утверждается, что с древних времен его пронизывает «уникальный, не имеющий себе равных в мире принцип межче-ловеческих отношений», означающий, что все его члены объединены на основе «кровных, земляческих связей», а также «связей, сложившихся в период учебы, работы в компании» и т. д. Такое общество толкуется как «общество друзей», «общество-семья» и противопоставляется западному обществу, якобы основанному на «индивидуализме и тоталитаризме» [1, с. 20].
Авторы доктрины подчеркивают при этом, что в годы «модернизации» в результате заимствования западных ценностей «отрицалась либо игнорировалась традиционная культура» и господствовал такой образ действий, который вел к «ее регрессу». Лейтмотивом доктрины является призыв к «преодолению модернизации» на основе восстановления «японского взгляда на вещи» путем «возвращения к традициям» [1, с. 20].
Таким образом, провозглашенная еще в середине 60-х годов идеологическая линия на реанимацию отживших социально-политических представлений получила в настоящей доктрине свое «законное» выражение и теоретическое обоснование.
В качестве альтернативы «модернизации» по американскому образцу с ее негативными последствиями для японского общества новая доктрина выдвинула широкую программу социально-экономических и политических мероприятий, основанных на экономической и социальной практике японского типа.
В области социальных отношений она предлагает вместо западного «индивидуализма» ввести отношения «товарищества», вытекающие из концепции «японской культуры». Классовому взгляду на структуру общества противопоставляется так назы-i ваемая «вертикальная» система социальных связей, основанная на патернализме, представляющем собой японскую разновидность идеологии «социального партнерства», что практически означает отказ от демократических завоеваний, от провозглашенного принципа политических свобод, наступление на права трудящихся.
В сфере морально-этической в противовес «веку машинной цивилизации» и материальной культуры, сложившейся на осно-j ве западной модели «модернизации», авторы доктрины выдви-’ гают тезис о наступлении эпохи «восстановления человечности», исходя из содержащихся в концепциях японской культуры восточных, «специфических» представлений о гуманизме и достоинстве человека. На практике это приведет к пересмотру прогрессивных ценностных ориентиров в сфере межличностных связей и установлению отношений господства и подчинения традиционного толка.
В сфере экономической деятельности провозглашается превосходство японской формы менеджемента.
Весьма симптоматичным является то, что в доктрине четко просматривается линия на возрождение тезиса о «преодолении ценностей нового времени», включающего в себя совокупность экономических, морально-этических и идеологических форм, сложившихся на Западе в период промышленных революций и проникших в Японию в процессе ее индустриализации. В годы подготовки и развязывания второй мировой войны именно этот тезис настойчиво выдвигался некоторыми наиболее националистически настроенными группами японской буржуазной интеллигенции. Призывая к «преодолению ценностей нового времени», некоторые идеологи ориентируют общественность на гальванизацию докапиталистических форм в сфере общественных отношений.