Духи Великой Реки
Шрифт:
«Бывало, что ты и раньше боялся».
– Это другое дело.
«Я знаю. Но храбрость существует только вместе со страхом. Чем больший страх ты преодолел, тем больше смелости проявил. Бесстрашие – просто другое название глупости».
– Разве никто, кому ты принадлежал, не был бесстрашен?
«Конечно, был. И был при этом туп, как чурбан».
– Как его звали?
«Одного из них звали Перкар».
Перкар недовольно нахмурил брови и прекратил разговор с мечом. Вместо этого он принялся собирать сучья можжевельника и горной сосны: ночь наступит
К тому времени, когда барабанный бой прекратился, искры костра уже танцевали в воздухе; от яркого заката осталась лишь светлая полоса за западными горами.
Хизи потрясла головой, словно просыпаясь и впервые увидев Перкара и все вокруг.
– Как холодно, – вздохнула она.
– Иди поближе к костру, пусть богиня огня согреет тебя, – позвал Перкар.
Хизи кивнула, подняла свой барабан, села у костра напротив Перкара и принялась растирать замерзшие руки. Перкар сдерживал нетерпение, понимая, что она заговорит, когда будет к этому готова. Наконец Хизи сказала:
– Там, впереди, умирают люди. Мне очень жаль, Перкар. Холодные пальцы ночи словно сжали сердце юноши.
– Много их?
– Думаю, много. Во всяком случае, больше пяти десятков, больше, чем я сумела сосчитать. Сражение прекратилось, когда настала ночь, но мне кажется, утром оно снова начнется.
Губы Перкара сжались в тонкую линию.
– Среди них может быть мой отец, – прошептал он. – Или брат.
– Мне так жаль их…
Перкар понял, что это не только слова – глаза Хизи были влажными.
– Там, где я была, трудно плакать, – сказала девочка. – Я все чувствую иначе, все кажется мне каким-то бесцветным. Но теперь… – Ее худые плечи начали сотрясаться. – Они ведь умирают. Стрелы вонзаются в тела, мечи оставляют ужасные раны… – Хизи всхлипнула и умолкла, вытирая глаза. – Перкар… – начала она, но в этот момент юноша неуклюже поднялся и обошел костер, чувствуя себя полным идиотом. Он сел рядом с Хизи и привлек ее к себе, ожидая, что сейчас она окаменеет, и боясь этого.
Ничего такого не случилось. Хизи прильнула к Перкару, прижалась головой к его груди и тихо заплакала. Ее слезы оказались заразительны, и соленые капли потекли из глаз юноши. Не думая о том, что делает, Перкар стал укачивать Хизи и гладить ее густые темные волосы.
Когда через некоторое время ему пришлось подняться, чтобы подбросить в костер веток, он сам удивился тому, как неохотно выпустил Хизи. Вернувшись, он снова ощутил смущение и неуверенность: следует ли ему снова обнять ее или нет? Наконец он осторожно потянулся к ней.
– Теперь уже со мной все в порядке, – сказала Хизи, и Перкар смущенно отдернул руку; несколько секунд они сидели в неуютном молчании. – Я имею в виду, – начала Хизи, – что ты не должен меня жалеть.
Перкар фыркнул:
– Ты знаешь меня уже достаточно хорошо, чтобы понимать: я жалею только самого себя.
– Я этому не верю, – возразила Хизи. – Нгангата говорит, что ты переживаешь за весь мир.
– Нгангата
– Мне очень жаль, – сказала Хизи.
Перкар удивленно взглянул на нее:
– Ты это говоришь сегодня уже третий раз.
– Но мне действительно жаль. Месяцы назад, когда мы охотились в пустыне с менгами, еще до того, как все это началось, мне казалось, что мы с тобой будем друзьями. А потом я вела себя в отношении тебя отвратительно. Да и в отношении всех, особенно Тзэма. Если ты думаешь, будто это ты себялюбив…
Перкар улыбнулся и принялся кидать в огонь веточки, поднимая маленькие вихри искр.
– На самом деле, – сказал он Хизи, – Братец Конь и Нгангата правы насчет нас. Мы с тобой оба считаем, что мир вертится вокруг наших носов. Мы оба думаем, что без нас не взойдет ни солнце, ни Бледная Королева.
– Трудно так не считать, – пробормотала Хизи. – Столько людей сражается и умирает, и ведь даже боги говорят, что все это из-за нас.
– Нет. Не делай ошибки, Хизи: начали все сами боги. Мы с тобой…
– Я не хочу больше об этом говорить, – неожиданно сказала Хизи. – И так я ни о чем другом не думаю – и ты тоже.
Перкар заколебался. Он был уже готов рассказать обо всем, что говорил ему Карак, – о том, что лишь Хизи способна убить Изменчивого… Но можно рассказать ей о словах Карака и потом, завтра. Времени на это еще много – раз уж он решился.
– О чем же тогда ты хочешь поговорить?
– Не знаю. Не знаю! – беспомощно пожаловалась Хизи. – О чем бы мы с тобой разговаривали, если бы были обыкновенными людьми, без бога-меча, без барабана, вызывающего духов, не имеющими предназначения, ничего не знающими ни о какой войне?
– Ни о чем не разговаривали бы. Мы с тобой никогда бы не встретились.
– Я серьезно говорю. О чем бы мы разговаривали? Что бы ты сказал мне, если бы я принадлежала к твоему народу и мы с тобой оказались наедине?
– Я тоже не знаю, – хмыкнул Перкар.
– Ну постарайся! – требовательно сказала Хизи.
– Хорошо, принцесса.
– И не смей так меня называть! Особенно теперь.
Перкар рассеянно протянул руку и снова погладил Хизи по волосам.
– Теперь моя очередь извиняться. – Он внезапно осознал свой жест и отдернул руку, словно обжегшись. Хизи подняла на него глаза, взяла своими тонкими пальцами руку Перкара и притянула к себе.
– Я передумала, – буркнула она. – Мне холодно.
– Ах… – Лицо Перкара горело, но он снова прижал к себе Хизи. Подумав минуту, он вытащил одеяло и накинул его на плечи им обоим. Когда он взял девочку за руку, то, к своему удовольствию, ощутил ответное пожатие.
– Еще раз спасибо тебе за то, что спасла мне жизнь, – пробормотал он.
– Заткнись! Я же тебе говорила! – закричала Хизи, колотя кулачком ему в грудь. – Неужели нельзя сказать хоть что-нибудь, что совсем не было бы важным!