Dum spiro, spero
Шрифт:
Едва не падаю, когда земля резко уходит вниз. Останавливаюсь только тогда, когда понимаю, что больше не выдержу. Сажусь на поваленное дерево, раскрываю большой черный рюкзак, вытаскиваю маленький рыжий. Открываю его и вижу набор шприцев, вату, бинты, йод, морфлинг, успокоительное, жаропонижающее и несколько коробочек с антибиотиками. Надеюсь, что они мне не понадобятся. Пошире раскрываю черный рюкзак. Спальный мешок, пара коробков спичек, большая фляга, полная воды, несколько яблок, галеты, вяленые кусочки говядины, большая коробка печенья, веревка, проволока, кошки, пленка и большая мужская футболка черного цвета. Да уж, я в такой утону, а вот Финнику она вполне пригодится.
Финник…
Я не могу оставить Финника совсем одного. Единственный человек, находящийся в радиусе пятидесяти километров от меня, которому сейчас не наплевать на то, что со мной происходит. Где он? Как он? Пережил ли сегодняшний день? Одергиваю себя – конечно, пережил. Это же Финник.
Поднимаюсь на ноги, вновь бреду куда-то в неизвестном направлении. В голове крутится только одно – нужно найти источник воды. Без нее я долго не протяну. Хоть у меня и полная фляга, надолго ее не хватит. Устало двигаюсь среди деревьев. Натыкаюсь на маленький ручеек и радуюсь, как ребенок. Пристраиваюсь у воды, снимаю тяжелый рюкзак. Собираюсь порыбачить, чтобы в сумерках развести костер. Прицеливаюсь, натягиваю тетиву, и тут начинают палить пушки.
Замираю в странной позе, загибая пальцы. Восемь раз. Всего восемь человек. Для первого дня это мало. Видимо, сказывается отсутствие профи. Трясу головой, отгоняя мысли о том, что среди убитых может быть Финник. Нет, он не умер. Я ловко выуживаю из пруда парочку рыбешек, собираю хворост для костерка возле ближайших деревьев. Едва пристраиваю добычу над огнем, как к моим ногам опускается серебряный парашют. Дрожащими пальцами развязываю узел, не понимая, что мне могли прислать. Раскрываю баночку и вижу небольшой листочек бумаги. На нем каллиграфическим и до боли знакомым почерком выведено: «Он к северу от вас, мисс Эвердин. Чем ближе вы будете подходить к нему, тем больше подсказок получите».
И тут же все понимаю. Да, это то самое изменение в Играх, о котором говорил Клавдий. Каждый из нас получит бумажку с сообщением о том, где находится напарник. Честно говоря, я рассчитывала на более подробные координаты, потому что найти человека не слишком просто по такому скудному направлению. И тут до меня доходит тот факт, что это маленькая записочка означает тот факт, что Финник жив. Мне хочется кричать от радости, но это было бы слишком неосмотрительно с моей стороны.
Я прикасаюсь рукой к вискам, закрываю глаза и тяжело вздыхаю. Почему-то мне становится больно, хотя я безумно рада тому, что мой напарник, да и просто близкий человек, жив. Сердце сжимается, мне еще сильнее хочется зарыдать. Я не знаю причины, не знаю, что вообще происходит со мной. Я разрушаю себя, часто плачу, истерю без повода. Да, психика у меня значительно испортилась с тех пор, как я попала в Капитолий. Интересно, что будет потом? Что я начну делать дальше?
Пока я думаю, рыба успевает слегка пережариться. Беру себе одну, остальные заворачиваю в пленку и засовываю
Меня отрезвляет мысль о том, что Финник, сейчас, должно быть, уже ищет меня, а я тут прохлаждаюсь, рассуждаю о прелестях жизни. Мне почему-то становится стыдно. Я припускаю вперед, предварительно забросав кости от рыбы сухими листьями.
Я иду минут пятнадцать, прежде чем замечаю, что вокруг меня царит полная тишина. В этом участке леса нет ни одной птицы – я не вижу их гнезд на ветках, ни одного зверя. Воздух, кажется, звенит от напряжения вокруг меня. Мне вдруг становится страшно. Я стараюсь шагать как можно тише, но ветки все равно предательски хрустят под ногами. Тихо-тихо, но я все же издаю шум. Должно быть, если бы я была в лесу, полном звуков, я и не замечала бы собственных шагов, благо охота приучила меня ходить очень тихо. Правда, всё равно не так, как Гейл. У него настолько мягкая походка, что его никогда не возможно услышать. Даже в октябре, когда земля покрывается сухими листьями. Я помню, как поддразнивала его, говоря, что из него получилась бы прекрасная девушка с бесшумной походкой. Воспоминание заставляет меня улыбнуться.
Еще через три минуты начинаю верить в то, что здесь никого нет. И это, честно говоря, настораживает. Неспроста здесь нет абсолютно никого. На Играх ничего не бывает просто так. Мой мозг перебирает самые изощренные ловушки, которые только может вспомнить и придумать. Я зажмуриваюсь, отгоняя неприятные мысли. Нашла, чем забивать себе голову. Придумывать ловушки поизощреннее. Для кого, скажи на милость? Мало тебе твоего негласного счета жертв, который ты начала еще два года назад?
Я медленно и осторожно пробираюсь через лес, уже убежденная, что здесь одна, но все равно настороже. И не зря. Потому что они меня замечают. Я вздрагиваю от звука ломающейся ветки, автоматически выхватывая стрелу и заряжая лук. Быстро оборачиваюсь назад и вижу неестественно зеленые глаза, звериный оскал, длинную, как у собаки, морду и мохнатые уши. Стрела поражает переродка прямо в лоб, а я уже готова кричать от ужаса. Потому что такие собачки обычно не ходят поодиночке.
И тут я вижу остальных. Пока их только пятеро, но я уверена, что их намного больше. Я замираю лишь на мгновение, чувствуя на себе тяжелый взгляд. Резко срываюсь с места, петляя между деревьями, как заяц. Сердце бьется так сильно, что кажется, будто я вот-вот останусь без ребер. Ноги ватные, дышать становится невыносимо. Я слышу ритмичный стук лап за своей спиной. И тут же вспоминаю такие же частые, закономерные удары плетью, которые видела, которое получала сама… В ушах слышится свист, а мне теперь хочется не только кричать, но и плакать. Я закусываю нижнюю губу так сильно, что чувствую во рту металлический привкус крови. Снова вспоминаю кровоточащие раны во рту Сноу.
Я задыхаюсь. Ноги сводит. В боку сильно колет. Господи, я сейчас упаду. Но вместо этого я практически пролетаю под поваленным деревом, так некстати расположившимся на моем пути. Во рту пересохло. Рюкзак больно бьется о лопатки. Я устала. Я слишком долго бегу. И тут понимаю, что не знаю, куда и зачем я бегу. От них не убежишь. Они быстрее меня.
Я чувствую спиной их горячее дыхание и свист, с которым они втягивают воздух. Я больше не могу. Можно, я умру быстро и безболезненно? Можно, мою смерть не покажут в прямом эфире? Можно, мои родные не узнают о том, что мертва?