Думаешь бьётся?

Заозерная Марта

Сдоба — маленькая огромная слабость Анатолия. Именно поэтому сегодня, по пути на работу я заехала в пекарню. Около моего дома открылась небольшая, не сетевая, но очень классная. За несколько месяцев испробовали весь ассортимент.

— Как ты их всех в голове держишь? — интересуется, когда мы на просвет снимки ранений сравниваем.

Пожимаю плечами. Были случаи в практике, которые предпочла бы забыть. Но не могу.

Плюсы работы в отпуске — хочешь до утра на работаешь торчишь, хочешь уходишь в любой момент. Заверяю старшего коллегу в верности

своей и скором возвращении. Еду в больницу. Момент для меня очень волнительный. Понимаю прекрасно, что там возможно не самый благопристойный представитель человечества, но сейчас это не имеет значения. Самое главное — выжил.

Папа помнит всех, кто у него скончался во время операций. У меня же диаметрально противоположно. Знаю — мне никогда не забыть этого человека. Если закрыть глаза и сосредоточиться, пульс его под своими глазами можно почувствовать.

— Мы тебя потеряли. Тут даже вознаграждение за твою поимку пообещали. Может прикинешься бездыханной? Я тебя в пещеру на плече занесу, — предлагает Сергей вкрадчиво, словно на полном серьёзе.

Со стороны наш юмор не все могут понять.

— Предпочитаю не находиться в качестве дичи, — подталкиваю Сережу плечом. — Покажи мне палату, — оглядываюсь по сторонам, нечастый я гость в царстве живых. — Быстро вы его перевели.

— Живучий оказался экземпляр, как на собаке.

Стоит подойти ближе — ладони потеют стремительно. Скрещиваю пальцы и губами к ним прижимаюсь. Действо волнующее. Сама от себя не ожидала такого.

— Лёнчик, ну ты чего? — кладет руку мне между лопаток, слегка подталкивает внутрь.

Делаю шаг, Сережа тут же закрывает. Точно как зайчика удаву на съедение.

У мужчины энергетика нереальная, это первая мысль, которая меня посещает. Кожа мурашками покрывается.

— Алёнушка?! Как я рад. Наконец — то дождался, — хрипловатый выразительный голос звучит располагающе.

— Здравствуйте, Мих…

— Тайровский Леонид Александрович, — подбирается, садится ровнее и руку мне протягивает.

Пожимаю, но мешкаю. В документах данные были определенно иные.

— Вижу, Вы удивлены, Алёнушка. Мне хотелось бы, чтобы Вы знали оригинальное имя, данное при рождении, так сказать, — собственно, почему бы и нет? Если есть возможность иметь альтернативы на все случаи жизни…

— Алёна Богдановна. Рада с Вами наконец — то познакомиться. Пока Вы без сознания были, я приходила.

Леонид Александрович покачивает головой, словно бы мои слова подтверждая.

Не знаю, чего я от нашей встречи ждала. Просто хотела убедиться, что с ним всё в порядке, теперь помогут квалифицированно.

— Мне сообщили, но хотелось самому Вас поблагодарить, милая. Жизнь мне спасли. Хотелось лично признательность выразить.

Леонид оказывается внимательным, сразу после моего прихода звонит своему помощнику и просит принести для меня кофе и «закуски» к нему. Быстро же нашлась замена его погибшим йоменам.

— Персефона, — произносит он ни с того ни с сего имя греческой богини.

— Persephone? — переспрашиваю. Вот уж не зря латынь изучала.

— Я думал, с кем вы у меня ассоциируетесь. Даже заочно, пока обдумывал известную о Вас информацию, фото смотрел. А увидел и звезды сошлись, всё сошлось. Она богиня весны — у вас фамилия цветочная, нежная, теплая. А работа… Вот уж простите, но аналогия с царством мертвых сама собою на ум приходит. Алёна, у вас есть свой Аид, персональный? — глоток кофе у меня в гортанной части застревает, с болью проглатываю, стараясь не раскашляться, слишком комически выйдет.

Если сравнение меня удивляет не слишком, и не такие вещи слышала, то слово «персональный» меня смущает, этот тоже уже в курсе всей неприглядной части моей подноготной?

Не будь такой мнительной! А если даже и так. Тебе ли не всё равно?

— Именно он меня в своём царстве и удерживает, — стараюсь подключить имеющееся обаяние, при этом по интонации понятно, что говорить на эту тему я желанием не горю.

Далее разговор проходит спокойно, расспрашиваю Леонида, как он попросил себя называть, о его самочувствии, намерено обходя тему того, как так вышло, что в его доме побоище устроили. Оставаться долго неудобно, да и ему пока нагрузки противопоказаны.

— Алёна, я буду вас ждать. В любое для Вас время удобное — пропустят. И ещё. Вы так и не сказали, как я могу Вас отблагодарить? — смотрит пронзительно, слегка прищурился.

То пусто, то густо. Зачастили предложения меня «осчастливить». Со всей имеющейся у меня тактичностью сообщаю ему, что для меня главной наградой будет его выздоровление скорейшее.

Глава 27

Ближе к шести часам дверь в лабораторию приоткрывается. Увлеченная я не замечаю этого, после шести, когда большинство сотрудников расходится, открывается второе дыхание. Коллега прокашливается, привлекая моё внимание:

— Алён, можно тебя попросить подняться? Там… Хотел тебя попросить. Всё девчонки разошлись. Можешь ты? — причина такой нерешительности может быть только одна.

Наш мастер на все руки теряется и не горит желанием проводить медицинское освидетельствование только в одном случае. Соглашаюсь сразу. Девочке тоже проще будет со мной, хотя бытует мнение, что мужчины специалисты мягче. Но как не крути, особенно молоденьким девушкам проще разговаривать с женщиной. У многих на долгое время страх остается перед противоположным полом.

Домой возвращаюсь в девятом часу, опустошенная. Ноги еле несут до машины и от неё до подъезда.

Погощу у родителей пару дней и поеду в Светлогорск. Поселюсь в санатории и буду делать янтарную терапию. Внутренне посмеиваюсь от своих мыслей. Дурак думкой богатеет, моя тема.

Чувство вины перед папой не дает мне покоя, поэтому предпочитаю поездку ассоциировать с различными темами, главное чтобы не были связаны с родными.

— Алёна, — фонари горят, не темно. Но оставаясь до сих пор под впечатлением от конца рабочего дня, я вздрагиваю. — Да подожди ты.