Думы Бэрга
Шрифт:
– Конечно! – ответил Бэрг.
– Тогда… – молодой человек остановился немного в нерешительности.
– Тогда присоединяйтесь! – Бэрг указал на место, находившееся рядом, и даже подвинул стул.
Молодой человек уселся. Эрик отправился за пивом и закуской.
– У нас самообслуживание, – проговорил Бэрг, – в том плане, что продавцов тут нет. Эрик сейчас все принесет.
И вот на столе красовались пластиковые стаканы, наполненные доверху пивом. Молодой человек хотел было отдать деньги, но Эрик сказал:
– Сегодня бесплатно.
Молодой человек, пожав плечами, приступил к угощению.
– Как зовут гостя? – спросил Бэрг.
– Даниил, –
– Люди склонны к фантазиям и преувеличениям фактов, – ответил Бэрг. – Такое водится среди людей. Каждый их эксперимент ставится ими в свою пользу. А иначе им нельзя.
– Почему? – спросил Даниил.
– Потому, что тогда обнаружится их ложь, – Бэрг потягивал пиво.
– Интересные у Вас суждения, – молвил Даниил, – и кто же Вы по профессии?
– Был я по профессии, а теперь на пенсии! – отшутился Бэрг. – Мы говорим, что Новая эра уже началась. Что без осознания элементов фактически будет невозможно обойтись. Не боги горшки обжигают. И тогда слышен ответ: типа, мы надеемся на Истину, Она поможет. Я что, против что ли? Но выходит, что по такому поводу индивидууму и думать не надо. Я говорю, что она, Истина, всегда будет Истиной, и ложь не одолеет Ее. Многие высокоорганизованные твердят это и… тут же нарушают все!
– Каким образом? – спросил Эрик.
– Занимаясь Истиной, тут же отправляют индивидуума в случае его болезни к медицине! И опять-таки продолжают твердить, что она, медицина, дана Истиной! При чем оперируют высокопоставленными авторитетами. Дескать, все они были медиками, ну и так далее. И после этого, чтобы Система все это изуверство и наглую ложь терпела? Но индивидуум и сам виноват. Страх, животный страх заставляет его обращаться не по адресу, тем самым нарушая все. Иммунная система призвана не только к защите организма, но у нее есть и вторая функция – это продвижение индивидуума к более высокому уровню осознания. Осознания совершенства. При этом о каких-то медикаментах даже говорить противно.
– Ну а почему они индивидуума отправляют к медикам? – спросил Эрик.
– А это все, что они могут сделать, – ответил иммуноандроид. – А что бы ты стал делать, находясь на их месте? Да это и проще. Ответственности нет. Живи дальше без головной боли. Ну, кто против них попрет? Вернее, против их мнения? Да никто! А вопрос – нужно ли? В этом случае индивидуум сам должен для себя решить этот вопрос. И никто не властен им командовать. А доказывать что-то обратное – только воду в ступе толочь. Как бестолочь. Для себя надо самому решить. А от правильного решения зависит многое. Тебя уже никто с толку не собьет. И ты сам не свернешь с правильного пути, ведущего к Истине. А что касаемо медицины, то полностью отвергать ее функцию было бы невежеством. Сколько она жизней спасла, не перечесть. И медикаменты есть прекрасные. Ну, а скажем, отравление индивидуум получил. Причем тяжелой формы. Медицина поможет. Я ведь не против ее вмешательства, а против абсурдного отношения к ней. Здоровье она, конечно, не даст, не ее это профиль, а вот стабилизировать организм вполне может. Это как раз в ее компетенции.
Квартира, как и обычно, встретила Нэю запахом медикаментов, доносившийся из бабушкиной комнаты. После разговора с Изодой, чувствовалась перемена в душе. Нэя уже не так остро реагировала на все происходящее вокруг нее. Только теперь она почувствовала, как ей не хватает отца. Мать бросила его, когда он начал пить. Ни дня не обходилось без алкоголя. Правда, водку отец не любил, пивом только баловался, а вот шампанское потягивал аж из бутылки. Нравилась ему эта кисло-сладкая жидкость расслабляющего действия. Любил вина, но не десертные. Любил коньяк. Но, насколько знала Нэя из маминых разговоров, что якобы раньше он вообще не пил. Причем категорически. Знала она, что много работ он сменил. При чем работал весьма хорошо. Добросовестно. Отзывчивым человеком был. За то, может, и страдал. Нэя помнила отца. Помнила его сильные, немного узловатые, крепкие, но такие нежные руки. Выстирав белье и приведя себя в порядок, Нэя вошла в свою комнату и плюхнувшись на диван продолжила вспоминать прошлое. Она помнила, как папка купал ее маленькую в ванне. Ее накупает и сам весь мокрый и веселый. А она только и визжала от радости и простого, самого простого и обыкновенного детского счастья – видеть отца и мать. Тех единственных, неповторимых, которые подарили ей жизнь, любя друг друга. Нэя прослезилась. Она как в детстве слышала голос отца, когда они были в ванной:
– А ну-ка, давай-ка, плыви! Вот молодец ты у к меня какая! Давай, давай, давай!
Нэя барахтаясь в воде, брызгалась ею, как могла. Брызги летели аж до самого потолка! А отец только смеялся. Если вода остывала, то подливал еще горячей. Нэя отплевываясь от попавшей в ротик воды, визжала от радости и счастья. Прыгала, брызгалась, барахталась!
– Эй! Чего удумали? – говорила пришедшая в ванную мать, – того и гляди соседей затопите. Нэя! Ну перестань барахтаться! Визг подняла! Оглушила прямо!
Нэя немного виновато смотрела на мать. Но отец был на стороне Нэи.
– А каких соседей затопим, снизу или сверху?
– Да не только их, вы всех скоро затопите! Давайте скоро вылезать из ванной! – мать ушла.
И это надо так! В самый разгар! Но папа поддержал Нэю:
– Дочь, давай заканчивать. А то нам обоим влетит от мамы. Еще немного и вылезаем. А пока – веселись!
И снова брызги, снова веселье! Но вот, наконец, пришла мама с самыми серьезными намерениями:
– Так, ну что? Набарахтались? Навеселились? А теперь быстро намыливаемся, смываем мыло и вытираемся!
Вот чего не любила Нэя, так это мылиться! Мыло! Ужас! Вместо смеха теперь из ванной раздавался рев. Это означало лишь одно – мама брала власть в свои руки! Мама не папа! У нее не побалуешь! Не забалуешь! Папа, подчиняясь маме, только вздыхал, сочувствуя Нэе. А та, не унимаясь, ревела, кое-как выговаривая слова и растирая выступившие сопли:
– Ааа, мыло в глаз попало! Не хотю мыться! Аааа….
Но мама даже и слушать не хотела ее речей:
– Да стой ты, в конце-то концов, и прекращай реветь! Вся в соплях! Отпарились! Из носа повытекали! Стой, тебе говорят! Ну а ты чего, как не живой? – обращалась она к мужу, – помоги, что ли? Да в конце-то концов, стой! Тебе говорю!
Наконец, наревевшуюся Нэю она брала в полотенце, кутала ее и несла в постель.
– Так, все, баи. Спать! – звучал вечерний материнский приговор!
Ох, как не хотелось Нэе спать! Если б кто из взрослых это мог знать! Да еще эта пижама! Мешается, как всегда! И жарко! Очень! Нэя хочет откинуть одеяло, но мама строга:
– А ну под одеяло! Все, спать!
Нэя лежит. Она слышит разговор взрослых.
– Ну чего, уложила ты ее?
«Это бабушка», думает Нэя.
– Да, все, мать. Давай тоже ложись. Костя, ты когда ляжешь?