Дунайский лоцман
Шрифт:
Время шло. Около полуночи на правом берегу смутно обрисовались дома деревни; Ладко миновал ее, не узнав.
Некоторое время спустя, на рассвете, показалось другое поселение; Сергей и его не узнал и тоже проплыл мимо.
Заря разгоралась, а берега опять стали пустынными.
Лишь только начало светать, Сергей Ладко поспешил исправить недостатки в своей маскировке, которые появились в долгом заточении. Через несколько минут его волосы снова сделались черными от корней до кончиков, бритва снесла отросшую бороду, а пропавшие очки заменены новыми. Проделав все это, он принялся грести с неистощимой бодростью.
Время от времени он бросал взгляд назад, но не видел ничего подозрительного. Очевидно, враги остались далеко.
Когда он покончил с неотложными заботами, ощущение завоеванной безопасности позволило ему снова подумать о странности его положения. Кто были враги, от которых ему удалось бежать? Чего от него хотели? Почему держали так долго в своей власти? Столько вопросов, и он не мог на них ответить. Но кто бы ни были эти враги, он должен, во всяком случае, бояться их в будущем, и эта забота осложнит его путешествие, если только он, несмотря на опасность такого поступка, не попросит защиты полиции от неизвестных похитителей в первом же встречном городе.
Какой это будет город? Он не знал, и ничто не давало ему указаний на пустынных берегах, где далеко одна от другой лепились бедные деревушки.
Только около восьми часов утра опять же на правом берегу обрисовались на небе высокие колокольни, а на горизонте показался отдаленный город. Сергей Ладко обрадовался. Он хорошо знал эти места. Ближе к нему был Землин, последний придунайский город Австро-Венгерской империи; вдали виднелся Белград, сербская столица, тоже расположенная на правом берегу после внезапного изгиба Дуная, при впадении Савы.
Итак, во время заточения он продолжал спускаться по реке, плавучая тюрьма приблизила его к цели, и, не подозревая об этом, он проделал более пятисот километров.
Сейчас Землин — это спасение. Если понадобится, он найдет там помощь и покровительство. Но решится ли он просить помощи? Если он пожалуется, если поведает о своем необъяснимом приключении, не начнется ли дознание, первой жертвой которого станет он сам? Быть может, пожелают узнать, кто он такой, куда направляется и, возможно, им удастся выведать имя, какое он поклялся не открывать, что бы ни случилось.
Так и не приняв решения, Сергей Ладко ускорил ход своего суденышка. На колокольнях города пробило половину девятого, когда он привязал лодку к кольцу набережной. Он навел в барже порядок и снова занялся проблемой: говорить или молчать. Наконец он решил воздержаться. Принимая во внимание все, лучше хранить молчание, отдохнуть в каюте, в чем он очень нуждался, и удалиться из Землина незамеченным, как туда явился.
Но тут четыре человека показались на набережной и остановились перед баржей. Люди спрыгнули в нее, и один из них, приблизившись к Сергею Ладко, смотревшему на него с удивлением, спросил:
— Ваше имя Илиа Бруш?
— Да, — ответил лоцман, с беспокойством глядя на чиновника.
Чиновник распахнул свое одеяние, чтобы показать опоясывавший его талию шарф, окрашенный в государственные цвета Венгрии.
— Именем закона, вы арестованы! — провозгласил он, кладя руку на плечо лоцмана.
Глава XIII
СЛЕДСТВЕННАЯ КОМИССИЯ
Карл Драгош не помнил, чтобы в продолжение своей деятельности он занимался делом, столь богатым неожиданными инцидентами и столь загадочным, как дело дунайской банды. Невероятная подвижность неуловимой шайки, внезапность ее ударов заключали в себе что-то необычайное. И вдобавок, ее атаман, только что выслеженный, сделался недосягаемым и, казалось, смеялся над мандатами на его арест, разосланными по всем направлениям!
Черт возьми, он словно испарился. Никаких следов ни в верхнем, ни в нижнем течении реки. В частности, будапештская полиция, несмотря на усиленные розыски, ничего не могла открыть. И, однако, бандит должен был миновать Будапешт, потому что его видели 31 августа у дюны Фольдвар, на девяносто километров ниже венгерской столицы. Не зная, что роль рыболова в это время разыгрывал Иван Стрига, которому баржа обеспечивала верное убежище, Карл Драгош не мог ничего понять.
В следующие дни присутствие лауреата было замечено в Шекшарде, Вуковаре, Черевиче, Карловице. Илиа Бруш не таился. Он объявлял свое имя всякому, кто хотел знать, и даже иногда продавал несколько фунтов рыбы. Правда, другие очень удивлялись, заставая его за покупкой рыбы, что было достаточно странно для такого прославленного виртуоза-удильщика.
Так называемый лауреат показывал дьявольскую ловкость. Полиция, предупреждаемая о его появлении, очень спешила и всегда появлялась слишком поздно. Напрасно бороздили реку по всем направлениям, ни малейшего следа баржи не обнаруживалось; казалось, они буквально улетучивались.
И никому не приходило в голову, что ищут совершенно разных людей: мифического Илиа Бруша, под именем которого существовал лоцман Сергей Ладко; бандита Ивана Стригу, прикрывавшегося именем Ладко, полицейского Карла Драгоша, его приняли по ошибке за того же Ладко… И лишь настоящего Сергея — лоцмана и патриота не искал никто…
Карл Драгош приходил в отчаяние от постоянных неудач своих подчиненных. Неужели дичь ускользнет у него из рук?
Две вещи можно было утверждать наверняка. Первая — так называемый лауреат продолжал спускаться по реке. Вторая — он, по-видимому, избегал городов, где опасался полиции.
Карл Драгош приказал удвоить бдительность во всех сколько-нибудь значительных городах ниже Будапешта: в Мохаче, Апатине и Нейзаце, а свою штаб-квартиру устроил в Землине. Эти города стали барьерами на пути беглеца.
К несчастью, казалось, что этот последний смеется над всеми препятствиями, нагроможденными перед ним.
Сначала его видели ниже Будапешта, затем — но всегда слишком поздно — ниже Мохача, Апатина и Нейзаца. Драгош, кипя гневом и сознавая, что ставит последнюю карту, собрал настоящую флотилию. По его приказу более тридцати судов крейсировали день и ночь в окрестностях Землина. Уж очень ловок будет противник, если сумеет прорвать эту плотную преграду.
Но как ни были дельны эти распоряжения, они не имели бы ни малейшего успеха, если бы Сергей Ладко остался пленником в шаланде Стриги, там его никто бы не нашел. К счастью для спокойствия Драгоша, этого не случилось.