Дурацкий кораблик
Шрифт:
– А по-московитски хорошо говоришь?
– Хорошо.
– Давай говорить. Мне и наука, и как будто с ними. Эх, дети ж вы ещ, … так е и сяк, а вас убивают, и вы убиваете… Ты вс, что я сказал, разумеешь?
– Вс, отче, я ведь каторжанин. Дети, говоришь? Может, ты думаешь, что Жлтого без крови можно было отшить?
– Стервец он был, ад ему потеплее. Ещ в таверне. Ну, «У Конюха», королевское серебро пропивали перед морем-то. Тебе понятно?
– Поньятно-о-о.
– Не дразнись. Жлтый спьяну грозился вас всех огулять. Его за нехороший
– Так, дядя Яша. У тебя хорошо получается.
– Как э… spirit отдыхаю. Душой? Ещ лучше. Ну вот. Шкипер Джон, ты его видел, по доброте объяснил Жлтому, что за деточки в трюме. Тот поскучнел, но, видать, пакостных мыслей не оставил. А тут ты смазливый, как девке дай Бог. Не совладать ему было с его натурой. Даже если б он живой остался и вс про тебя понял, другого б стал нагибать. Продали б? Ух, раскраснелся! Сдох он, и думать ни о чм не надо. Только понимай, что ты его ещ за всех вас зарезал.
Помолчали. Хорошо в море молчится, как будто волны несказанное говорят.
– Слышта, тыпер ты говорьи.
– Нас убивать везут, дядя Яша.
– Куда?!
– Не знаю, но что убивать – это точно. Вас тоже.
– А кто?!
– Ты, дядя Яша, не обижайся. Мои друзья знают, что я здесь прячусь. Мой друг по-московитски попросит у тебя позволения меня навестить. Ты ему разреши. Поговоришь с ним об этом.
– Поганец! «Дядя Яша»! Зови меня «господин боцман». А то накажу… как-нибудь, – запыхтел старик и, перейдя на английский, грустно продолжил. – Прям заговор. Ладно. Сейчас я тебе пожрать принесу. А ты пока… Срать с фальшборта умеешь? Хотя, чего это я? Грузно ступая, уходит.
– Неждан, а как мы пацанам передадим, что к боцману надо подойти и что ему сказать?
– Доброе утро, Заки. Они вс слышали. Стали слушать, как только боцман сюда притопал, а топает он – будь здоров. Пойдм к фальшборту, нам же целый день терпеть.
Успели как раз к приходу дяди Яши. Овсянка с солониной – мням!
– Наелся? Спрячься и спи до вечера. Ночью ещ поговорим.
– Слушаюсь, сэр боцман, сэр, – отвечает сытый Захар.
– Голодный, так «дядя Яша», а как нажрался, сразу «сэр боцман» стал. Тьфу, подлиза, – ворчит дядя Яша, уходя, выдав пендаль.
Глава 8
Закари заныкался под канатами, закутался в камзол и быстро уснул. Нас разбудили знакомые голоса. Прикольно сочетаются хриплый рв и подростковый дискант.
– Тут твой дружок, только спрятался и спит. Я его сейчас позову.
– Не надо, сэр Джэкоб, пусть поспит. Давайте пока вдвом поговорим.
– Хм. Непонятные вы ребята. Под утро Зак мне про друга сказал. Я уж решил, что он выдумывает, или на авось надеется. Утром ты подходишь. Чудеса! Его полудохлого за борт выбросили, он как-то не утоп, на борт забрался. Прячется тут от смерти. Иди, обними друга! Нет. Спит? Ну и хрен с ним, без него поговорим.
– Сэр Джэкоб, полудохлым я его сам делал, ни капли не сомневаясь, что он сможет выплыть и пробраться сюда. Мы с ним так и договаривались. Что от смерти прячется, тоже фигня, нас всех обрекли на гибель. Тем более что он умеет прятаться. Если бы он не захотел, Вы бы его не обнаружили. Но нам очень нужно с Вами поговорить, – приступил к беседе Пушок, спокойно располагаясь на канатной бухте.
– Вот и Зак говорил, что вас убивать везут, – включился в диалог боцман, неуверенно присаживаясь напротив.
Классическая схема делового разговора – глаза в глаза, полностью на виду друг у друга. Третий там лишний, мо место в зрительном зале.
– Сэр Джэкоб, Вы в этом рейсе ничего странного не замечаете? – вкрадчиво спросил Пушок.
– Обычная служба, вроде. – Пожал дядя Яша плечами.
– А! Вы уже ходили в подобные рейсы! – полувопросительно обрадовался Пуш.
– Нет, впервые. Да мне вс равно, я пенсию выслужил. Это мой последний рейс.
– Везт Вам. Вернтесь домой к семье, – искренне так завидует юный каторжанин.
– Некуда мне возвращаться, – а в интонации: «и нечему тут завидовать».
– Гм. А в Вашей команде кто-нибудь ходил в такие рейсы? – как бы из-за неловкости Пушок переводит разговор «на другое».
– Нет, ребята не говорили, – сухо принял дядя Яша невысказанные извинения.
– Ребята у Вас немолодые, – сочувствует юнец ветерану.
– Ну да. Все, как я, женатые на море, – резковато ответил боцман, а вторым смыслом: «а вот тут, сопляк, можешь позавидовать».
– Вы служите с давних пор, знаете много моряков. Вам доводилось слышать о подобных рейсах? – с радостью «завидует» сопляк.
– Конечно. Я знаю много парней, служивших на каторжниках. Только они вс по-другому описывали. Совсем по-другому. Главное, они ничего не говорили про убийц. Я всю жизнь считал, что убийц вешают, ан ошибся, – дядя Яша охотно пустился в воспоминания, под восторженным взглядом Пушка.
– А что Вы можете сказать о нашем судне? – робким тоном пионера на встрече с ветераном спросил наш вербовщик.
– Ничего хорошего. У нас в команде есть матрос младше этого судна. Его недавно из старого бомбардира в транспорт переделали. Квартирмейстер Адамс рассказывал, он служил на нм оберфейерверкером, – ухмыльнулся боцман, довольный почтительностью и искренним интересом.
– А офицеры? Как Вы думаете, это у них первый такой рейс? – получил дядя Яша первую плюху. Тон и взгляд Пушка стали намного жстче.
– Гм. Для Кэпа, Дасти и штурмана точно не первый. Я специально не подслушивал, да они и не таятся. Вспоминают какие-то истории и смеются, – немного растерявшись, ответил боцман.
– А Вы говорите, что вс как обычно. Такие рейсы уже были, но никто о них не знает. Для корабля и команды это первый такой поход, – не давая дяде Яше собраться, Пушок влепил ему всерьз.