Дурацкий кораблик
Шрифт:
– Где взял?! – Хаски обалдел.
– Капрал, когда за борт падал, кортик в брюхе забыл. Думаю, чего добру с таким говном пропадать? Вытащил.
– Но Дасти докладывал Кэпу, что обыскали тебя и вс вокруг! – бормочет Руда, тупо уставившись на кортик.
– А мне боцман помог, только он не в курсе. Поносил его за поясом, пока шл шмон. А когда закончился, я его обратно забрал.
– Хм, кортик – это здорово, – печалится Черныш, – но для тебя он малопригоден.
– Как это?!
– Просто. Ты кем себя возомнил? Парусина и ядро к ногам полагаются приличным дохлым морякам. А ты кто? – злится
– Ну, неприличный и пока живой. И что мне полагается?
– Верно, что пока живой! – хохочет Хаски.
– Все пока. У меня-то что за нюансы? – тащусь с парней от души.
– Форс-мажор у тебя, братуха, – Черныш печален, – ты записан в жертвы. Так уж мы тебя сами лучше, как у нас водится…
– Под утро тебя очень убедительно забьют насмерть, – веселится Руда.
– А почему не сейчас? Типа, мне просто интересно!
– Трупы вытаскивают после параши. Раз в сутки, по утрам. На вас сначала док глянет. Поэтому побои тебе организуем настоящие, будь уверен. Наденут вам на головы мешки, свяжут руки-ноги и выбросят с бака без прощальных речей и салютов, – грустно излагает Черныш, ласково глядя мне в глаза, – тебе делов-то – поваляться в кучке дохляков, утонуть, а потом всего лишь развязаться и забраться на борт.
– Ну, трюкач, сумеешь? Поднимешься на борт, мы на люке вахтенных отвлечм вплоть до убийства. Проскочишь, – беспокоится Руда.
– Есть вариант поинтересней, – выкладываю джокера. – Что ты, Пушок, про личный контакт говорил?
– Есть? Кто?
– Боцман. Он меня просчитал по дрейфующему жмуру, но не сдал.
– Это же преступление и соучастие в оном! – Пушок в восторге. – Парни, можно мне с Нежданом?
– Ха-ха-ха, потом может быть! – смется Руда.
– Стойте-ка, а откуда несколько трупов взялось?
– Будет тебе компания от воспитательной работы. Пацанов надо к дисциплине приучать – устроим показательную разборку, ну и тебя замаскируем, – спокойно так говорит Черныш.
– Во-во, за что Черныш не возьмтся, вс какой-то фашизм получается. Ты, когда воскреснешь, будешь с ним работать. Ты же инструктор-рукопашник. Ещ трюкач и выдумщик. Сделаешь их, кого этот не угробит, такими же, Неждан, – уверенно напутствует меня Руда.
Глава 6
Изуверский план руководства в целом удался, только с небольшими отклонениями. Лежать пришлось не в кучке, а под кучкой мертвецов. Поваляться пришлось изрядно, Заки от таких дел слегка рехнулся. Так, что когда всю нашу полудохлую компанию стали поднимать на палубу, Захар проигнорировал и петлю на ногах, и прелесть путешествия вниз головой. А перетаскивание тушки на бак волоком, мордашкой по палубе, воспринял даже с некоторым облегчением.
Дотащили до фальшборта и снова привал. Ждали доктора, а дождались Джима.
– Сэр, Вы сегодня за доктора? – раздался знакомый матросский басок.
– Да, будь они неладны, эти дохлые…
– Дохлые преступники, сэр?
– Теперь их судит Бог, Сэнди. Для нас они уже не преступники.
– А если ещ живые, сэр? Вы за доктора, сэр, Вам и устанавливать факт их смерти. А мы простые моряки, неучные…
– Но выкинуть этих за борт у вас мозгов хватит?
– А как же факт смерти, сэр?
– Океан
– Ишь молокосос гонористый, а службы не знает. Это буду исполнять, а это ему не по нутру, кто-нибудь за него пусть делает! Тьфу! – басит в сердцах старый Сэнди.
– И что, благородие свалило, теперь нам пацанят кортиками того?
– Ты оглох? Что сопляк приказал? В море их выбросить.
– Что ж, давай их вязать, Сэнди. Тресь. Хрясь.
– Ну как, балабол, прояснело у тебя в голове, иль ещ дать?
– Уф, Сэнди, чего в морду-то сразу? За борт их? Да с радостью!
– Вот и займись, а я на твою радость полюбуюсь.
Матросик попался работящий, исполнительный. Новатор, блин.
Приподняв, прислонял нас к фальшборту, чтоб ручонки наружу свисали. Ловко так за ноги хвать и в добрый путь. Быстро справился. Нас и было-то не больше десятка.
Спасибо старому Сэнди за такую услугу, век ему буду благодарен, пусть даже оказывал он е мертвецу из-за собственной лени. Весь план имел столько разных «если», что, по сути, сводился к тупому везению. Своей безалаберностью Сэнди шансы мне, как минимум, удвоил и спас жизнь.
Без мешка на голове я смог сориентироваться, оценить скорость корабля. Мне не пришлось развязывать вервки, поэтому, нырнув, не терял время и дыхание, а уверенно рассчитав курс, поплыл к цели. Цель – вервка под кормовой надстройкой. Откуда бы ей там взяться, и откуда мне про не знать? Ну, ничего я не знаю, конечно, но обосновано на не надеюсь. Руда с Лютом придумали этот финт. Достать кусок линя нужной длинны с их авторитетом несложно. Они допущены к уборке офицерского сортира. Сам сортир – помещение в кормовой надстройке с дырой в палубе нужной величины. Вот Руда с
Лютом должны были, пока я под трупами валялся, вервку держать, а Плюшевый через ту дыру вылезти наружу, навязать на специальный рым на корме беседку и вылезти обратно. Про рым рассказал Стужа, типа, ищите, должен быть. Вроде, полагается иметь такой для разворота и буксировки судна шлюпками.
Вообще, очень уж обоснованной мою надежду назвать трудно, но мне после событий последних дней стали как-то фиолетовы шансы и вероятности. Ну и правильно, везение бывает только сумасшедшим, иначе это не везение. Поэтому-то по-настоящему везт только психам. А кто ещ способен всерьз что-то планировать, надеясь только на удачу?
Кому надеяться больше не на что. Короче, повезло мне. Беседка оказалась на месте. Беседка – это просто две петли под задницу, и ещ одна под спину. Чтоб я мог в ней сидеть до ночи. Здесь меня могли обнаружить, только засунув голову в дыру нужника. Или с другого судна. Но конвойный шлюп шл впереди, а встречи в Атлантике нечасты. Однако было совсем нескучно. Нормально качало, вервки врезались в мякоть и трли, хотелось пить, хотя до воды было всего полметра. А когда усилилось волнение, дистанция временами сильно сокращалась, порой переходя в минус. Вдобавок нужником постоянно пользовались, и при неблагоприятном для меня ветре… А учитывая стремление моряков ходить в полный ветер, он благоприятным для меня быть не мог.