Дурная компания
Шрифт:
– Ефим, - академик окончательно перестал понимать, что происходит, -ты все-таки посмотри, как получается отлично. Все, задачка решена на все сто процентов, больше никаких сомнений быть не может.
– Опять ты рапортуешь как на партийном бюро!
– Ефим в ярости взревел.
– Ты что, совсем тронулся? Что ты отчитываешься, привык что ли? Скажи, -Ефим слегка присел, и на лице у него появилось гадкое выражение, -привык перед начальниками отчитываться и шапками всех закидывать? Прекрати сейчас же, а то я за себя не ручаюсь!
– Да
– Не нервничай, посмотри на установку, красота какая получается.
– Не прикасайся ко мне!
– Ефим перекосился от ярости и выдернул руку.
– Меня от этого трясет! Это ты власть свою хочешь так показать, вцепиться и не выпустить! У меня один знакомый был, он баб когда видел, так же хватал, сильно сжимал руку и не выпускал, пока не трахнет. Любишь власть, да? Руководить хочешь, начальником быть? Не можешь без этого, свихнулся на своей власти, идиот! Ты и Бориса из-за этого с дерьмом смешал, тебе абсолютной власти хотелось, не мог допустить, чтобы проектом кто-нибудь еще занимался!
– Ефим, в чем дело?
– академик отошел в сторону и испуганно посмотрел на искаженное от ярости, перекошенное лицо Ефима.
– Давай лучше поговорим в другой раз, когда ты успокоишься, я не привык к таким крикам.
– Ах, не привык!
– Ефим заскрипел зубами от ярости.
– А проект стоит, ни хера не сделано! Конкуренты уже подставки выпускать начали, ты знаешь, сколько я на них потерял? Миллионы, и все из-за тебя и твоих ученичков. Жлоба этого c пузом выписал неизвестно зачем!
– Что значит проект стоит?
– холодно спросил академик.
– Все досконально рассчитано и измерено.
– На хер мне твои расчеты?
– Ефим в раздражении сгреб со стола бумаги, авторучки и резким движением швырнул все это на пол. Листочки, как белые голуби, разлетелись по комнате.
– Ты расчетами и установками занялся специально, чтобы Борису свою правоту доказать. Мне, кто прав, неважно, ты понял? Мне подставку надо выпускать. Ты бы давно взял и начертил чертеж, что и где просверливать вместо своих идиотских упражнений.
– Ефим в ярости стукнул ногой по креслу и вышел из комнаты. Колесики взвизгнули, кресло покатилось в угол комнаты, с размаху ударилось об угол стола и упало.
– Бог ты мой, - Олег был перепуган.
– Что это с ним?
– Я и сам не пойму, - у академика дрожали пальцы.
– Вы знаете, Олег, на меня никогда в жизни никто так не кричал. А я еще оправдывался, даже противно. У меня такое чувство, что я только что сделал колоссальную ошибку. Вы знаете, когда он только повысил голос, надо было сразу же его оборвать. А я все время про Володю думал, сдерживался. Ведь Ефим ему обещал, что вызовет сюда, иначе пропадет парень. Если бы не это, хлопнул бы дверью и ушел.
– Куда же вы пойдете, - Олег нахмурился.
– Только если в Россию возвращаться.
– Да, - академик вздохнул, - с этими дырками я совсем свои дела запустил. Надо было со знакомыми связаться, может быть, удалось бы поработать где-нибудь в университете.
– А виза?
– спросил Олег.
– Для этого вашу визу изменять придется.
– Да, - академик смутился, - я, право, об этом как-то не подумал. Что это на Ефима нашло, ума не приложу. И ведь на результаты и краем глаза не посмотрел, что за удивительный человек! Надо действительно приготовить чертеж, пусть они просверлят свои дырки и угомонятся. Вы умеете чертить?
– Ох, у меня с этим плохо.
– Олег страдальчески поморщился.
– А я, коллега, представьте себе, что-то помню. Я после школы некоторое время слесарем и токарем на станке работал, да и потом всю жизнь себе для установок сам детальки вытачивал. Это раз плюнуть, мы сейчас все за полчаса набросаем.
– Академик, напевая себе под нос какую-то песенку, разложил на столе большой лист бумаги и начал что-то рисовать на ней, проводя тонкие линии карандашом.
– Эх, какое-то нехорошее у меня чувство, - вдруг грустно сказал Олег.
– Не каркайте, коллега, - академик весело посмотрел на него.
– Вот увидите, скоро Ефим отойдет и придет извиняться. А тут мы ему чертежик и подсунем…
Президент, надев очки и громко, раздраженно сопя, ввалился в комнату около восьми часов вечера.
– Где чертеж, черт побери?
– закричал он прямо с порога.
– Готов чертеж или нет, я тебя спрашиваю!
– Вот, посмотри Ефим, - академик явно не ожидал напора и смешался, протягивая расчерченный лист бумаги.
– Что это?
– в недоумении спросил Ефим и, скривив губы, начал внимательно всматриваться в рисунок.
– Что это за говно, я тебя спрашиваю?
– Что?
– переспросил академик.
– Почему шесть отверстий? Листен, Листен, Листен, Листен, ты совсем охренел. Это ты что, нарочно самовольничаешь? Ты что о себе возомнил? Где разметка? Это что за закорючка сбоку? Что же ты, идиот, нормального чертежа начертить не можешь, что ли?
– Ефим, - академик машинально развел руками.
– Во-первых, я попрошу так со мной не разговаривать, я к этому не привык. А во-вторых, я все-таки не чертежник!
– Вот, - Ефим затрясся от злости.
– В этом ты весь! Ты, мать твою, ученый! Белоручка, командовать хочешь, а руки марать так кто-нибудь другой! А ты у меня пойдешь сортиры мыть! Да, он видите ли не чертежник! Да из тебя инженер, как из моей задницы оратор! Члены царской семьи в Нью-Йорке таксистами работали и ничего! И не разводи руками, я от этого зверею!
– взвизгнул он.
– Я тебя видеть не могу, больше не буду в эту комнату заходить, иначе сорвусь и за себя вообще не ручаюсь, голову тебе оторву!
– Ефим разорвал чертеж и бросил скомканные обрывки на пол.
– Да! Что тебе?
– в раздражении сказал он, увидев почтительно замершего на пороге Джона.
– Что это у тебя в руке?